-Ваше превосходительство, их, как сообщают скауты, сто тысяч. А нас...
-Меньше тридцати тысяч, - сварливо сказал Ли, - я помню, Уильям.
С Маршем, как всегда говорил генерал, ему очень повезло. Капитан появился в Ричмонде весной прошлого года. После того, как его отправили из лагеря для военнопленных у озера Эри в тюрьму на реке Делавэр, Марш сколотил группу единомышленников. Он совершил дерзкий побег, ночью, на угнанных лодках. Его ранили, однако Марш провел три десятка человек из Мэриленда к столице Конфедерации, перешел линию фронта и явился в штаб армии Северной Виргинии.
Ли тогда был там и помнил худого, высокого человека, с белокурой грязной бородой, в старой, испачканной кровью форме, с перевязанной рукой. Южанин вытянулся перед ним:
-Капитан Уильям Марш, тридцать четвертый полк Северной Каролины, ваше превосходительство! Готов приступить к выполнению своих обязанностей.
Марш рассказал, что его, раненого, захватили в плен в сражении при Геттисберге. Тогда бригада Северной Каролины, под командованием генерала Дэниела, понесла особенно большие потери. Марш провел в лагерях чуть меньше года. Помывшись и переодевшись в новую форму, капитан улыбнулся: «Как только меня привезли ближе к родным краям, я сразу начал думать о побеге».
Ли навел справки. Командир полка Марша погиб. Он написал генералу Дэниелу, прося у него рекомендаций о капитане Марше. Ли получил ответ, из которого следовало, что Марш был отменным офицером. Дэниел намеревался приехать в Ричмонд и сам встретиться с Маршем, но не успел. В битве при Спотсильвейни генерал был ранен в живот. Он умер в госпитале, на следующий день, не приходя в сознание.
Ли взял Марша к себе адьютантом, хотя капитан рвался на фронт.
-Я пулям не кланяюсь, - сварливо заметил Ли, подписывая приказ о назначении, - без боевого опыта не останешься.
Тогда, на холме, Уильям стоял рядом с Ли. Генерал заметил, как блестят его голубые глаза.
-Ваше превосходительство, - тихо сказал майор, - как же это..., Неужели придется сдаваться? А наша честь, наш Юг..., Что с нами будет, неужели мы позволим, - его лицо брезгливо искривилось, - каким-то аболиционистам, черномазым, хозяйничать на нашей земле?
Ли коротко ответил:
-Не позволим, Уильям. Об этом мы позаботимся после войны. Сейчас, - он вздохнул и потрепал адъютанта по плечу, - надо сохранить людей, сынок. Пойдем, - Ли кивнул в сторону фермы Мак-Лина, - напишем весточку генералу, - издевательски усмехнулся Ли, - Улиссу Гранту.
Волк торопился, сбегая вниз с холма, вслед за начальством. Макс, облегченно, думал:
-Наконец-то. Я боялся, что упрямый пень будет сопротивляться до последнего. Очень хорошо это я ввернул, о южной чести. Старик сразу растрогался.
Должность адъютанта у Ли была легкой. Жизнью Волк не рисковал, за весь год его даже ни разу ни ранили. Пуля в плече, доставшаяся ему при побеге из форта Делавер, была заранее согласована. Дэниел посадил в охрану тюрьмы несколько отменных снайперов, успокоив Макса: «Все ранения будут легкими. Для правдоподобности».
Волку в Ричмонде нравилось. Он посещал балы, и завел себе постоянную любовницу, миссис Прайс, жену полковника, воевавшего в Луизиане. Опасности, что он появится в Ричмонде, не было. Сейчас миссис Прайс, вместе со всем гражданским населением города, бежала на юг. Волк хмыкнул: «Ничего, я через два дня окажусь в столице. Там мисс Аталия. Скоро она станет замужней. Я ей, как следует, займусь».
Волк два месяца был без связи. Раньше его донесения передавал бродячий кузнец, он же капитан Хорн, из Бюро Военной Информации, но с тех пор, как северяне стали продвигаться к Ричмонду, это стало слишком опасно.
-Может быть, Дэниел там, вместе с Грантом, - Волк оглянулся: «Линкольн пошел на второй срок, как и предсказывали. Майкл молодец, Палата проголосовала за Тринадцатую Поправку. Рабства больше нет. А Майкл, заместитель главы администрации, в тридцать лет».
В январе, после принятия поправки, Хорн передал ему короткую записку от Дэниела. Кузен сообщал, что Волк, действительно, теперь дядя. На Рождество у Анри и Юджинии, в Париже, родился сын, Пьер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-И твоя тетя Полина родила, - читал Майкл, - девочку, назвали ее Джейн. Твоя бабушка и месье Поль передают тебе свою любовь. Они просят напомнить, что, по окончании войны, ты понадобишься в Европе.
Волк помнил. Он предполагал стать представителем Интернационала на континенте. Макс решил появиться в Лондоне, с американским паспортом, не встречаясь с родней.
-Совершенно незачем, - думал Волк, сидя в своих комнатах в Ричмонде, за бутылкой отменного вина, - еще начнут интересоваться, не встречались ли мы с покойной пиявкой в Италии. Будут навязывать этого младенца..., Он мне ни к чему.
Дэниел написал ему, что у Бет и Джошуа все в порядке, они живут на Святой Земле, а кузина Марта с мужем и ребенком, пока обосновались на западе, но к весне доберутся до столицы.
-Или кузина Марта, - лениво размышлял Волк, - однако я никогда ее не видел. Если уродина, как Элиза, незачем даже время на нее тратить. А если она хорошенькая..., - он потянулся, улыбаясь: «Можно развлечься».
Ли стоял на крыльце, а потом крикнул: «Уильям! Пришел ответ от Гранта?»
На рассвете, посылая парламентеров к северянам, Ли пробормотал:
-Мне не остается ничего, кроме как встретиться с генералом Грантом, хотя лучше б мне умереть. Сейчас он тяжело вздохнул и принял от Марша конверт. Ли резко, в сердцах, разорвал его и прочел криво написанные строки:
-Генералу Ли, штаб Северной Виргинской армии. 9 апреля, 1865. Генерал, в соответствии с содержанием моего письма к Вам от 8-ого числа этого месяца, я предполагаю принять капитуляцию Северной Виргинской армии на следующих условиях..., - Ли шевелил губами. Дойдя до конца записки, генерал повторил:
-После этого каждому офицеру и солдату будет позволено разойтись по домам, и они будут освобождены от преследования со стороны властей Соединенных Штатов, пока соблюдают упомянутую клятву и действующие законы местности проживания.
Он вздохнул и велел Маршу: «Пойдем, сынок. Будем составлять согласие на капитуляцию».
Макс едва не улыбнулся, широко, облегченно.
Они ждали Гранта и его штаб на ступенях крыльца. Все конфедераты надели парадную форму. Грант издалека заметил блеск золота на эмблемах. Сам генерал был в грязных бриджах, испачканной фланелевой рубашке, и старом кителе. Грант придержал свою лошадь. Он тихо сказал человеку в мундире сержанта северян, что ехал рядом с ним:
-Капитан Марш, надеюсь, не собирается прямо с крыльца возвращаться в наши ряды?
-Он уже майор, - усмехнулся Дэниел, - конечно, нет, ваше превосходительство. Он сам доберется до столицы, дня через два. Если бы не капитан Марш, - Дэниел взглянул на ворота дома Мак-Лина, - вряд ли мы бы так быстро взяли Ричмонд.
Форма была Дэниелу немного мала, но времени искать, другой комплект не было. Весь последний месяц майор Горовиц провел в Мэриленде, следя за бывшей таверной вдовы Саррет. Сама вдова еще осенью обосновалась в столице, открыв дешевый пансион для мужчин. Люди, наблюдающие за зданием, доносили, что никого подозрительного там нет.
-Из Квебека тоже никто не приезжал, - Дэниел тронул свою лошадь, - и вообще, все это ерунда. Президент принес присягу. Сейчас Ли сдастся, и ничего они сделать не посмеют.
Два месяца назад ему стали приходить анонимные письма о том, что полковник Вильямсон руководит шпионской сетью конфедератов в столице. Дэниел никому их не показывал, но аккуратно складывал в папку. Эти послания он хотел использовать при аресте Вильямсона, как доказательство его вины.
-И тогда, - сладко думал Дэниел, просыпаясь ночью,- тогда она станет моей..., Вильямсона я отправлю в тюрьму, пожизненно. Потом отвезу Аталию с ним повидаться, когда мы поженимся.
Он представлял себе Аталию, с распущенными, белокурыми волосами, с голубыми, покорными глазами. Тяжело дыша, Дэниел говорил себе: «Уже скоро».
