Форма входа
Читем онлайн Укриана. Фантом на русском поле - Юрий Юрьевич Воробьевский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
стала целым жанром. Нам этого жанра тоже не понять: «…главное в нём то, что «пляшет» не Смерть и не мертвец, а «мёртвое Я» — неразрывно связанный с живыми человеком его мёртвый двойник». Картины Босха появились не просто из его больного воображения.
Потом гениальным выразителем массовых страхов перед диаволом стал Лютер. Потом — чудовищная религиозная Тридцатилетняя война (в Германии погибло две трети населения, в Чехии — три четверти). Немцы продавали на базарах человеческое мясо (а теперь их потомки с важным видом рассуждают о людоедстве во время голодомора).
Потом — инквизиция… И всё — страх, страх, страх. А теперь? Дрожь от одной возможности «ядерной зимы». Страх разрушения природы — поистине панический (Пан является её олицетворением). Беспредельный страх аморфного и вездесущего, терроризма. Дозированный (и оплачиваемый) страх «готического романа» и фильмов ужасов… Уже в XIX веке Кьеркегор описал страх как основополагающее условие возникновения индивидуума и обретения им свободы. Хотя, честно говоря, параноидальный страх во многом породил и рационализм, и ницшеанство, и нацизм. А они, в свою очередь — новые испуги.
Нам, народу, пережившим в своей истории величайшие опасности и страдания, действительно этого не понять. В поговорках, собранных Далем, большой раздел посвящён смерти, но отношение к ней у православного человека совсем иное. Религиозного страха нет: «Люди мрут, нам дорогу трут; передний заднему — мост на погост».
Всё это важно для нас вот почему. Пришло время, и танцующую смерть европейские фантазии нарядили в русский наряд.
Это началось, когда Москва оправилась от монгольского ига, и европейцы начали всё чаще входить в контакт с непонятными, отличающимися от них русскими. Уже тогда склонная к экспансии Европа почувствовала, что рано или поздно столкнётся с этой загадочной силой. В качестве защитной реакции перед этим страхом и возникла русофобия. В XVI веке англосаксы всерьез писали, например, что московиты — это библейские Гог и Магог… В начале Крымской войны так именовали Государя Николая Первого, а во времена Рейгана это название американская пропаганда закрепила за «империей зла» — Советским Союзом.
«Всё неприятное внушает страх и неприязнь — даже если иной обладает непонятными свойствами, которые внушают уважение. В апреле 1942 г., ещё не веря в неизбежность поражения, Геббельс писал: «Если бы в восточном походе мы имели дело с цивилизованным народом, он бы уже давно потерпел крах. Но русские в этом и других отношениях совершенно не поддаются рассчёту. Они показывают такую способность переносить страдания, какая у других народов была бы совершенно невозможной».
«Ненависть к «русской» революции, ненависть «крестового похода» Гитлера, ненависть «холодной войны», да и нынешняя «оранжевая» ненависть — это железный занавес, которым западные европейцы (также и в лице американцев) защищают их этническую самость от вирусов русской мировоззренческой матрицы. Это история уже пяти веков. Дж. Грей пишет об этом: «Рефлекторная враждебность запада по отношению к русскому национализму… имеет долгую историю, в свете которой советский коммунизм воспринимается многими в Восточной и Западной Европе как тирания Московии, выступающая под новым флагом, как выражение деспотичной по своей природе культуры русских». [35, с. 142].
Этот страх — фон для манипуляций сознанием. Когда-то использование страха перед войной и нехваткой продовольствия был использован для создания массового рынка холодильников в США. «Холодная война» и холодильники — неплохо, да? А теперь? «Американский самострел» 2001 года позволил США, при полной поддержке испуганного населения, полностью отбросить представления о традиционных американских свободах, а также — нормы международного права. Но всегда, во все века, страх перед агрессией Москвы занимал особое место.
От книг Грушевского до улицы Грушевского
Коктейль Молотова я назвал бы коктейлем Грушевского. Воспламеняющаяся субстанция была брошена сто лет назад — и вот долетела.
После специалистов из Польши и Австро-Венгрии на ниве «разславянивания» русских потрудился «украинских дел мастер» (выражение Каткова) профессор Грушевский.
Его современник М.О. Меньшиков писал: «С чисто польской наглостью… г-н Грушевский в своей смехотворной истории, нашедшей покровительство в Петербурге, стал доказывать, что никаких великорусов или белорусов нет, что искони был только украинский народ как славянское племя, а уже от него путем колонизации и смешения с финскими племенами образовалась ублюдочная народность, называемая русской».
Изобретатель укрианской истории — Грушевский.
Вот как! Оказывается уже в царское время в столице (!) либеральная мысль охотно поддерживала таких, как Грушевский… А учёные мужи из Академии наук соблюдали неписанный закон, согласно которому за самостийниками признавалось право на ложь. Каждый, закрывая глаза на художества Грушевского, которого в Петербурге же и издавали, не хотел прослыть «ученым-жандармом». Иронически переглядывались и пожимали плечами… Ох уж, эта русская интеллигенция! И свойственный ей перевёртыш христианских добродетелей — поистине эксцентрическое великодушие.
Вот книга Грушевского «Иллюстрированная история украинского народа». В ней представлены изображения артефактов, снабженных подписями на «мове», которая призвана создать иллюзию «древнего украинства». Одна из них такова: «Срибни монэты Володымыра з його» портретом. Но на самой-то монете написано по-русски: «Владимир на столе, а се его серебро». Дочь Ярослава Мудрого Анна, будучи королевой Франции, подписывается «Ana», а подпись Грушевского под факсимиле уверяет, что это «подпись украинской княжны Ганны»… [53, с. 89, 90].
Справедливости ради надо сказать, что Грушевский, очевидно, и сам не предполагал разрушительности своего творческого самовыражения. В 1906 году он предупреждал националистов об угрозе формирования двух разных народов на одном этническом фундаменте, ссылаясь на опыт разделения сербов и хорватов. (А.И.Миллер Формирование наций у восточных славян в ХІХ веке — «Русский исторический журнал», 1999, номер 4).
Кстати, этот «украинских дел мастер» и в советское время не пропал. После нескольких обращений к украинскому советскому правительству, в которых он осуждал свою контрреволюционную деятельность, ВУЦИК в 1924 году разрешил ему возвратиться на Родину для научной работы, чтобы внести теоретические основы в проводившуюся тогда на практике украинизацию. Был профессором истории в Киевском государственном университете, избран академиком Всеукраинской академии наук, руководителем историко-филологического отдела. Возглавлял археографическую комиссию ВУАН, целью существования которой было создание научного описания изданий, напечатанных на территории этнографической Украины в XVI–XVIII веках.
Этноконфликты зарождаются именно на страницах работ по истории и приводят к страшным разрушениям. А потому мне кажется, что «история Украины» не будет продолжительной. Начавшись на страницах трудов Грушевского, возможно, на печально известной улице Грушевского она и закончится.
Подарки клятых москалей
Опять вспоминаю свою телевизионную командировку в Киев в начале 90-х. Где-то в коридоре телецентра меня отловил один местный обозреватель и, взяв за пуговицу, долго и всё более
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Укриана. Фантом на русском поле - Юрий Юрьевич Воробьевский бесплатно.
Похожие на Укриана. Фантом на русском поле - Юрий Юрьевич Воробьевский книги
- Мистика фашизма - Юрий Воробьевский - Публицистика
- Миропорядок по-русски - Семен Уралов - История / Политика / Публицистика
- Образовательное значение родного языка - Иннокентий Анненский - Публицистика
- Патриотизм по-украински - Любовь Овсянникова - Публицистика
- Печать тайны - Анатолий Ким - Публицистика
- «Срубленное древо жизни». Судьба Николая Чернышевского - Владимир Карлович Кантор - Биографии и Мемуары / Культурология / Публицистика
- Кризис и Власть. Том I. Лестница в небо - Михаил Леонидович Хазин - Маркетинг, PR, реклама / Политика / Публицистика
- Вечная молодость - Иоанна Хмелевская - Публицистика
- Ради этого я выжил. История итальянского свидетеля Холокоста - Сами Модиано - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Иосиф Бродский. Большая книга интервью - Валентина Полухина - Публицистика
