В этот момент чья-то рука с татуировкой в виде перстня нажала на кнопку звонка у ее входной двери.
XXII
Артуро Гоцци чувствовал, что доволен. Это было удовлетворение творца. Удовлетворение, которое мог бы испытать художник, написавший прекрасную картину, или композитор, создавший симфонию. Это прекрасное чувство, которое наполняло его изнутри приятным теплом. Он сотворил нечто Великое. Впрочем, лишь немногие смогли бы это оценить. Строго говоря, кроме него самого, есть только один такой человек. Это довольно прискорбно, хотя именно в полной незаметности его художественного произведения и заключалось его совершенство. Но зато, когда его проект завершился, его заказчик сказал по телефону нечто поразительное: «Работа, которую никто не видит, сделана для глаз Божьих». Сперва Гоцци лишь презрительно усмехнулся, но, поразмыслив, согласился со сказанным. Пусть у этого человека странные религиозные воззрения, в которых Гоцци не слишком-то разбирался, но платит он чертовски хорошо. Правда, пока его труды еще способен разглядеть внимательный наблюдатель, но как только работа будет завершена, она станет воистину невидимой.
Конечно, все это не совсем законно, или, честно говоря, совершенно незаконно. Однако в Италии нет ничего необычного в том, что ползущие со скоростью улитки бюрократические власти ставят перед уже свершившимся фактом. Например, в сфере строительства. Он лично знал шестерых человек, которые перестроили собственные дома без разрешения проектного ведомства и предпочли заплатить штраф, чем тратить на согласование долгие годы ожидания. По сути, в этом есть что-то вроде своеобразной самообороны.
Он подошел ближе к краю утеса и посмотрел вниз на маленький городок. Он знал тайну, которую еще не знали люди внизу, и это для них довольно-таки печально. Скоро должно исполниться давнее желание жителей Санто-Стефано-ди-Сессанио: дорога, ведущая через высокогорье к их деревне, больше не будет узким, покрытым выбоинами гравийным проселком. На ее месте возникнет современное двухполосное шоссе. Власти будут вынуждены, наконец, профинансировать строительство, после того как на старую дорогу обрушится каменная лавина и около девяноста метров ее длины окажутся под завалом. Его взгляд скользил по горному склону. Да, он уверен, что камнепад пройдет именно так, как он заранее рассчитывал. Он мог собой гордиться. Во всей Италии едва ли найдется десяток специалистов, которые способны на такое. Обращались ли к кому-то еще, он не знал. В любом случае это не имеет значения, ведь в конечном итоге выбрали его. И деньги ему вполне пригодятся. Не то чтобы он плохо зарабатывал в качестве эксперта по сложным взрывным работам, но четверть миллиона за неделю — это не те деньги, от которых можно легко отказаться.
Гоцци бы сделал это и за гораздо меньшее вознаграждение, но он прекрасно понимал, что большая часть суммы рассматривалась в качестве компенсации за моральный ущерб. Вполне справедливо, потому что то, что он собирался здесь совершить, навсегда уничтожит его репутацию в профессиональных кругах. Он немного беспокоился о том, что звук бурения в твердой породе будет далеко слышен, но клиент заверял, что это не его забота. И действительно, все это время на склоне горы проводились масштабные порубочные работы, в ходе которых использовались бензопилы, полностью заглушавшие звуки бурения. Теперь он уверен, что эти работы не случайность. Его заказчик, по-видимому, обладал некоторым влиянием.
Артуро Гоцци в последний раз испытующе посмотрел на край скалы. Тот выглядел как десятки и сотни других склонов, снаружи в нем не было ничего необычного, но он-то знал, что там, внутри, ждут своего часа сто семьдесят семь маленьких скважин. Пока они еще закрыты пластиковыми колпачками на случай дождя и не содержат пороховых зарядов. Он оснастит их полностью в последний момент, а потом нажмет на взрыватель.
В ближайшую среду в девять тридцать утра на площади Святого Петра в Риме начнется генеральная аудиенция, а через несколько минут у папы зазвонит его мобильный телефон.
XXIII
Когда будет найдено тело Джулианы Маттони, невозможно предсказать наверняка. Конечно, все удивятся, когда она не появится на работе, не сообщив о болезни. Однако она ведь директор и не обязана отчитываться перед подчиненными. Таким образом, вероятно, ее поиски займут больше времени, чем в том случае, если бы пропал рядовой сотрудник. Не позднее чем через два дня с ней попытаются связаться. Поскольку она не будет отвечать на звонки, эсэмэс и электронные письма, в конце концов, не останется ничего другого, как только отправиться к ней домой. Но там никто не откроет. Как быстро позвонят в полицию? Сколько времени пройдет, прежде чем там, наконец, решат взломать дверь? Три дня? Пять дней? В результате это ничего не изменит.
Профессора Маттони найдут в ванной комнате мертвой. При вскрытии в ее крови обнаружат героин в несовместимых с жизнью количествах и заметят следы уколов по всему телу. Неужели знаменитый профессор много лет страдала от наркотической зависимости? Возможно, по этому поводу даже выйдет газетная статья, в которой расскажут о том, что, вопреки распространенному стереотипу, не все героиновые наркоманы являются унылыми страдальцами, некоторые из них вполне благополучные, состоявшиеся в профессии граждане, которые часто мастерски скрывают свою зависимость. Так происходит, пока всё, как в этом случае, в конце концов не выходит из-под контроля.
Конечно, друзья, коллеги начнут винить себя. Почему не пригляделись к ней более внимательно? Разве профессор Маттони не выглядела иногда переутомленной и несчастной? Оглядываясь назад, все станут задаваться вопросом, как можно было не распознать такие очевидные признаки.
В Министерстве здравоохранения тоже начнут задавать вопросы. Насколько достоверными и авторитетными с научной точки зрения являются результаты работы ученого, который, как оказалось, был зависим от героина? Доктор Поло расскажет о ее постоянных визитах и звонках, которые носили несколько нездоровый характер.
И, конечно, все это нужно будет основательно расследовать. Ведь то, с чем она работала, носило секретный характер. Речь шла о жизни людей.
XXIV
Кавелли сидел в кабинете за старым столом эпохи Возрождения, пытаясь подготовиться к завтрашней лекции. Через открытую на террасу дверь откуда-то из Ватиканских садов доносились звуки военного оркестра, исполняющего Понтификальный марш — национальный гимн государства Ватикан, сочиненный Шарлем Гуно. Кавелли считал, что это одно из его достаточно слабых произведений. Скорее всего, сегодня в городе проходит какое-то торжественное мероприятие или что-то в этом роде. Кавелли с трудом справился с искушением выйти на террасу и посмотреть, что же именно там празднуют.
Это стало бы бегством от работы, а по факту — бегством от мучительного ожидания. Все это время он напряженно ждал звонка от доктора де Луки. Он чувствовал, как его все больше и больше изнуряет парадоксальная смесь скуки и напряжения. К тому же он не мог покинуть свою квартиру, боясь пропустить ее звонок.
Кавелли предпринял еще одну попытку сосредоточиться на работе, правда, быстро отказался от этой идеи, а вместо этого решил сделать себе еще эспрессо. Он как раз собирался засыпать в кофеварку молотый кофе, когда зазвонил телефон. Кавелли бросился обратно в кабинет и схватил трубку.
— Алло?
На другом конце провода послышалось напряженное дыхание, затем раздался тихий женский голос:
— Это Маргарита де Лука.
Голос звучал сдержанно и осторожно. Кавелли сразу понял, что разговор будет непростым. Но то, что она позвонила, важнее всего. Интуиция подсказывала Кавелли, что она ничего не сказала Монтекьесе.
— Спасибо, что перезвонили, доктор де Лука. Я приношу извинения за то, что попросил вас об этом, но дело не терпит отлагательств. Я не видел другого выхода по причинам, о которых я с удовольствием…
