Королева почувствовала, какое невыгодное впечатление на толпу производит король, и краска ударила ей в лицо.
— Давайте примем любезное приглашение госпожи Сос и поднимемся во второй этаж, — торопливо сказала она королю.
Господин Сос взял свечу и поспешил к лестнице, показывая дорогу знатным гостям.
Тем временем новость о том, что король находится в Варенне и самолично в этом признался, облетела весь город.
Какой-то человек в смятении вбежал в здание муниципалитета.
— Господа! — закричал он. — Путешественники, препровожденные в дом к господину Сосу, — действительно король и члены королевской семьи! Я только что сам слышал признание короля!
— Вот видите, господа! — вскричал Друэ. — Что я говорил?
Тем временем в городе становилось неспокойно, по-прежнему слышалась барабанная дробь, звучал набат.
Почему же весь этот шум не привлек в центр города, на выручку беглецам ожидавших короля в Варенне г-на де Буйе[31], г-на де Режкура и гусаров?
Сейчас мы об этом расскажем.
К девяти часам вечера оба молодых офицера вернулись в гостиницу «Великий монарх» и вдруг услышали шум подъехавшего экипажа.
Они находились в эту минуту в зале первого этажа и подбежали к окну.
Экипаж оказался простым кабриолетом. Однако они приготовились, если понадобится, немедленно вывести свежих лошадей.
Но путешественник не походил на короля; это был забавный человечек в широкополой шляпе и огромном плаще.
Они собрались было вернуться к себе, как друг незнакомец их окликнул:
— Эй, господа! Нет ли среди вас господина шевалье Жюля де Буйе?
Шевалье замер.
— Да, сударь, это я, — ответил он.
— В таком случае, — заметил человек в широкополой шляпе и плаще, — мне нужно многое вам сказать.
— Сударь, — отвечал шевалье де Буйе, — я готов вас выслушать, хоть я и не имею чести вас знать. Потрудитесь выйти из экипажа и войдите в эту харчевню; там мы и познакомимся.
— С удовольствием, господин шевалье, с удовольствием! — воскликнул господин в плаще.
Он выскочил из кареты, не коснувшись подножки, и поспешно пошел в гостиницу.
Шевалье заметил, что незнакомец чем-то сильно напуган.
— Ах, господин шевалье, — промолвил тот, — вы ведь дадите мне лошадей, которые у вас здесь приготовлены, не правда ли?
— Каких лошадей? — в свою очередь испугавшись, переспросил г-н де Буйе.
— Да, да, дадите! Не нужно ничего от меня скрывать… Я знаю, что у вас есть лошади! Я обо всем осведомлен, я все знаю!
— Сударь, позвольте вам заметить, что удивление мешает мне вам ответить, — заявил г-н де Буйе. — Я не понимаю ни слова из того, о чем вы говорите.
— Еще раз вам говорю, что я все знаю, — продолжал настаивать путешественник, — король вчера вечером выехал из Парижа. Но похоже по всему, что он не смог продолжать путь; я уже предупредил об этом господина де Дама́, и он снял свои посты: драгунский полк вышел из повиновения; в Клермоне — волнение… Я с большим трудом вырвался, можете мне поверить!
— Да скажите же, наконец, кто вы такой! — в нетерпении вскричал г-н де Буйе.
— Я Леонар, парикмахер королевы. Неужели вы меня не знаете? Меня увез с собой господин де Шуазёль против моей воли… Я передал ему бриллианты королевы и мадам Елизаветы… Ах, как подумаю, сударь, что мой брат, у которого я забрал шляпу и плащ, не знает, что со мною сталось, а бедная госпожа де Лааге, которую я обещал вчера причесать, до сих пор ждет меня!.. О Боже, Боже! В какую я попал историю!
Леонар большими шагами стал мерить комнату, в отчаянии воздевая руки к небу.
Господин де Буйе начал кое-что понимать.
— A-а, так вы господин Леонар! — воскликнул он.
— Ну да, я Леонар, — заявил путешественник, отбрасывая, подобно знатным господам, звание, которым наградил его шевалье де Буйе, — и раз вы меня теперь узнали, то дадите мне своих лошадей, не правда ли?
— Господин Леонар, — возразил шевалье, упрямо возвращая знаменитого парикмахера в ранг простых смертных, — лошади эти принадлежат королю, и никто, кроме него, не может ими воспользоваться!
— Я же вам говорю, что он вряд ли сюда доедет…
— Это верно, господин Леонар; однако не исключено, что король все-таки приедет, и если он не застанет здесь лошадей, а я ему скажу, что отдал их вам, он может мне ответить, что я это сделал из злого умысла.
— Как из злого умысла?! — вскричал Леонар. — Неужели вы полагаете, что в тех крайних обстоятельствах, в каких мы все находимся, король мог бы меня осудить за то, что я взял его лошадей?
Шевалье не мог сдержать улыбку.
— Я отнюдь не утверждаю, — сказал он, — что король осудит вас за то, что вы взяли его лошадей; однако он наверное решит, что я был не прав, позволив вам их забрать.
— Ах!.. — пролепетал Леонар. — Вот дьявольщина… Об этом я не подумал! Итак, вы отказываете мне в лошадях, господин шевалье?
— Решительно отказываю!
Леонар вздохнул, потом возобновил попытку добиться своего.
— А вы не могли бы, по крайней мере, распорядиться, чтобы мне дали хоть каких-нибудь лошадей?
— С удовольствием, дорогой господин Леонар! — согласился г-н де Буйе.
В самом деле, Леонар был обременительным гостем, и не только потому, что громко говорил; он сопровождал свои слова выразительнейшей пантомимой, и пантомима эта из-за огромных полей его шляпы и необъятного плаща приобретала формы гротеска, делая смешным и его собеседников.
Вот почему г-н де Буйе торопился поскорее отделаться от Леонара.
Он позвал хозяина «Великого монарха», попросил его позаботиться о лошадях, которые могли бы довезти путешественника до Дёна, и, распорядившись таким образом, оставил Леонара на произвол судьбы, прибавив (и это было правдой), что сам он отправляется за новостями.
Оба офицера, г-н де Буйе и г-н де Режкур, вернулись в город, проследовали через весь Варенн, проехали с четверть льё по парижской дороге, но, так ничего не увидев и не услышав, наконец поверили в то, что король, запаздывавший уже на восемь-десять часов, так и не появится; после этого они возвратились в гостиницу.
Леонар только что уехал; часы пробили одиннадцать.
Почувствовав беспокойство еще до приезда королевского парикмахера, они в четверть десятого отправили ординарца. Это он повстречал кареты при въезде в Клермон, а потом прибыл к г-ну де Дама́.
Два офицера ожидали до полуночи.
В полночь они, не раздеваясь, легли спать.
В половине первого их разбудили набат, барабанная дробь и крики.
Они высунулись из окна харчевни и увидели, что весь город пришел в волнение, жители торопятся, вернее, бегут сломя голову к муниципалитету.
