древняя звезда, которую давно не видели живые, дрогнула в своей мёртвой траектории.
Сначала – не было ничего. Только тихое утро, ветер в травах и редкое ворчание духовных зверей, пролетевших над вершинами. Но к восьми часам, когда солнце поднялось на предельную высоту, всё изменилось.
– Чувствуешь? – Спросил Андрей, остановившись на склоне и глядя вниз, в сторону покрытого туманом леса.
Соль Хва закрыла глаза, вытянула руку вперёд, кончиками пальцев нащупывая в воздухе вибрации Ци. На мгновение она замерла, явно ничего не ощущая. А потом… Стук… Тихий… Глухой… Как будто где-то под землёй билось сердце, исполинское и вязкое. Один удар… Пауза… Второй… Земля чуть дрогнула под ногами.
Из-за далёкого хребта взметнулись стаи птиц, и даже звери, что прятались в расщелинах и чащах, разбежались прочь. Несколько духовных кроликов, выпрыгнув из зарослей, словно потеряли ориентир, и побежали прямо на Андрея. Один из них – остановился, встряхнулся, и… упал замертво, издав хриплый, почти человеческий вздох. Соль Хва шагнула ближе, опустилась на колено.
– Это не яд. Это… – Она провела пальцем по шее зверя. – Энергетическая эрозия. Его связь с духом природы была разорвана.
Андрей выпрямился.
– Он начал шевелиться.
Глубоко в лесах, в тех местах, где мхи покрывают стволы старыми лентами, где корни деревьев переплетаются, образуя естественные своды, началось движение. На первый взгляд – просто пала трава. Но под ней… Что-то просыпалось.
Из разрыва в земле хлынула смола, густая, чёрно-зелёная, в которой отражались мертвенные отблески ушедших эпох. И с этой смолой поднимался… Запах старой гнили, разложения и времени. Деревья начали наклоняться, будто кто-то изнутри тянул их корни, развязывая древние узы.
На опушке запел тростник, но не от ветра – от резонанса, что пошёл от сердца леса, где пробуждался тот, кого даже Боги в древности назвали Молчаливый Свернувшийся Мир. Изгиб, дыхание, движение. На несколько мгновений – сама земля застыла в выдохе, как будто сомневаясь: просыпаться ли снова.
– Пульсация усиливается, – Соль Хва резко поднялась. – Теперь её чувствуют не только мастера. Даже обычные звери сбиваются с путей. Эта штука влияет не только на ци, но и на инстинкты.
– Значит, у нас мало времени, – Андрей выпрямился и вызвал зеркало-пеленгатор, в котором сразу же начали сжиматься спирали. – Центр – между болотом Шести Ив и Чёрным родником. Там и начнёт рваться всё в первую очередь.
Он сжал кулак. Печать на его запястье вспыхнула – метка барьера долины отзывалась вибрацией.
Цзяолин, почивавшая на каменной площадке выше, приподняла голову. И в её глазах – отразился тревожный свет. Как будто нечто древнее и давно забытое начинало пробуждаться в ней самой.
– Это будет не просто Зверь, – сказал Андрей. – Это будет Зверь, несущий с собой растление самого времени…
Кровь Бога
Утро над долиной было непривычно тихим. Ни щебета птиц, ни гула ветра. Лишь тонкий, едва уловимый звон вибрировал в воздухе – предвестие напряжения, не исчезнувшего со дня первого дыхания ещё одного монстра. Даже сама земля будто задерживала дыхание, зная. Следующий шаг может изменить всё.
Андрей уже привычно сидел у водопада, застыв в позе медитации. Плотный поток энергии тихо кружился внутри тела, но не стремился наружу. Он восстанавливался. Пилюли высшего ранга, собранные в ходе всех последних месяцев – почти исчерпаны. От последних битв в его теле остались следы надрывов, внутренние каналы были натянуты как струны, и даже при всем своём контроле он понимал. Ещё один скачок без подготовки – и он просто сгорит.
И всё же, враг был близко. Это ощущалось не разумом – интуицией, впаянной в кость, кровь и дыхание. Как если бы сама ткань мира дрожала, предвкушая повторное вскрытие чего-то древнего. Или чьё-то возвращение.
Сквозь дымку золотистого света, пробившегося между сосен, мягко и беззвучно спустилась Цзяолин. Теперь – не просто змея, а полноценный дракон, изогнутое, грациозное тело которого тянулось, как река, покрытая полупрозрачной чешуёй. В её глазах – всё та же глубина древней памяти, что пробуждалась всё сильнее с каждым новым сражением.
Она посмотрела на него. Молча.
– Знаешь что-то? – Спросил Андрей, не открывая глаз.
“Ты слишком истощил себя. Эта форма силы не даст тебе достаточно, если враг – не просто чудовище, а отпечаток воли Бога.” – донесся до его сознания голос Цзяолин. Он был одновременно её и… Не только. Словно теперь в ней говорил кто-то древнее, чем она сама.
Андрей открыл глаза.
– У нас нет времени искать новое. Все алхимические компоненты высшего ранга израсходованы. Запасов хватит только на восстановление. Не усиление.
Цзяолин взмахнула хвостом. Воздух завибрировал. Перед ним раскрылась вспышка образа, и на ней – Божественный котёл, что он когда-то получил во время того самого ритуала выбора в круге печатей. Тогда он смог взять четыре артефакта. Среди которых был и котёл, который назывался котёл Святого. Не вникая в то, что именно в нём было сохранено. И теперь, образ усилился. В глубине котла, три капли, каждая – сияние, заключённое в хаосе. Вокруг них витали потоки энергии, будто капли сами долбили пространство изнутри, желая вырваться. Кровь Бога.
“Ты знал, что она там. Просто надеялся, что не придётся к ней прикасаться.” – Произнесла Цзяолин.
– Потому что это… – он замолчал. – Это сила разрушения. Не усиления. Это не божественное благословение. Это… яд в дар.
“Именно поэтому она даст тебе шаг. Или разорвёт тебя. Но у нас нет времени. Ты знаешь, что этот зверь – не последний. И знаешь, кто идёт за ними.”
Андрей медленно поднялся.
– Значит, я приму её. Но с подготовкой. Ни одна капля не должна быть поглощена напрямую. Я создам печати стабилизации, временные якоря, обратный поток формирования ядра. Я построю контур принуждения и систему отвода остаточных потоков. Если я умру, это не должно превратиться в катастрофу.
Цзяолин посмотрела на него с величественной, почти печальной гордостью.
“Ты стал тем, кого они боялись. Тем, кого они бы никогда не допустили в старые храмы. Но теперь – ты сам вершишь ритуал.”
Андрей посмотрел на водопад, где отражался предутренний свет.
– Тогда начнём. Найди мне глухое место. Глубокое, как смерть. Я буду использовать только одну каплю. Остальные – оставим на чёрный день. И поставим семь печатей, чтобы никто другой к ним не прикоснулся.
Дракон взмыл в небо, а в воздухе повис её последний отклик:
“Пусть свет этой крови не ослепит тебя. И не разрежет твои сосуды изнутри. Пусть ты не станешь тем, кого сам убивать бы не посмел.”
Долина, где
