даже в шутку сравнила себя с взбешенным музыкантом – персонажем одноименной гравюры Хогарта. Государыня, устав от дел, указала на то, что уже не способна что-либо услышать. В 1808 году знаменитый русский поэт В. А. Жуковский (1783–1852) поместил в журнале «Вестник Европы» свой перевод «Пояснений» Г.-Х. Лихтенберга к циклу гравюр Хогарта «Карьера мота», который в 1951 году послужил сюжетной основой для оперы И. Ф. Стравинского (1882–1971) «Похождения повесы». В 1825 году в журнале «Живописное обозрение», выходившем в Санкт-Петербурге, публикация серии эстампов Хогарта сопровождалась краткой заметкой об «Анализе красоты»: «Гогарт не только изучал теорию живописи вообще, но даже написал книгу «Исследование красоты» (Лондон, 1753). На портрете, им самим написанном (и при сем прилагаемом), изображая подле себя свою любимую собаку, Гогарт изобразил и палитру свою, начертав на ней волнистую линию, с надписью:
The Line of Beauty and Grace, как основание трактата его о прекрасном». Во второй половине XIX столетия имя Хогарта, которого продолжали называть на немецкий манер Гогартом, знала не только интеллектуальная элита русского общества, но и простые люди. В обиходе встречались анекдоты, в которых фигурировал как сам художник, так и его персонажи. Более того, имя английского мастера стало нарицательным. Так, например, живописца П. А. Федотова (1815–1852) коллеги прозвали «русским Хогартом».
Трактат Хогарта является ценным памятником своей эпохи. Его нельзя не оценивать как новаторский и прогрессивный труд. Тот факт, что в наши дни к нему сохранился интерес, свидетельствует не только о его содержательности, но и о его созвучности современной нам жизни. Трудно вспомнить сочинения подобного рода столь же популярные сегодня. Он написан с бесконечной творческой самоотдачей, полной огромного внутреннего напряжения. В нем Хогарт не просто демонстрирует знание человеческой натуры, но и показывает свою невероятную любовь к искусству. Все его творчество – это не равнодушные наблюдения исследователя, а живые, остроумные и осмысленные зарисовки. Наследие Хогарта во многом создало то, чем и поныне гордится британское искусство, то в чем особенно ярко выразилась его самобытность.
Порожденный бурным XVIII веком, Хогарт фактически стал летописцем своего времени. По его картинам и гравюрам можно составить представление о том, как жители Великобритании одевались, что ели и пили, чем интересовались и как обустраивали быт. У Хогарта нет случайных деталей. Он тщательно продумывает каждый элемент, созданных им произведений, отличительными чертами которых всегда являются дерзость, социальная острота и импровизационность.
В последние годы зарубежное искусствознание все чаще относит Хогарта к приверженцам формализма, склонным отделять в своих произведениях форму от содержания и придавать ей главенствующее значение. В трактате «Анализ красоты» автор с помощью словесной аргументации как раз отстаивает необычный вид формализма, основанный, прежде всего, на художественной практике. Эстетическая теория Хогарта встретила не только возражения, но и поддержку со стороны современников. Французский философ-просветитель и драматург Дени Дидро (1713–1784) одним из первых прочитал его сочинение в оригинале и с тех пор нередко опирался на идеи, высказанные художником в этом труде. Он дважды упоминал о достижениях английского живописца в своих «Салонах» 1765 и 1767 годов. Дидро придерживался во многом схожей с Хогартом точкой зрения относительно технической эстетики, о чем свидетельствуют его рассуждения в «Парадоксе об актере». Он писал следующее: «То, что кажется страстным или невероятно драматичным, на самом деле является результатом целого ряда расчетливых и продуманных действий». В этом утверждении обнаруживается очевидная связь с воззрениями Хогарта. Если обратиться к «Опыту о живописи» Дидро, то можно найти ряд прямых заимствований из «Анализа красоты». Немецкий поэт и драматург Готхольд Эфраим Лессинг (1729–1781) также не стесняется цитировать Хогарта в своем трактате «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии», опубликованном в Берлине в 1766 году. Ему близки рассуждения Хогарта о статуе Аполлона Бельведерского, которая при своем несовершенстве пропорций запоминается каждому ценителю прекрасного. Просвещенные люди XVIII столетия с небывалой остротой и четкостью осознают значение искусства как огромной общественной морально-нравственной силы, понимают его возможности воздействия на мысли и чувства людей. Это новое представление роли искусства с практически исчерпывающей ясностью прокламируется всеми просветителями, включая Хогарта.
Художник до конца своих дней с редкостным упорством отстаивал свой литературный труд, несмотря на многочисленные язвительные нападки и оживленную критику. Швейцарский писатель и богослов Иоганн Каспар Лафатер (1741–1801), ознакомившись с трактатом, назвал Хогарта «ложным пророком красоты», заявив, что «действительно прекрасное было почти недоступно пониманию этого художника». В Великобритании яростными противниками мастера являлись братья Сэндби. Старший из них, известный акварелист Пол Сэндби (1731–1809), анонимно опубликовал несколько карикатур, высмеивающих творческие усилия Хогарта. К сожалению, до сих пор в литературе не существует единого мнения о том, насколько значительна или ничтожна историческая и прогрессивная роль «Анализа красоты», ставшего, по сути, художественным завещанием Хогарта. Место его наследия все еще не определено в полной мере. Если обратиться к тексту «Введения», предваряющему трактат, то совершенно очевидно, что Хогарт предвидел такую ситуацию и полностью отдавал себе отчет в том, что его труд могут подвергнуть критике и воспримут как протест. Поэтому он сделал несколько весьма существенных признаний о том, что планировал поручить написание «Анализа красоты» кому-либо из друзей, умеющих «в отличие от него владеть пером». Однако найти подходящую кандидатуру для совместной работы над книгой художнику так и не удалось. Тем не менее, уцелевшие рукописи трактата указывают на то, что он все-таки прибегнул к добродетельному содействию помощников в лице Томаса Морелла (1703–1784) и Джеймса Таунли (1714–1778).
Хогарт являлся провозвестником новой эпохи в европейском искусстве, неутомимым героем творческого труда, оказавшим влияние на таких художников, как Дэвид Уилки (1785–1841), Эдуард Мэтью Уорд (1816–1879), а также целую плеяду британских карикатуристов. В ХХ веке его наследие восприняли Паула Регу (1935–2022), Дэвид Хокни (р. 1937), Стив Белл (р.1951) и Грэйсон Пэрри (р.1960). Безусловно, каждый из них по-своему уникален, но всех их объединяет редкая целеустремленность в своих идейных исканиях, унаследованная от неутомимого предшественника.
Хогарт скончался в ночь с 25 на 26 октября 1764 года от разрыва аневризмы и был похоронен на кладбище при церкви Святого Николая в Чизике. К сожалению, ему не удалось осуществить свою заветную мечту – написать огромное историческое полотно. Невозможность реализовать задуманное и серьезные проблемы со здоровьем сделали его в последние годы жизни крайне нервным и раздражительным, в результате чего художник поссорился со многими из своих коллег и друзей. Однако, потеряв Хогарта, все они почти сразу же забыли о своих обидах, оставив светлые воспоминания о талантливом соотечественнике, обладавшем неистощимо-изобретательным творческим потенциалом и редким даром сатирика. В своем творчестве Хогарт стремился предвосхитить «приговор потомства»
