сменилось испугом.
Все мы слышали этот звук. Но на дороге ничего не было видно. И вдруг из-за холма выскочила черная «эмка».
— Там мина! — испуганно крикнул Вовка.
Старшина побежал к дороге. Мы за ним. Старшина размахивал руками и кричал:
— Стой! Стой, говорю!
Машина мчалась. Шофер не понимал жестов старшины, а услышать его слов не мог.
Вовка бежал и отсчитывал секунды: «Раз, два, три, четыре…» — и, когда он произнес «пять», послышался взрыв…
Машину кинуло в сторону, и она замерла. Никто не вылезал из машины, и нам уже показалось, что пассажиры убиты.
Наконец из машины выскочил шофер и бросился к переднему колесу. А потом из машины вылез… Нет, это совершенно невероятно. Из машины вылез Соколов с двумя шпалами в петлице. Вовка протер очки. Я протер глаза. Соколов жив-здоров, с лицом, красным от возмущения.
— Почему не были выставлены предупреждающие знаки? — строго спросил майор старшину, и его черные брови-гусеницы сошлись на переносье.
— Виноват, товарищ майор.
— Виноватых бьют! — крикнул майор. — Я вас на гауптвахту посажу. Фамилия?
— Ермаков.
Первый раз мы видели старшину таким виноватым. Старшина не выдавал Вовку — брал вину на себя.
Я не знаю, что думал Вовка в эту самую минуту, но он сделал два шага вперед и сказал:
— Товарищ майор, старшина не виноват. Это я самостоятельно поставил мину.
Майор посмотрел на Вовку. И, кажется, ему тоже захотелось протереть глаза.
— Что за маскарад? — строго спросил майор у Вовки.
— Это курсант нашего училища, — доложил старшина.
Майор поглядел на старшину, обвел всех пас взглядом и заметил меня.
— И ты здесь! Два шага вперед.
Я шагнул вперед и подумал, что Вовка полный дурак. Нам не хватало этой печали.
— Кто вас принял? — грозным голосом спросил майор.
— Они по призыву, — ответил старшина. — Тысяча девятьсот двадцать третьего года рождения.
— Завтра в восемнадцать ноль-ноль зайдете ко мне в кабинет.
— В какой кабинет? — спросил старшина.
— В кабинет начальника училища.
Мы ахнули.
Соколов больше не разговаривал с нами. Он подошел к шоферу, перекинулся с ним несколькими словами и полез в машину.
Шофер выругался и сел за руль. Мотор взревел. Машина покатилась по дороге. Переднее левое колесо выделывало восьмерку.
— Эх ты! — сказал старшина и посмотрел на Вовку. — Начальника училища подорвал!
6
«Все-таки жизнь — капризная штука», — думал я, шагая вслед за старшиной. Кажется, вот она, заветная цель, у тебя в руках, душа счастьем обливается, и вдруг…
Если бы не было этих «вдруг», как бы было все правильно и спокойно на земле. Вот сейчас майор Соколов снимет с нас петлички, и кто мы такие? Никто. Начинай все сначала. Спи на вокзале под лавкой, грызи черные сухари и кипяточком запивай…
Мы остановились. На двери серебром написано: «Начальник училища».
Дежурный доложил Соколову, и мы переступили порог кабинета.
Майор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой. Его левая раненая рука лежала на столе. Пальцами правой он постукивал по подлокотнику.
— Старшина Ермаков прибыл по вашему приказанию, — отрапортовал Ермаков и тем самым дал нам пример.
Майор резко поднялся со своего места и подошел к нам. Его черные жгучие глаза уставились на старшину, потом на Вовку и на меня.
— Будем говорить начистоту, — сказал майор.
Старшина молчал. Наверное, он думал о разговоре относительно мины, а мы-то понимали, о чем пойдет речь.
— Вы двадцать пятого года рождения, — сказал майор, ударяя на слово «пятого».
— Они двадцать третьего призывного года, товарищ майор, — отрапортовал старшина.
— Молчать! — вдруг резко крикнул майор.
Старшина вытянулся в струну и опустил руки по швам.
— Мы подделали год рождения в паспортах, — сказал Вовка, и я почувствовал, что ноги мои подкашиваются.
Ну зачем он вечно лезет со своим откровением! Теперь точно отчислят из училища, снимут гимнастерку, сапоги. Уж лучше было не признаваться.
— Подделали документы, — повторил майор. — Вы знали, чем это грозит?
— Мы хотели поскорее на фронт попасть, — выпалил я. — Ведь старики и те воюют, а мы, взрослые парни, сидим в тылу с тетрадочками. Стыдно нам было.
— Фронту нужны бойцы, а не мальчишки.
— Из них выйдут бойцы, — вдруг сказал старшина. — Не судите по виду. Берзалин кажется слабенький, а он вынослив и ловок. Из них командиры выйдут… — повторил старшина.
Слова старшины были для нас как гром с неба.
— Им семнадцати еще нет! — перебил старшину майор. — «Командиры»!
— Дело не в годах, — упорствовал старшина. — Они хотят воевать. А насчет этого… Так я тоже когда-то два годика прибавил: на фабрику работать не брали.
— Защитника нашли, — как-то миролюбиво сказал майор и сел за стол. — Отчислить я вас должен!
Мы с Вовкой молчали.
— Им осталось учиться один месяц, товарищ майор, — опять заговорил старшина. — Головы у них светлые. Оценки отличные. Минометное дело освоили. Траекторию, буссоль — всё знают. Фронту такие ребята нужны.
Майор встал из-за стола, прошелся по кабинету взад-вперед.
— Что же мне с вами делать? — сказал майор.
Он еще несколько раз прошелся по кабинету.
— Ладно, — сказал майор, — учитесь. Никому об этом разговоре ни слова. Будто его не было. Идите. А вы, старшина, останьтесь.
Мы четко повернулись кругом и вышли из кабинета. Не вышли, а выбежали. Только на лестнице мы остановились, перевели дыхание и обнялись.
Ребята окружили нас и стали пытать. Ну как, что?
— Старшина — порядочный человек, — сказал Вовка. — Если бы я знал, никогда бы не стал ему ничего доказывать.
И все-таки старшине попало. Вскоре был вывешен приказ, в котором говорилось: «Старшине Ермакову Д. Р. объявляю выговор за несоблюдение инструкции по безопасности во время проведения учебных занятий. Ремонт поврежденной матчасти автомобиля произвести за счет старшины Ермакова Д. Р.
Начальник училища майор
А. П. Соколов».
Мы выучили этот приказ от строчки до строчки.
Мы украдкой поглядывали на старшину во время урока, стараясь найти у него на лице что-нибудь не такое, как всегда. Но глаза его были точь-в-точь такие, как прежде, усы лихо торчали вверх.
— Знаешь что, Вовка, — шепнул я другу, — у тебя деньги накопились и у меня. Мы должны их отдать на ремонт машины.
Вовка счастливо посмотрел на меня и сказал об этом Ладо Гашвили.
А Гашвили уже ведет агитацию, подходит к каждому. Кто дал пятерку, кто десятку. Мы набрали триста пятьдесят рублей.
Но как их отдать старшине? Самым мудрым было предложение Вовки. (Между прочим, теперь все относились к Вовке с полным уважением.)
— Я думаю, — сказал Вовка, — что деньги надо отнести в бухгалтерию. Гашвили пойдет и скажет бухгалтеру: «Просим принять деньги на ремонт автомобиля».
Бухгалтер
