её с внешним миром, потом нимфа подобрала и его. Я стоял и смотрел на происходящее с замиранием сердца.
— Страшно?
Обернувшись, я увидел, что Пек стоит теперь рядом со мной. Ободряюще улыбнувшись, товарищ похлопал меня по спине. Ритмично гудели насосы.
— Только не говорите, что из Фэнтези-сектора всех вот так возвращают... — пробормотал я.
Молодой маг закашлялся.
— Боже упаси! — сказал Аполлон Артамонович.
Я взял себя в руки и пошёл к постаменту — вокруг него шла жирная красная линия, но пока никто ничего не говорил. Я подошёл совсем близко и встал у основания ступеней.
Димеона-Мелисса лежала внутри, на подушках в горошек, и смотрела на меня внимательно и спокойно. Я молчал.
— Когда... — подождав, подала голос она.
— Если... — одновременно с нею заговорил я и, осёкшись, замолчал.
Секунду мы молча смотрели друг другу в глаза, потом нимфа широко улыбнулась.
— Когда я вернусь, покажешь мне город? — спросила она. — Помнишь, ты обещал...
— Покажу, — кивнул я, подходя ещё ближе, чтобы иметь возможность снова взять деву за руку. — Правда, ты наверняка сама его знаешь...
— Неважно, — тон друидки был глубоким и ровным. — Увижу его ещё раз... Твоими глазами.
— Первый контур заряжен, — сказал Ерёмин. На него не обратили внимания.
— Это... Интересно, — сказал я. — Узнать, как знакомые вещи представляют другие.
— Я готов начать, — сказал оперативник.
Пальцы нимфы в который уже раз за вечер крепко сжали мои.
— Не скучай, хорошо? — сказала она. — Я быстро: туда и обратно.
— Начинайте, — кивнул Аполлон Артамонович.
— Я буду ждать тебя, — сказал я.
— Максим, — Осадько смотрела на меня без приязни. — Сколько можно? В самом-то деле...
Я ещё раз взглянул Димеоне в глаза.
— Увидимся, — подмигнула она.
— Люблю тебя, — сказал я, размыкая ладонь.
— Люблю тебя.
— Я начинаю, — объявил Ерёмин. — Возражения есть?
Я медленно сделал три шага назад и оказался у основания саркофага. Друидка глядела в моё лицо с прежней полуулыбкой. Тихо щёлкали клавиши. Крышка ящика вздрогнула и медленно поползла на своё место.
— Одну минуточку! — раздался за моей спиной голос Пека. — Одну минуточку!
Крышка, вздрогнув, зависла в полузакрытом положении. Все взгляды обратились к молодому волшебнику — тот озирался по сторонам с таким видом, словно сам был удивлён тем, что только что подал голос.
— Я только хотел спросить, — неуверенно переминаясь под взглядами старших магов, произнёс он. — Димеона Миянская, Мелисса Миянская... Что это такое — «Мия»? Я искал, но в справочнике по сектору не было.
По лицу лесной нимфы прошла тень весёлости — видно было, что вопрос ей понравился.
— Это древнее слово, — сказала она, глядя на моего товарища с тёплой улыбкой. — Так называется наш посёлок... В переводе оно означает «мать» и «земля».
Пек сдержанно кивнул.
— Я так и думал, — сказал он. — Спасибо.
Ерёмин медлил.
— У вас всё? — спросил Аполлон Артамонович.
— Да-да, конечно... Простите, — торопливо ответил Пек.
— В таком случае, продолжаем, — шеф выглядел невозмутимым.
Снова взвизгнули электромоторы. На какой-то момент я поймал на себе взгляд Димеоны из ставшего совсем тёмным ящика — теперь уже точно последний. Потом крышка с неожиданной лёгкостью встала на место. Щёлкнули фиксаторы.
— Инициирую стартовую последовательность, — как сквозь туман, долетел до меня голос Ерёмина. — Поглощающий контур функционирует без проблем.
Мой взгляд был прикован к белому пластику.
— Модуляторы в рабочем режиме.
Где-то там, в глубине...
— Отклик в рабочих пределах, перехожу к возбуждению.
...за шестью слоями текстолита, керамики, углепластика и металла...
— Спектр близок к расчётному, никаких проблем.
...среди всех этих контуров, трубок и проводов...
— Никаких сбоев в системе накачки, всё готово ко второй стадии.
...ещё очень близкая, ещё прежняя, ещё живая...
— Отклонение — два и шесть, это уровень шума. Инициирую основную последовательность.
...её ещё можно вернуть...
«Нет».
Я замер, как громом поражённый, более не слыша других голосов, потом, повернувшись на каблуках, осторожно переступил красную линию и, ни на кого не глядя, медленно пошёл к выходу. За моей спиной кто-то что-то говорил... Я не слушал.
По возможности тихо притворив за собой дверь, я прошёл через коридор, непривычно тёмный, пустой и гулкий, спустился по лестнице, миновал мирно спящего Яна и, толкнув дверь, оказался на улице. Вокруг была темнота, и лишь в отдалении тлели редкие газовые фонари. Я ощупью спустился к основанию крыльца, сел на вторую ступеньку снизу, упёр локти в колени, а подбородок — в ладони и уставился в
