Он подпер ладонью подбородок и пожевал папиросу: «Хорошо, конечно, что старший сын Петра Федоровича нашелся. Но, вы говорите, больше от него вестей не было?»
-Нет, - развел руками Мартин: «Письмо, единственное, шесть лет назад пришло. А младший сын, Федор, как там говорится, в Санкт-Петербурге жил».
-Нет, - Бакунин покачал головой, - не знаю.
-И американцы будут воевать между собой, - закончил Джон: «Ее величество не хочет портить отношения с императором Александром, поверь мне. У меня хватает работы. Надо сказать спасибо, что вояж Стивена закончился относительно бескровно. Нам не пришлось вытаскивать его из этого самого равелина».
-Но ведь что-то Юджиния там делала, в этом Санкт-Петербурге, - упрямо сказал Питер: «Это наша кузина».
-Понятно, что она там делала, - угрюмо подумал Джон: «Приманка для Стивена. Русские проверили его номер в гостинице, без сомнения. Я говорил ему, говорил, что не надо везти туда клинок. Юджиния перешла на их сторону. Они теперь никогда в жизни ее не отпустят, да она и сама никуда не уедет. Там какие-то дети были, при ней. Наверняка, влюбилась в русского, передала те сведения, что она знала..., Хорошо еще, что я Пальмерстону не стал ничего говорить, иначе бы получил распоряжение от нее избавиться, любой ценой. Папа туда, без сомнения, именно за этим ездил, - Джон вспомнил похороны отца и вслух сказал: «Ты только туда не вздумай отправиться, пожалуйста. Ты еле после своего Кантона выжил, не забывай».
Питер сжал губы и занялся своим ростбифом.
-А теперь и Стивен уехал, - он оглядел уже накрытый стол и велел официанту: «Как только его светлость появится, несите устрицы».
-Можно прямо сейчас – раздался веселый голос из коридора. За окном смеркалось, Джон, в невидном, темном сюртуке, пожал руку Питеру и повел носом: «То самое бордо, отлично».
В свете газовых фонарей вино в хрустальных бокалах играло золотистыми искрами. Они оба скинули сюртуки и закатали рукава рубашек. «Ты, в хорошем настроении, - усмехнулся Питер, когда перед ними поставили серебряный поднос с пятью дюжинами устриц, - не иначе, как Италия все-таки объединится».
-Нам важно, - Джон выжал лимон на блюдо, - чтобы наш военный флот имел надежные базы в Средиземном море. Кроме Гибралтара. Лет через десять завершат, наконец, Суэцкий канал. К тому времени мы должны доминировать над тамошними водами. Для этого нам и нужна единая, - Джон поднял серебряный нож, - обязанная нам своей независимостью Италия. Хватит папской власти, хватит этой раздробленности.
Питер отчего-то вспомнил Пьетро. «Кто бы мог подумать, - он отпил вина, - начинал с капитана у Гарибальди, а закончил миссионером у инуитов. Или не закончил? Увидеть бы его. Он Грегори крестил, - Питер велел себе не вспоминать пожарище на месте их дома в Кантоне и плач Люси: «Как же так, Питер? Ведь если ничего не нашли, значит, Грегори, может быть, жив?»
Он обнял жену:
-Милая, маленькому было два года. Не вини себя, пожалуйста, ты еле спаслась, - он положил руку ей на живот. Люси закашлялась и помотала головой: «Все равно буду. Это мой племянник, Питер, почему я не смогла..., не пошла туда, в огонь..., - она разрыдалась. Питер просто стоял, укачивая ее, глядя из джонки на серое пепелище, на плоский, унылый берег реки Жемчужной.
-Все равно винила, - он закрыл глаза и встряхнул головой: «Я видел эти афиши, о посланцах Гарибальди».
-Да, - Джон вытер губы шелковой салфеткой, - это с нашего разрешения происходит. Но веселый я не поэтому, а потому, что кое-где, наконец-то приходит конец рабству.
-Линкольн еще не президент, - недоуменно ответил Питер, - только весной следующего года...
-Весной следующего года, - подтвердил Джон, - но не в Америке. Южане не собираются сдаваться. В России, по довольно точным сведениям.
-Наконец-то, - Питер открыл вторую бутылку бордо: «Но что случилось с Воронцовыми-Вельяминовыми, с Мартой? Хотя Мирьям тоже пропала. Америка, все равно, что Россия. Цивилизация там только в крупных городах. Не узнаем теперь ничего».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За ростбифом и бургундским Джон заметил:
-Перед тем, как вы на восток отправитесь, я с тобой еще посижу. Япония нам чрезвычайно интересна, опять же, думая о нашем военном флоте. Русские пока владеют той стороной Тихого океана. Нам нужны военные базы в их краях. Гонконг все-таки слишком далеко на юге. Мы тебе дадим полномочия, так сказать, теневого посла. Ты в любом случае умнее, чем все наши дипломаты, вместе взятые, - Джон горько добавил: «Я, видишь ли, сегодня убеждал кое-кого в правительстве, что не надо нам вмешиваться в будущую гражданскую войну в Америке».
-На стороне южан, - утвердительно сказал Питер: «Ткацкое лобби наседает. Я хлопком не занимаюсь, только шерстью, но знаю тех промышленников, что сильно беспокоятся о своих прибылях в случае победы северян. Вообще, - он принял от официанта серебряный кофейник и закурил, - все это прошлый век, дорогой кузен. Хлопок, шерсть, тем более, - Питер скривился, - опиум. Надо вкладывать деньги в сталь, уголь, связь, химию. Особенно в химию, - Джон потер гладко выбритый подбородок и зорко посмотрел на кузена: «Мой дед калекой остался из-за химии. Но рано или поздно отравляющие газы будут выпускаться в промышленных масштабах».
-Не на моих заводах, - Питер вдохнул аромат кофе с пряностями: «Как и с работорговлей, «К и К» никогда о такое не будут пачкать руки. Нет, красители и лекарства. Сейчас много отличных химических красок появилось. Мы уже не зависим от кошенили, например. А когда создадут искусственный каучук, - Питер присвистнул, - перед нами откроется новая эра, поверь мне.
Джон сидел, слушая его, и внезапно подумал:
-Господи, уедут они со Стивеном, и совсем одиноко будет. Маму я, конечно, навещаю, живу там, но как хочется не ночевать на работе, или на диване, в кабинете, на Ганновер-сквер. Как хочется..., - он вспомнил гитару темного дерева, с перламутровыми накладками, вспомнил голос тети Вероники: «Джоанна пишет. Полина в Брюсселе, работает у дяди Поля в конторе. Собирается навестить нас, осенью».
С тех пор, как Джон вернулся из Африки, Вероника, вместе с Анитой, переехали в Мейденхед. Они обосновались в усадьбе ди Амальфи. Джон, по привычке, ездил третьим классом. Герцог сидел в пустом вагоне, перелистывая The Times, вспоминая ее белокурые волосы, запах фиалок, ее теплое, нежное плечо. «Приедет, - разозлился Джон, - пусть приезжает. Она меня никогда не любила, это понятно. Отправлюсь на континент в это время. Извинюсь, скажу, что у меня дела».
Дома, на Ганновер-сквер, было пыльно и пусто. Он вынул с полки свою старую, африканских времен, оловянную фляжку. Виски пахло осенним лесом, палой листвой, дымом костра. Джон отпил немного. Взяв гитару, он провел пальцами по струнам: «Так тому и быть».
Они дошли пешком на Ганновер-сквер. Ночь была прохладной, ветреной, на западе сгущались тучи. Мужчины распрощались в центре площади. Питер открыл дверь особняка и прислушался. Наверху было тихо. Аарон с Анитой спали.
-Они сегодня в Британский музей ходили, - вспомнил Питер. Он зажег газовый светильник в кабинете и посмотрел на портрет миссис де ла Марк. Питер, на мгновение, увидел перед собой зеленые, прозрачные глаза кузины Марты. На дубовом паркете лежала шкура белого тигра. Он подошел к столу и повертел пустую, серебряную рамку для фотографии.
-Она не хотела, - Питер сглотнул, - не хотела фотографироваться, пока Тесса не оправится. Сказала, что вместе снимемся, когда маленькой станет лучше. Господи..., - он присел в большое, обитое бархатом кресло и невольно положил руку на свой крестик, - Господи, зачем ты так? Три месяца было девочке, всего три месяца...»
Врачи разводили руками: «Это из-за пожара, мистер Кроу. Ребенок до срока родился, слабенький, плохо дышал».
-Она стала кашлять, - Питер все смотрел на рамку, - задыхаться, каждый день. Угасла, у нас на руках. Девочка, наша девочка. Люси, - он опустил голову в ладони, - прости меня, это я виноват. Нельзя было оставлять вас одних. Тебя одну, - он увидел прибранную, холодную, с раскрытыми окнами спальню, и Люси. Она лежала неподвижно, маленькая, с темными, рассыпавшимися по подушке волосами, с посиневшими губами.
