камышами берегу были замечены следы каких-то невиданных зверей, а чуть дальше – разорванный труп существа. Что это было за создание и от чьих огромных когтей оно приняло смерть, выяснить так и не удалось.
После этого о заборе воды непосредственно на месте разговоров уже не было. Все опасались трупного яда, так как невидимый убийца мог продолжать охотиться на берегу.
Строительство осложнялось еще и весьма ограниченным временем. Незадолго до захода солнца над речкой и полем уже начинали собираться первые полосы туманного марева. Работы тут же прекращались, и люди прятались в дома, где сидели до утра, трясясь от ужаса, окруженные видениями и звуками, от которых, как говорится, кровь стыла в жилах. Что было явью, а что – выдумкой из гуляющих по поселку рассказов, никто не разбирал. Лишь бы быстрее закончить мост и класть дальше ставшие родными рельсы.
Ясаков вспомнил одну из своих последних ночей, проведенных на стройплощадке.
Тогда проходник с позывным Юпитер притащил с собой вырезанную из листа стали и покрытую желтой краской метровую фигуру петуха.
Стоявшие рядом Пекарь и Гиль недоуменно переглянулись. Последний рассмеялся:
– А что, так можно было?
– Почему нет? – Юпитер пожал плечами. – Вдруг сработает?
– А для чего он? – поинтересовался Хэлл.
– Вот скажи мне, – Пекарь подошел ближе и потрогал металлическую фигуру, – и почему до тебя никто об этом не додумался?
– Может, потому что вы все идиоты? – просто и беззлобно ответил Юпитер.
– Хороший вариант. Многое объясняет.
Столпившиеся рядом засмеялись старой шутке.
– А для чего он? – повторил свой вопрос Ясаков.
– Ну, как в сказке. Предупреждать об опасности.
– А Кот тогда для чего? – спросил Гиль.
– Я вообще не знаю, – рассердился Юпитер, – будет ли это работать или нет. Что вы пристали? Ночь пройдет, утро расскажет. Помогли бы лучше воткнуть что-нибудь в землю… на чем он будет сидеть.
– Так давай на крышу.
– А смотреть мы за ним как будем, если он наверху? Ты, что ли, с ним на улице останешься?
– Так он вроде кричать должен.
– А если нет?
– Хватит стоять! Туман появился!
При слове «туман» споры мгновенно смолкли. Все бросили торопливый, полный страха взгляд в сторону пологого берега реки. Там, среди остроконечной травы и колышущихся тяжелых бутонов закрывающихся цветов медленно поднималась белесая, казавшаяся живой линия.
«Золотого» петуха вырвали из рук Юпитера, перед дверью одного из домиков быстро воткнули штыковую лопату и накрепко привязали металлическую фигуру к свободному концу.
Ночь вблизи воды проходила, как всегда, нервно. Туман, растекшийся по прилегающей к руслу территории, казалось, жил своей жизнью. Взвинченные страхом нервы порождали снаружи странные звуки. Но вот кто был их источником, неодушевленная природа или живое существо… или уже не живое? Или никогда не бывшее в мире живых?
Впрочем, Кот свою сводку погоды не выдавал, постоянно запевая все новые и новые песни. А значит, смертельно опасные аномалии, если и бродят где-то, то очень далеко.
Ясаков посмотрел на песочные часы, перевел взгляд за окно.
Луна, практически дозревшая до идеально круглой формы, светила ярко, заливая холодным светом окружающую дома местность. Чуть впереди, над медленно ползущей прослойкой туманной ваты, чернела конструкция недостроенного моста. Возле двери отчетливо просматривался силуэт «золотого» петушка.
Очередная песня закончилась, и следующая заиграла как будто громче. Хэлл торопливо прибрал ручку громкости, бросил торопливый взгляд на спящих людей. Не хватало еще перебудить уставших. А Кот сегодня что-то прямо разошелся.
Проходник поднял с пола приемник, поднес его ближе к себе. Прислушался.
Разломлены, раздавлены,
Прячемся под водой…
Холодным, вечным голодом
Прячемся под водой.
Тишина… Глубина…
Мертвая вода…
Мы придем за тобой!
На части разорваны,
Мы стали водой!
С неба сброшены,
Кровью разбавлены,
На части разорваны,
Памятью прошлого
С жизнью сочтемся,
Вновь соберемся!
Мы станем тобой,
Только усни.
По жилам, по венам,
Заполним артерии,
Мы станем тобой!
Разломлены, раздавлены,
Прячемся под водой.
Тишина… Глубина… Мертвая вода…
Мы придем за тобой![29]
Что-то в этой песне было непонятное. Настораживающее.
Сергей поставил приемник на место и, отодвинув штору, выглянул в окно: почти полная луна, почти достроенный мост, фигура петуха и туман, разлившийся уже довольно близко к домикам. До двери ближней постройки каких-то пятнадцать или двадцать метров. Всего ничего.
Близко. Очень близко сегодня.
Хэлл положил карабин на колени, дулом в сторону стены. Вновь посмотрел на часы. Его смена будет длиться еще около часа. А потом спать.
Торопливый бег минеральных крошек через узкое горлышко неторопливо отсчитывал минуты замершей в своем однообразии ночи. Успокоенный их размеренным течением Хэлл вернулся мыслями к «золотому» петушку.
А ведь Пекарь был прав. Почему никому, кроме Юпитера, за все время не пришло в голову сделать копию пушкинского персонажа? Ведь это напрашивалось само собой. Весьма известный и узнаваемый образ. Но вот будет ли он работать, если сделан не из чистого золота? Возможно, нет. А если на Большой земле в ювелирном магазине купить маленького петушка из золота пятьсот восемьдесят пятой пробы и носить постоянно с собой? Сидит этакий кулончик у тебя в кармане, орет каждый раз, когда тебе угрожает опасность. За палец не кусает, в ботинки не срет…
Стали вспоминаться оставшиеся в памяти строчки из сказки:
«Петушок мой золотой
Будет верный сторож твой:
Коль кругом все будет мирно,
Так сидеть он будет смирно;
Но лишь чуть со стороны
Ожидать тебе войны,
Иль набега силы бранной,
Иль другой беды незваной…»
Кстати, а нафига этому звездочету вообще понадобилась Шамаханская царица? В сказке ведь четко написано, что он скопец. Не зря же автор вставил такую деталь в рассказ, рассчитанный, в первую очередь, явно на детей.
Воевода говорит:
«Петушок опять кричит;
Страх и шум по всей столице».
Царь к окошку, – ан на спице,
Видит, бьется петушок,
Обратившись на восток.
То есть, по сути, он должен быть более чем равнодушен к ее пленяющей красоте. Гормоны-то по нулям все. Если только как эстетическое наслаждение. Но вряд ли в сказке заложен именно такой смысл. Должно быть что-то другое. «Сказка – ложь, да в ней намек. Добрым молодцам урок…» Ой не зря Александр Сергеевич именно в этом стихе оставил такое предупреждение! В других его сказках ничего подобного нет. Надо подумать. Надо разобраться.
По возвращении домой он зайдет к Алевтине Федоровне в библиотеку. Перечитает сказку еще раз, а заодно спросит ее мнение по этому поводу.
Вот осьмой уж день проходит,
Войско в горы царь приводит
И промеж высоких гор
Видит шелковый шатер.
Все
