какому участку тела. Тут мне было непринципиально, так как щелчок был с вложением глифа, и боль каждый раз была одинаковая.
Так вот, после внезапного удара по особняку, Лин тут же проявился в метре справа от меня и ринулся на выход из комнаты. Я поспешил за ним, схватив лежащий на журнальном столике свой айфон. Когда мы оказались у выхода, там уже стоял дед и хмуро разглядывал двух женщин. Одна — русоволосая, статная с длинной косой. Глаза темные, глубокие. Она была самим воплощением женственности. Другая — мелкая, чернявая с витым волосом до лопаток. Похожая на хорька, и одета тоже соответствующе: в футболку с накинутой безрукавкой и штаны-шаровары. На месте практически не стояла, то и дело перетекая из одной позы в другую.
— Кострома, — уважительно поклонился статной дед, отчего я мягко говоря впал в осадок. Неужто это темная богиня, чей символ недавно чуть не убил Свету? — Что привело тебя к нам?
— Отдай Розарию Змееву, — глубоким грудным голосом потребовала та.
— Она вернется к себе в семью, — покосился на чернявую дед. — Но не раньше, чем через три дня.
— Исключено, — отрезала богиня. — Я знаю, что ты хочешь лишить ее сил. Уже лишил. А также знаешь, что я покровительствую тем, кто любит. Эта девочка, — плавный жест в сторону чернявой, — очень любит свою бывшую хозяйку. И готова на все ради нее. И сама Розария недавно применяла мой символ во имя своей любви. Ты и твой род мешаете! — обвинительно наставила Кострома палец на деда. — Такое неприемлемо! Любимые должны быть вместе! Любой ценой!
— Они и будут, — примирительно поднял руки перед собой дед. — Через три дн…
— Нет!! — громыхнул голос богини, а ее темные глаза налились чернотой. — Если Розария перестанет быть медиумом, то не сможет видеть Наталью. А это считай та же разлука! Я не позволю…
— Это я не позволю, — перебил ее другой не менее пробирающий до печенок голос.
Я осторожно повернул голову влево. Там из-за дома выходил Даждьбог. Он был спокоен, а глаза его как и тогда на поляне лучились добром и улыбкой.
— Кострома, я всегда рад тебя видеть у себя в гостях, — подойдя, продолжил Даждьбог. — Но распоряжаться у меня дома могу лишь я.
Богиня чуть уменьшила свое давление, и только после этого я понял, что от нее только что исходили волны незримой силы. Не негативная энергия, а другое. Такое я уже чувствовал. Когда пытался пройти в покои деда. Воля бога.
— Мой вассал обратился ко мне за помощью, — с достоинством произнесла богиня. — А я не отказываю в ней, особенно когда дело касается любви.
— Я знаю, — мягко улыбнулся Даждьбог. — Но можешь мне поверить, мои потомки тоже действуют из-за любви. Мой внучок Пересвет любит мою внучку Свету. И хочет ей добра и счастья. Он, как и я, не хочет войны и лишней крови. Потому и лишает сил Розарию. Иначе она продолжит свою вендетту.
— Она в своем праве.
— Как и Пересвет, — заметил Даждьбог, окончательно приблизившись к Костроме и мягко взяв ее за руку. Та отдергивать ее не стала. — Давай начистоту. Такое случается не впервые на нашей памяти. И как решить конфликт мы оба знаем.
Кострома обвела нас всех взглядом, особенно остановившись на мне и выбежавшей на шум Свете, которую я машинально прикрыл своей спиной.
— Он слаб, — в сомнении вдруг сказала Кострома, глядя прямо на меня.
— Судилище уравняет силы, — бархатным барионом убеждал Даждьбог.
Я слушал их и не мог поверить. Это что, они дуэль предлагают провести? Но с кем? И тут мой взгляд упал на чернявую Наталью. Если когда они только пришли, она постоянно меняла позы как капля ртути перетекая из одной в другую, то после слов богов застыла в одной — атакующей и неотрывно смотрела прямо на меня. Похоже, теперь я знаю противника.
Мои предположения оказались абсолютно верны, и уже через десять минут высокие договаривающиеся стороны прошли на задний двор особняка, где напротив террасы был камень с небольшим, но глубоким прудом. Кроме меня с Натальей и обоих богов, остальные остались в особняке, с террасы наблюдая за происходящим. Света от переживаний закусила большой палец правой руки, прижав левую к своей красивой груди. Чу Лин стоял невозмутимо, абсолютно веря в мои силы. Ну, мне хотелось верить, что именно это означает его поза и выражение лица. Мирослава хоть и была слегка напряжена, но тоже не испытывала больших переживаний. Рита-защитница поглядывала с интересом, как и Доброслава. Обе девчонки видно никогда не видели судилище и сейчас запоминали каждый этап раньше слышанного лишь на словах ритуала.
Встав в пяти метрах от пруда напротив друг друга, мы с Натальей стали ждать отмашки богов. Кострома зашла мне за спину, а Даждьбог встал напротив за спиной моей соперницы. После этого зазвучал глубокий грудной голос богини, приправленный ее Волей:
— По просьбе Наталии, защитницы Розарии, я призываю Олега, защитника Светославы, к ответу. Его выигрыш будет означать правоту его, а проигрыш — развоплощение!
Чего?! — пробило меня мурашками по спине. Наталья, стоящая напротив, лишь зло усмехнулась.
— По просьбе Светославы, потомка моего, я принимаю призыв к ответу от Наталии, защитницы Розарии. Ее выигрыш будет означать правоту ее, а проигрыш — утерю подзащитной, как медиума и возможное развоплощение!
Даже немного хмурясь от того, что ему приходилось принимать участие в судилище, Даждьбог все равно походил на доброго дедушку, которого сильно расстроили его внуки. От обоих богов навстречу друг другу прошли волны их Воли, пронизав все пространство на поляне перед террасой. Когда волна силы Костромы дошла до Даждьбога, она разбилась об него как вода о скалы и растеклась в стороны, создавая прозрачную пленку барьера с синим отливом, что отгородил нас с Натальей от окружающего мира. Думаю, позади меня то же самое произошло с силой Даждьбога. Интересно, а получится ли теперь притянуть внешнюю силу или можно использовать только внутренний резерв? И еще — мне не позволили взять с собой айфон, но и у Натальи никакого предмета для активации я не видел. Но нужен ли он духам уровня ходок? Надеюсь, что нужен. Иначе мне кажется у соперницы появляется ощутимое преимущество, этакий чит.
Каюсь, первый удар я почти пропустил. Просто ждал какой-то
