неизбежно сверяете их с другими. Но в том факте, что Сайрус Картрайт, собираясь спуститься вниз, прихватил с собой карманные часы, хотя ручные пo‑прежнему оставались у него на руке, таится еще нечто. Я могу предположить только одну причину.
– И что это за причина? – с любопытством спросил Чисхольм.
– Проверить время по электрическим часам внизу.
– Слушай, Ники, – с раздражением воскликнул Грэхем. – У человека под рукой двое часов. Какого черта ему понадобилось спускаться вниз проверять время?
– Дело в том, что в его случае двое часов хуже, чем одни, – ответил спокойно Ники.
Мне пришло в голову, что он имеет в виду те мистические силы, которые помешали Джеку Картрайту в роковую ночь войти в дом. Каким‑то образом они воздействовали и на часы. Я спросил:
– Так что же случилось с часами?
– Они показывали разное время.
Ники откинулся в своем кресле и посмотрел вокруг так торжественно, как будто преподнес нам исчерпывающее объяснение. Возникла легкая пауза, и когда он обвел взглядом всю нашу компанию, выражение удовлетворения на его лице исчезло.
– Неужели вы до сих пор ничего не поняли? – спросил он. – Припомните, когда вы просыпаетесь среди ночи, то обычно смотрите на часы, стоящие на камине, или на часы, оставленные на ночном столике. Именно так Сайрус Картрайт и сделал. Он проснулся, взглянул на свои ручные часы, было примерно без четверти двенадцать. Затем он совершенно машинально потянулся за карманными часами, лежащими на ночном столике. Он нажал кнопочку, и часы пробили двенадцать, а затем еще половину или три четверти первого. Всего лишь несколько часов тому назад он сверял свои часы, и они шли правильно, а сейчас карманные ушли вперед почти на час. Какие же из них показывали правильное время? Который был час? Я представляю, как он сверял снова и снова, а потом решил отложить эту проблему до утра. Но сон никак не шел к нему, и, поворочавшись с боку на бок некоторое время, он понял, что единственный шанс сегодня ночью заснуть – это спуститься вниз и узнать, который действительно час. – И, повернувшись к Чисхольму, Ники продолжил: – Видите ли, дело в том, что часы при падении не могут уйти вперед. При ударе часы либо совсем останавливаются, либо ускоряют или замедляют ход всего на несколько секунд. Если же стрелки часов свободно скользят по циферблату и от сотрясения могут сильно сдвинуться, то такими часами обычно не пользуются. Следовательно, часы были переведены вперед за некоторое время до падения. Сайрус Картрайт не мог этого сделать, значит, часы перевел племянник, возможно, когда перекладывал их с бюро на ночной столик.
– Он сделал это случайно или чтобы подшутить над своим дядей? – спросил Чисхольм.
– Нет, Чисхольм, какие тут шутки. Просто Джек хотел убить его. Да, да, в этом сомневаться не приходится. После того как он приоткрыл окна так, как полагалось, и переложил часы на ночной столик, он вежливо пожелал своему дяде спокойной ночи. Уходя, остановился, чтобы подвернуть край большого ковра, лежащего у верхних ступенек лестницы.
– Но, простите, непонятно, как он мог знать, что его дядя проснется среди ночи?
– Я полагаю, что выстрел из ружья под окном спальни был хорошей гарантией этого, – улыбнулся Ники. – Теперь вы понимаете, почему сверхъестественные силы помешали ему войти той ночью в дом. Джек побоялся, что дядя, вместо того чтобы спуститься вниз самому, спросит у него, который час.
В наступившей тишине раздался бой часов на башне. Все присутствующие посмотрели на свои часы и тут же осознав этот жест, переглянулись.
– Именно так, – сказал Ники.
Чайник со свистком
Перевод на русский: Е. Р. Сова
Я был полностью готов провести неделю или десять дней, которые потребовались бы на ремонт дома, в гостинице, но когда упомянул об этом Ники Вельту и он предложил мне поселиться у него, то был тронут и с любопытством и готовностью согласился. Он относился ко мне как к младшему, обычно с оттенком снисходительности, как учитель к не слишком блестящему второкурснику, и я вжился в отведённую мне роль. Так было с самого начала нашей дружбы, когда я только поступил на юридический факультет, и так продолжалось даже после того, как я оставил преподавание, чтобы успешно участвовать в кампании по выборам на должность окружного прокурора.
Он жил в пансионе в паре кварталов от железнодорожного депо, на некотором расстоянии от университета, и это обстоятельство, с его точки зрения, было одним из достоинств места, поскольку позволяло ему каждый день совершать бодрые пятнадцатиминутные прогулки для укрепления здоровья, а также сокращало количество людей, которые могли бы заглянуть к нему вечером, если бы он находился ближе. Он занимал небольшой номер на втором этаже, состоящий из спальни, кабинета и ванной, и либо в силу своего стажа в пансионе ‑ он жил там всё время, что я его знал, ‑ либо в силу своей учёной значимости, а в университетском городе это важно, он был звездой пансиона. Миссис Киф, хозяйка пансиона, всегда делала для него особые мелочи, например, приносила вечером поднос с пирожными и кофе, и это несмотря на то, что в его комнате, как и во всех комнатах заведения, стояла электрическая плита и он вполне мог сам себя обслужить. Разумеется, она не возражала против моего приезда туда. На самом деле Ники только и мог, что не препятствовать ей убрать раскладушку в кабинете и принести полноразмерную кровать, чтобы мне было удобнее.
Как оказалось, мне повезло, поскольку часть этого десятидневного периода совпала с университетским созывом. У нас и раньше бывали созывы, и они мало нарушали ровное течение университетской жизни, но в этом году в университете был новый президент, один из новых типов президентов колледжей, молодой, энергичный, эффективный руководитель, и он организовал съезд учёных и крупных деятелей со всех концов земли. На каждый час каждого из трёх дней были запланированы встречи, конференции и дискуссии. Но что ещё важнее, все гостиничные номера в городе, все свободные места в общежитиях и, кажется, каждая незанятая кровать были забронированы университетом для ожидаемых высоких гостей. Если бы я отправился в гостиницу, мне, вероятно, пришлось бы делить номер с одним или несколькими гостями. А если бы я остался в собственном доме, то оказался бы в ещё худшем положении ‑ невольным хозяином
