золотой пистолет, когда-то принадлежавший президенту Блумбо, и выстрелил. Блумбо затих.
Лемнер и президент Мкомбо вернулись в золотой кабинет и продолжали пить кофе.
Лемнер, покидая дворец, проходил мимо вольера с собаками. Звери хрипели, брызгали слюной, обгладывали кости. Это был скелет президента Блумбо.
Один парадокс сменялся другим. Вероучение России Мнимой состояло из парадоксов. Парадоксы были формой, что удержала в себе зыбкое, ускользающее вероучение России Мнимой. Лемнер задавался вопросом, кто он и к какому народу принадлежит. Ни принадлежит ли он к народу минене, подарившему миру великого правителя Кванго? Или он из ильменских славян? Или, что там хитрить, из колена Аронова? Лемнер хотел приложиться к каждому из этих народов, но народы не принимали его. Он чувствовал своё сиротство, своё одиночество среди народов Земли. И ему открылось, что он принадлежит к исчезнувшему народу, рождённому при сотворении мира и владевшему тайной этого сотворения. Народ ушёл и унёс с собой тайну. Лемнер, последний уцелевший из народа, хранит эту тайну. Но она мнима и может быть выражена в форме парадокса. Ему предстоит возродить исчезнувший народ, чтобы он царил среди других народов и открыл им тайну сотворения мира. Но для этого нужна женщина, в лоно которой он бросит своё раскалённое семя, и она станет прародительницей народа, который через неё вернётся на Землю. Но где то лоно, что примет его раскалённое семя? Где женщина, от которой поведётся народ? Рыжей красавице Матильде он подарил золотую змейку, и Матильда принимала в лоно его раскалённое семя. Но её сожгли инквизиторы, и семя сгорело в костре. Чудесная несравненная Алла, носившая в себе его семя, замёрзла на льдине перед букетом красных роз, и его сын превратился в ломтик льда. Где найти женщину, ведущую концы и начала, готовую претерпеть ожог его раскалённого семени и вернуть на Землю народ, знающий тайны сотворения мира? Эта женщина — Лана Веретенова, чья ослепительная лодыжка будит его среди африканской ночи. Таинственные волны эфира несут ему весть о их скорой встрече.
На центральной площади Банги состоялось открытие памятника Пушкину. Изваяние было вырезано из огромного ствола чёрного дерева. Пушкин был могучим воином с выпуклыми бицепсами штангиста, литыми икрами бегуна, с торсом борца, чуть прикрытым набедренной повязкой. Его белки сверкали белым мрамором.
Губы переливались перламутром. На щёках красовались ритуальные надрезы. В одной могучей руке он сжимал копьё с наконечником из красного дерева. Казалось, он только что выдернул копьё из тела врага. В другой руке он держал отсечённую голову Дантеса. Голова была из мучнистого известняка с пустыми глазницами и красным языком. Множество людей стеклось на площадь. Приехали делегации из всех стран Африки, гонцы многочисленных африканских племён. Литым строем стояли бойцы подразделения «Пушкин». Африканские солдаты в малиновых беретах походили на грибы-красноголовики. Президент Мкомбо произнёс речь, в которой называл Пушкина прародителем африканских народов, праотцом всех африканских племён. Началось жертвоприношение. Одна за одной подходили к подножию памятника прекрасные африканки. Качая бёдрами, несли на прелестных маленьких головах корзины с дарами. Складывали перед богоподобным Пушкиным.
Здесь были слоновьи бивни из Занзибара, шкуры жирафа из Конго, алмазы из Намибии, плоды манго из Танзании, раковины из Эфиопии, розовые кораллы из Анголы, страусиные перья из Ливии. Пушкин утопал в дарах, и ему на плечи накинули пятнистую шкуру леопарда.
Последовали ритуалы. Юноши подходили к памятнику и лишали себя целомудрия. Ударялись пахом об острие копья. Сочилась кровь. Юноши молча терпели боль. Им тут же выдавали малиновые береты, и они становились в строй. Женщины, пожелавшие иметь детей от Пушкина, поднимали разноцветные платья, присаживались на острие копья и уходили, унося плод. Зазвенели танцы и песнопения. Гремели тамтамы, топотали босые стопы, раскачивались ожерелья из цветов и раковин. Исполнялось на суахили письмо Татьяны к Онегину. К памятнику выходили поэты и читали стихи. Особенно хорош был стих про крокодила, грозящего клеветникам. Выскочили пигмеи с луками. У них были раздутые животы и выпученные пупки. Они метали стрелы в голову Дантеса. Воины стреляли в Дантеса из автоматов Калашникова. Голова рассыпалась, из неё вылетали термиты.
Уже появились черногрудые девы, неся чаши с пьянящими настоями, и все готовились предаться безудержной любви, когда Вава подошёл к Лемнеру:
— Командир, к нам гости.
— Кто?
— Наши задержали двух писак из Москвы. Похоже, они вынюхивают про тебя, про золотые рудники и подразделение «Пушкин».
— Едем, — Лемнер покинул празднество. В джипе с Вавой они вынеслись из Банги, свернули с шоссе и мчались по просёлку, поднимая красную пыль.
На дороге, стиснутый двумя бэтээрами, жался пикап. Двери и багажник были открыты. На траве валялись рюкзаки, кинокамеры, компьютер, телефон космической связи, куртки, брюки — всё, что составляет поклажу путешественников. У дороги высился термитник, похожий на глиняного болвана. Окружённые автоматчиками, стояли два путника в кроссовках, джинсах, футболках, пропитанных тёмным потом. Лемнер их сразу узнал. Это были журналисты Чук и Гек. Он познакомился с ними на лекции Ивана Артаковича Сюрлёниса. Они подошли в перерыве к столику, за которым Лемнер, Лана Веретенова и её друзья пили кофе. Лемнер вспомнил, что оба журналиста занимаются расследованиями. Одно касалось загадочной персоны, появившейся на киевском майдане, после чего пролилась кровь, в Россию вернулся Крым и восстал Донбасс. Случились сдвиги, толкающие мир к погибели.
— Добрый день, господа, — произнёс Лемнер. — Куда держите путь? Здесь у нас в Африке небезопасно.
— Мы это заметили, — сказал Чук, красавец с лицом Чкалова.
— Ваши люди чуть не переехали нашу машину своими бэтээрами, — Гек напряг крутые плечи, сжал кулаки, стал похож на боксёра среднего веса.
— Здесь Африка, господа, и нет светофоров. Чем могу вам помочь? Что вас интересует в Африке?
— Мы журналисты. Хотим узнать, что делают в Африке русские охранные подразделения. Правда ли, что они захватили золотые рудники, совершили государственный переворот и свергли законного президента Блумбо?
Из рыжей горчичной тучи жгло солнце. Термитник казался глиняной скульптурой, обожжённой в печи. По броне транспортёра полз жук, отливая синим металлом. Автоматчики в линялых панамах, с профилем Пушкина на шевронах, нацелили автоматы с солнечными огоньками на стволах.
— Чем именно могу вам помочь?
— Мы видим, вы влиятельная персона. Не могли бы отвезти нас к господину Лемнеру? Говорят, он олицетворяет русскую экспансию в Африке.
— Я, Лемнер, господа. Вы Чук и Гек. Добро пожаловать в Африку!
Журналисты узнали Лемнера. В панаме, тропической пятнистой форме, он не был похож на застенчивого молчуна. Его представила Лана Веретенова исследователем Африки.
— Какая удача, господин Лемнер! Правда ли, что вы стали владельцем крупнейшего золотоносного рудника в Чомбо? Правда ли, что там
