я слышу ее голос. Ясно как божий день. Может, вы и принцы, но в моем присутствии вы будете вести себя как джентльмены.
Я тоже смеюсь.
– Если вы хотите научиться использовать истинную силу, выращивайте помидоры!
Мой брат поворачивается и складывает руки на груди.
– Интересно, почему она никогда не позировала для портрета? Я не могу вспомнить ни одного ее изображения, которое у меня когда-либо было. Динь написали дюжину картин. Я не мог повернуть за угол, не увидев нашу мать, изображенную мазками кисти.
Я думаю о контрасте между моей бабушкой и моей матерью, и мне трудно представить, что мы с братом являемся чем-то вроде точки соприкосновения между ними. В равной степени Динь и Нэна, две совершенно разные женщины.
Я разминаю лепестки цветов между пальцами, и масло впитывается в мою кожу.
Незабудки традиционно дарят любимому человеку. Это обещание или напоминание.
Никогда не забывай меня.
Но что, если ты забудешь себя? Кем ты был и кем хотел стать?
Что, если бы ты думал, что знаешь, чего хочешь, но оказалось, что ты шел на ощупь, вслепую, в погоне за чем-то, что, однажды обретя, перестало казаться таким важным?
Вернет ли мне крылья чувство цельности?
Я хочу освободиться от преследования.
– Давай, – говорю я брату. – Давай зайдем в хранилище и найдем эти сосуды.
Баш просматривает последнюю бутылку и, наконец, находит то, что ищет. Он поднимает янтарный бокал и слегка встряхивает его.
– Понял. Дарлинг это понравится.
Я закатываю глаза, но, честно говоря, ей, скорее всего, понравится. Это просто потрясающе.
Мы выходим из аптеки и возвращаемся в главный коридор, который попрежнему пустует. Остаток пути мы бежим трусцой, сворачивая налево, потом направо, потом еще раз налево, пока снова не оказываемся под землей, тени немного гуще, воздух холоднее.
У больших двойных дверей останавливаемся. На защелке светящийся шар. Это волшебство фей, непроницаемый замок, который открывается только для немногих избранных.
У нас с Башем был доступ. У нас все еще есть доступ?
Это кажется невероятным, но все же…
Когда я провожу рукой по шару, энергия внутри конденсируется и светится ярко-синим цветом.
И замок с грохотом открывается.
Глава 17
Баш
Кажется, что это слишком просто – спустя столько времени хранилище открывается для нас.
Но кто я такой, чтобы сомневаться в удаче?
Я толкаю двери внутрь. Петли громко скрипят. Двери в три раза выше нас, и нам с Касом приходится работать вдвоем, чтобы их открыть.
Хранилище погружается в темноту, только два фонаря горят у входа, металлические крючки подвешены к металлическим подставкам.
Мы закрываем за собой двери, а затем каждый берет по фонарю.
– Ты идешь налево, а я направо? – Предлагает Кас.
– Звучит заманчиво.
Я пытаюсь отбросить все ожидания и просто вслушиваюсь в волшебство комнаты. Полки расположены рядами, создавая проходы между ними. Я начинаю спускаться первым, проходя мимо волшебных фигурок, зачарованных листьев и запечатанных баночек с надписью «НЕ ОТКРЫВАТЬ».
Я чувствую магию внутри, часть из них яркая и притягательная, другая – темная и зловещая.
Если бы меня попросили описать, что бы я почувствовал, ощущая свои крылья или магию, я не уверен, что смог бы подобрать нужные слова. Это просто один из тех сценариев, которые я знаю, когда чувствую.
В следующем ряду выставлены несколько книг в кожаных переплетах, затем остроконечная шляпа и один сапожный башмак. Я пробираюсь между рядами, держа фонарь повыше, чтобы свет падал как можно дальше.
– Есть что-нибудь еще? – Зову я, и голос эхом отдается в темноте.
– Ничего, – отвечает Кас.
Беспокойство нарастает, когда мы проходим половину хранилища. Я надеялся, что смогу просто вернуться домой, полагаясь на свои крылья и сосуд, в котором они находятся, как слон, чувствующий воду за несколько миль от нас.
Но ничего не происходит. Просто жужжащий фоновый шум магии, которая мне не принадлежит.
Мы с Касом уже почти в дальнем конце хранилища, до главного прохода осталось всего несколько проходов, когда мы встречаемся.
– Признаюсь, это заставляет меня волноваться.
Свет фонаря падает на лицо моего брата. Ему не нужно ничего говорить, чтобы я понял, что он тоже это чувствует.
– Еще несколько проходов, – говорит он и исчезает в следующем.
Я ворчу и продолжаю поиски.
Я иду по одному проходу, затем по следующему, передавая одно волшебное сокровище за другим, но ничто не напоминает о моей принадлежности.
Когда мы с Касом снова встречаемся у задней стены, больше не остается надежды, что нас что-то остановит.
Наших крыльев здесь нет.
– Динь, наверное, знала, что мы будем искать, – говорит Кас. – Я нашел одно пустое место на полках, но не думаю, что там были наши крылья.
– Покажи мне.
Он отводит меня на три полки назад. Третья полка от пола пуста от края до края. В дерево вделаны крючки, как будто там висело несколько одинаковых предметов.
– Что здесь раньше стояло? – Спрашиваю я.
Кас пожимает плечами.
– Я ничего не понимаю, но сохраняющаяся магия не похожа на нашу.
Я должен согласиться. В этом есть что-то более сложное.
– Полагаю, все не могло быть так просто, да? – Я смеюсь, но в моем смехе слышится беспокойство.
К горлу подкатывает неприятное предчувствие.
– Нам пора возвращаться, – говорит Кас и, опустив фонарь, направляется к выходу.
Глава 18
Питер Пэн
Я пьян, а Вейн взбешен, но мне, блять, все равно.
Ничто больше не имеет значения, не так ли?
Все это гребаная ложь.
Теперь, когда Дарлинг снова среди нас, а Крокодил исчез, забившись, без сомнения, в какую-нибудь сырую нору, Вейн гонит меня из тронного зала в обеденный. Музыка здесь звучит тише, только негромкий барабанный бой и бренчание по всей комнате. Голоса доносятся все дальше – смех, уговоры и веселье.
От их счастья мне хочется кричать.
Подумать только, я был ребенком, рожденным от изначальной силы Неверленда…
Теперь, когда я думаю об этом, я чувствую себя жалким.
Мои мысли становятся мрачнее, и я хватаю бокал у проходящего мимо официанта. Я опрокидываю вино, прежде чем Вейн понимает, что я сорвался.
– Прекрати, блять, – говорит он мне и вырывает бокал из моих рук.
– Почему это имеет значение? – Спрашиваю я его.
– О чем, блять, ты говоришь?
Я обвожу жестом переполненный обеденный зал. Потолок здесь тоже куполообразный и украшен резьбой, как в тронном зале. Но здесь нет возвышения, нет величественности пространства, кроме его размеров. С виноградных лоз свисает еще больше фонарей, освещая комнату пульсирующим светом.
– Пэн. – Дарлинг берет мою руку в свои и сжимает. – Что тебе сказала ДиньДинь?
