Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я видела и как Алла Константиновна играла свою знаменитую сцену из «Анны Карениной», со слезами, на этой крошечной заводской сцене. И я сама выплескивала все, что могла.
Шефский спектакль. Это было нормой жизни. Потом какие-то общие собрания проводились. А еще была придумана бригада коммунистического труда. Конечно, это апофеоз коммунистической жизни и, может, сейчас это немного смешно, но было в этом и хорошее.
Итак, я была членом бригады коммунистического труда. Со мной трудились еще 8 человек. И они должны были работать и за меня. То есть вырабатывать какую-то смену за 9-го человека тоже. Это как-то все искренне делалось. И делалось действительно. А я, в свою очередь, эту бригаду коммунистического труда приглашала на свои спектакли, более того, мы отмечали какой-то общий день рождения в каком-то кафе. Потом у меня была премьера фильма, и в Доме кино я попросила восемь мест. Они пришли ко мне на премьеру. И во всем этом были какая-то дружба и удивительное единение.
Но, помимо этого, были шефские концерты, которые проходили по разнарядке. Днем. В перерыве. С двенадцати до часу. Прямо в цеху была построена маленькая сценка, и на этой сценке мы все играли. Я, в том числе, Чехова. Смотрю, в зале так называемом, сидят в телогрейках засаленных, в косынках. Кефир или молоко – в левой руке, булка в правой. Смотрят на сцену, параллельно жуют. И хлопают с восторгом. Им нравится.
А мы работаем. В вечерних платьях. Сначала это было немного странным. Потом стало естественным. А дальше наступило новое время. Дружба с заводом кончилась. В мою жизнь вошла песня.
Я даже получила приз «Открытие года». Это 92-й, кажется, или 93-й год. Вручали в концертном зале «Россия», где я выходила с песней Андрея Никольского «Ах, как жаль». Записала ее по-французски, мы придумали, как использовать мой французский язык. В первом варианте у Андрея, где по-русски в конце, есть несколько французских слов: «Ах, как жаль, ах, как жаль» («С’est dommage»). Я попросила свою приятельницу, прелестную переводчицу Леночку Кассирову, она сделала французский текст, и я записала эту первую песню. Андрей мне дал первую свою фонограмму, и возникла эта «Се домаж». Ее крутили везде, это было неожиданно – вдруг актриса запела.
Более того, мы сняли клип «С’est dommage». Очень красиво. Песня полетела, зажила. И тут у меня началась какая-то бурная концертная деятельность. Причем она совершенно разного была порядка. Например, мне звонят: «Вы не можете выступить?» Праздник какой-то, что-то отмечают в Колонном зале Дома Союзов, ни больше ни меньше. Я, безумно нервничая, говорю: «Конечно, конечно». Приезжаю туда, вижу список. Я иду 16-я, кажется. И вдруг ко мне кто-то подходит и робко говорит: «Вы не можете пойти второй?» Я говорю: «А что такое?» – «Да вот понимаете, артист опаздывает. Вам это сложно?» Я говорю: «Пожалуйста, когда угодно. Мне все равно». И вдруг вижу, о боже, первым выступает Соткилава!
Я, конечно, очень волновалась. Заканчивает он, и я тихо-тихо так, бочком, под свою прелестную фонограмму по-французски выхожу и пою, потом всех поздравила, потом спела еще одну очень веселую песню «Актриса». И с цветами под аплодисменты «улетела» со сцены.
А потом ко мне подошла администратор: «Как же вы меня спасли! Я, конечно, не могу назвать фамилию, но певец, который должен был идти вторым, боялся выступать после Соткилавы, все боялись». А я вдруг стала хохотать. И подумала: боже мой, а мне все равно, я же не вокалистка. У меня совершенно другое направление. Я прежде всего – актриса, которая должна донести песню до зрителя.
Это для меня был очень важный, почетный концерт. А совсем недавно был другой, который вошел мне в сердце, в душу. Концерт в честь 23 февраля, перед военными. Режиссером Алексеем Гарнизовым и автором песни, которую он мне предложил, был придуман такой ход – все актрисы, которые снимались в военных фильмах, выходили и поздравляли военных. Как бы блок женский, и женщины должны что-то нежное, красивое спеть военным.
Алексей мне позвонил, сказал: «У меня есть песня. Она к Году семьи относится. Хорошая, нежная: о детях, о внуках. Может, подойдет? Послушайте». Я послушала, и мне очень понравилось. Она замечательно входила в лейтмотив и в манеру именно этого концерта.
Можете себе представить: Кремль, сзади сделали на экране нарезку из военных с моим участием фильмов. И вот я выхожу с этой песней. В первом ряду сидит Владимир Владимирович Путин, президент, который мне безумно нравился и я с восторгом к нему всегда относилась. За все, что он делал. За его манеру, за его стиль, за его сердечность, за его ум, за такт, за очень многие вещи, которые мне очень импонировали. И рядом с ним еще тогда не президент, а премьер-министр и его друг, Дмитрий Анатольевич Медведев. Они сидели в первом ряду и тихо переговаривались о чем-то, я, выйдя на сцену, сразу же глазом наткнулась на них, узнала и растерялась. Они это поняли и говорить перестали. Слушали песню.
И у меня эта песня прошла как одно целое перед огромной аудиторией, перед, как выяснилось позже, двумя президентами сразу. И это было такое выступление, которое не забывается.
Но, должна вам сказать, выступления были разные. Для меня публика вся одинаковая. Выступала и в ресторанах, на дне рождения или на празднике. Иногда на импровизированных маленьких сценках, а иногда вообще без сцены. Приходишь к людям и глаза в глаза практически поешь.
И тут вдруг звонок. Есть на Трубной один ночной клуб. Звонит некто Илья и говорит: «Вы знаете, там очень позднее выступление. Начинается от часа до двух. Как вы к этому относитесь?» Я отвечаю: «Всегда хорошо отношусь. Есть ли аппаратура? Дадите транспорт или сама подъеду? А что это за клуб?» И как-то все жмутся: «Да вы знаете, он какой-то такой неординарный клуб». – «Неординарный так неординарный».
Я приезжаю с костюмершей. Ночной клуб «Три обезьяны». У служебного входа нас встречают. Вводят, дают комнатку. Я переодеваюсь. Меня ведут к сцене. Охрана. Темно. Музыка гремит. Выхожу – и передо мной все так красиво. Работаю. Звук прекрасный. Аппаратура замечательная, пою первую песню, вторую. Смотрю, немного привыкнув к свету, стоит парочка. Два парня молодых. Обнимаются. А подальше – две женщины.
Я постепенно понимаю, что действительно какой-то специфический клуб. И начинаю петь ритмовые песни, их заводить. Причем, надо сказать, замечательная публика. Очень адекватные все. Очень приветливые. Мгновенно реагируют. Танцуют. Все нежно. И вообще атмосфера довольно театральная.
Я начинаю входить в разговор: «Что вам спеть?» – «А вот мы слышали вот это…» И я понимаю, что
- Репетиция - любовь моя - Анатолий Васильевич Эфрос - Биографии и Мемуары / Культурология
- О Михаиле Кедрове - Михаил Смирнов - Биографии и Мемуары
- Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - Петр Николаевич Врангель - Биографии и Мемуары
- Я был секретарем Сталина - Борис Бажанов - Биографии и Мемуары
- Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
- Булгаков и Лаппа - Бояджиева Людмила Григорьевна - Биографии и Мемуары
- Елизавета Петровна в любви и борьбе за власть - Николай Федорович Шахмагонов - Биографии и Мемуары / История
- Вивьен Ли. Жизнь, рассказанная ею самой - Вивьен Ли - Биографии и Мемуары / Публицистика
- О судьбе и доблести - Александр Македонский - Биографии и Мемуары
- Олег Стриженов и Лионелла Пырьева. Исповедь - Олег Стриженов - Биографии и Мемуары