в тёмных зеркальных очках и глухой мотоциклетной каске. – Предъявите ваши права и страховку.
Метрах в десяти от нас полицейская машина с мигалкой… Да у них тут засада! Как я забыл, что совсем недавно приняли закон о новых громадных штрафах для водителей, в чьих руках замечен сотовый телефон?! Я и так не богач, перебиваюсь с кваса на воду, а тут ещё это. И ведь не простят, как ни уговаривай…
– Пройдёмте, пожалуйста, к машине.
– Что вы ещё будете выяснять? – обиженно проворчал я. – Выписывайте квитанцию, и я поехал дальше…
Но негодяй в зеркальных очках вежлив и настойчив, как робот:
– Пожалуйста, пройдите к машине…
Не успел я распахнуть дверь белой полицейской «тойоты», как меня сразу же подхватили чьи-то железные руки, затолкали в салон, и машина, стандартно завывая сиреной, сорвалась с места.
Поначалу я решил, что меня, как злостного нарушителя только что принятого закона повезли в полицию, где устроят показательное судилище с привлечением каких-нибудь репортёров с местных телеканалов, чтобы показать происшествие в вечерних новостях. Потом подумал, что при всей суровости предстоящего штрафа, моё задержание всё-таки не попадает в разряд журналистских бомб, от которых стандартно тащатся обыватели у вечернего телеэкрана.
Для чего я им тогда понадобился?
Но привезли меня не в полицию, а, как ни странно, в здание налоговой службы. Насколько я знаю, никого насильно туда не доставляют, а приходят на тамошнюю экзекуцию люди самостоятельно. А уж мне-то при моих скромных доходах там абсолютно делать нечего. Я даже с удовольствием помог бы тамошним торквемадам поискать тайный источник будущих моих запредельных доходов, которые стоило бы от кого-то утаивать, но, увы, даже им не по силам эти мои доходы разыскать…
Вот это и настораживало больше всего.
Меня втолкнули в офис в конце длинного коридора на третьем этаже, где кроме стола с выключенным компьютером и двух стульев больше ничего не оказалось. Я присел на один из стульев и услышал шаги удаляющихся по коридору полицейских. Меня больше никто не охранял, то есть я мог спустя некоторое время спокойно встать и уйти отсюда… Совсем чушь какая-то!
Значит, дело вовсе не в телефоне, к которому они прицепились на дороге. Это был только повод. Что же тогда?
Я прислушался, но никаких звуков за дверью не было. Можно, наверное, и в самом деле встать и уйти, но… лучше подождём, как будут развиваться события. Неспроста это всё, ох, неспроста…
Некоторое время я просидел неподвижно, разглядывая… вернее, разглядывать тут было нечего. Даже никаких шкафов с канцелярскими папками или приколотых на стене стандартных казённых распечаток не было. Какая-то вселенская пустота вокруг!
Наконец, за дверью послышались шаги, и в офис вошёл невысокий худощавый мужчина в легкомысленной летней рубашке и поношенных джинсах. Я сразу обратил внимание на его дорогие, но не новые сандалии, надетые на ногу без носков. Это меня несколько успокоило, потому что к полицейскому сословию такой разгильдяй явно не относился.
И сразу же мне подумалось, что приключения продолжаются, и конец им нескоро. При этом появляются какие-то новые персонажи, которым от меня тоже что-то требуется.
– Господин Игорь Стародубский? Здравствуйте. – Он протянул мне руку, и пожатие было крепким и энергичным. – Оставайтесь на месте, не вставайте, нам нужно с вами побеседовать.
– С кем имею честь?
– Меня зовут Игаль. Как видите, ваш тёзка, только на иврите… Я возглавляю специальный отдел по поиску и пресечению противоправной деятельности некоторых наших несознательных граждан, скажем так.
– Ого! – усмехнулся я. – Прямо-таки НКВД в новой реинкарнации! А где, товарищ, ваша кожаная куртка, маузер на боку и лампа в глаза? Неужели сегодня понадобился целый отдел для разборок с теми, кто достаёт телефон в автомобиле во время вождения? Мало простой квитанции на штраф, так ещё необходима нравоучительная беседа?
– Я ценю ваш тонкий советский юмор, но это, увы, не к нам, – рассмеялся мой собеседник в полный голос и уселся за стол напротив меня. – Давайте поговорим о другом. Вы уже успели познакомиться с нашим сотрудником Рами… извиняюсь, он вам представился, как Евгений, ведь так?
– С этим бедным новым репатриантом, который на всё жаловался и при этом пил водку, как воду?
– Он прекрасно справился со своей ролью, – довольно кивнул головой Игаль. – Это один из наших лучших сотрудников. Вы даже заподозрить не смогли, что он прекрасно знает иврит и обладает талантом в самые кратчайшие сроки устанавливать контакт с любым человеком. Дар у него такой. Наверняка мог бы в театре характерные роли играть, но выбрал работу в спецслужбах.
Слушать похвальбы в адрес Евгения, который, если честно говорить, мне уже порядком опротивел, было неприятно, поэтому я спросил:
– Чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне? В какой иной противоправной деятельности я замешан, кроме телефонных разговоров за рулём и связях с несостоявшимися актёрами?
– Вы? Слава богу, пока ни в какой. Наш интерес вызвала некоторая странная возня вокруг вас, затеянная вашими новыми знакомыми. И, поверьте мне, актёрами по уровню не хуже Евгения. Догадываетесь, о ком говорю?
– Российские туристы – мужчина и женщина?
– Совершенно верно. Как мы знаем, человек, передавший привет от вашего бывшего комитетского наставника Виктора Николаевича, и его спутница по имени Светлана, поведали вам весьма занятную историю о брате, с которым вы никогда прежде знакомы не были и даже не подозревали о его существовании.
– Вы даже о Викторе Николаевиче и моём брате знаете… Откуда?!
– Не беспокойтесь, ваша причастность к той давней, печально известной конторе сегодня никого не интересует. Мы понимаем, что время тогда было особенное, и необходимо было как-то выживать. Не у всех получалось стать борцом с режимом… К вам у нас, повторяю, нет никаких претензий. Так что забудьте об этом. Нас интересует цель, которую эта парочка преследует сегодня, сообщив вам сведения о брате.
– А что в этом странного? – удивился я. – Или всё, о чём они рассказывали, неправда?
– Отчего же! Всё, что они говорили, сущая, правда – и генерал Зенкевич реально занимался созданием химического оружия, и этапы его биографии вполне соответствуют действительности. Не знаю, правда, насколько подробно они вам это изложили и под каким соусом подали.
– Стоп! – оборвал я его. – Не понимаю, что в этом преступного? Люди сделали доброе дело…
Игаль усмехнулся и потёр глаза:
– Очень дорого порой обходятся некоторые добрые дела… Ну, да ладно, философствовать о природе добра и зла будем на досуге, а пока у меня к вам вопрос: они вам ничего не говорили о цели, которую преследуют? Вам-то самому не стало интересно,
