Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А ведь странно, что никто из нас в детстве не пытался туда попасть».
***
– Слышал байки про несуществующий микрорайон?
Дядя Гриша, плотник, сплюнул в ладонь гвозди, которыми крепил обивку к гробу. Воззрился озадаченно на коллегу.
– Я думал, у тебя вообще языка нет.
Тимур пропустил его фразу мимо ушей.
Плотник вернулся к работе, но, после нескольких ударов молотка, сказал:
– Ты про Речной-3?
– Да, – равнодушно буркнул Тимур.
– А тебе зачем?
– Книгу пишу.
– Книгу, – дядя Гриша усмехнулся, показав пеньки сгнивших зубов. – Речной-3 – проект такой был. Хотели три одинаковых спальных района построить. Туннель копать начали на другой берег, но забросили. Что-то у них там случилось, под рекой, метростроевцы погибли, человек десять. Исчезли в каких-то подземных пустотах. При совке-то скрывали всё, никто правду не сказал. Ну, в итоге третий район остался на бумагах. Когда я сюда переехал, шутка такая ходила. Если кто пёрднул и не признался, говорят, это с Речного-3 приезжали и набздели.
Дядя Гриша расхохотался, закашлялся. Тимур подождал, пока утихнет приступ.
– Ты же рыбак, да?
– А то! В субботу с ночёвкой ездил. Щас расскажу, закачаешься. Сижу я, короче, в лодке…
Тимур перебил:
– А на том берегу ты рыбачил? Там ведь камыша меньше, людей. Был там вообще хоть раз?
Дядя Гриша почесал затылок трёхпалой рукой.
– Был… хотя, нет, не был. А нахрена? Чего мне делать-то там? Писатель Пушкин, чего ты вопросы дурацкие задаёшь?
Тимур промолчал. Зачиркал стамеской по древесине. Мысли витали далеко, и когда крышка гроба была готова, пришло озарение.
***
Мать удивилась, увидев его дома засветло.
– К чему бы это? Дружки все передохли?
Он был слишком погружён в раздумья, чтобы ответить на колкость.
Мать встала в дверях, наблюдая, как он обшаривает сервант.
– Потерял что-то? Совесть ищешь? Нет её там. Ты зарплату в дом приносить будешь? Я все деньги потратила, чтоб морду твою наглую заштопать, Маринке ходить не в чем, стыдно перед соседями. Куда магнитофон дел, скотина?
На шум пришла сестра. Стуча об пол китайским мячом-попрыгуном, она встала за матерью. Марина постоянно чем-то шумела: мячом, трещащей игрушкой-радугой, хлопающими пузырями жвачки, велосипедом «Школьник», и кажется, только Тимур сходил с ума от непрерывных сестриных звуков.
– Магнитофон у Лёши, дал полетать.
– Мозги ты свои полетать дал.
Сестра засмеялась, прикрыла рот рукой.
– Ну, что ищешь-то? Помогу хоть.
– Оставьте меня в покое, – отчеканил Тимур, перебирая свои школьные тетради и альбомы.
Мать, ворча, удалилась на кухню, сестра последовала за ней мерзкой прилипалой.
Альбом с фотографиями нашёлся под грудой календарей «Сад и огород».
Тимур принялся переворачивать толстые картонные страницы, шуршащую кальку. Вот отец перед отправкой в Афганистан, вот он же, усатый, красивый, обнимает маленького Тимку. Новый год, Тимка заглядывает в коляску с новорождённой сестричкой. Вся семья на фоне кинотеатра. Неожиданно вспомнилось, что ходили смотреть «Укол зонтиком» с Пьером Решаром. Мамин заливистый смех, заставляющий папу смеяться сильнее, чем шутки из фильма…
Папа исчез с фотографий к середине альбома. Нужная фотка нашлась в конце.
Тимур выскреб её из фотоуголков и выбежал в кухню. Мама подавала на стол вермишель с котлетами. Маринка сидела тут же, невообразимо громко перемешивая в стакане персиковый порошок.
– Кто это? – Тимур бросил маме снимок.
Та вытерла руки о передник, приподняла на лоб очки. Всмотрелась в детские лица.
– Твой класс, конечно. Четвёртый. Вон Лидия Тимофеевна, царствие ей небесное. Вон ты в последнем ряду. Гляди, какая у тебя причёска хорошая была, как у человека. Нет же, бритый ходит, вылитый бандит…
Тимур ткнул пальцем в девочку, стоящую рядом с классным руководителем. Каштановые волосы, гигантские белые банты, коричневая форма.
– Это кто, с родимым пятном на щеке?
У мамы была потрясающая память, и сейчас она с лёгкостью отыскала имя. Но не Силена, как ожидал Тимур. Хотя без сомнения, на фото была запечатлена его вчерашняя знакомая.
– Алла Руднева, – уверенно сказала мама. – Точно, Аллочка.
Тимур сел, налил в блюдо подсолнечное масло, посолил и окунул в него хлеб. Прожевав, спросил с деланным безразличием:
– Почему я её не помню?
– Так ведь она всего один год с вами училась.
Марина улыбнулась выкрашенными в «Зуко» губами:
– Любовь твоя, да?
– Пасть закрой, – шикнул Тимур и опередил мамино недовольство вопросом: – Она что, не местная была?
– Местная. У стадиона, по-моему, Рудневы жили. Она же пропала без вести. Горе такое. Пошла гулять и не вернулась. Десять лет бедняжке было. А ты почему интересуешься?
– Да так.
Он встал из-за стола.
– Пообедал, называется? А ну, быстро, котлету съел! Бестолочь!
– Собакам отдай.
В спальне он вытряхнул из томика Дюма пригоршню рублей. Маловато, но на одно свидание хватит. Маринка заглянула в комнату, звеня готовальней с циркулями. Он сжал кулаки. Почему эту шумную тварь не похитят, как прочих детей?
– А мы с мамой съедем, – сообщила сестра доверительно. – К тёте Вале. Без тебя. Тут работы нет. Только гробики делать и можно. Мама говорит, тебя всё равно зарежут скоро. Или сопьёшься, как остальные.
– Скатертью дорога, – тихо сказал Тимур, хлопая входными дверями.
На улице вечерело, молодёжь сходилась во дворы и детские садики, чтобы выпить псевдо-голландский спирт или плодово-ягодное пойло. Звучал смех, перебиваемый хитами «Сектора Газа». Детвора палила по голубям из шпоночных рогаток.
Рядом со станцией находился холм, увенчанный гаубицей времён Второй Мировой. Когда между микрорайонами началась война, Тимур с пацанами повернули двухтонную махину стволом к Парковой. Мол, перчатка брошена.
Возле пушки Тимур и расположился. Лениво метая в землю складной нож, он то и дело поглядывал на купол станции. Перегон Парковая-Речная-2 был наземным, с холма Тимур хорошо различал служебные пути, выходящие с восточной стороны купола. Рельсы сворачивали к коробкам депо и ремонтным мастерским. Как говорится, поезд дальше не идёт. Ни в двадцать три, ни в другое время.
– Что за бред? – пробормотал Тимур. – Она же развела меня.
Он извлёк из кармана сложенную вдвое фотографию. Прикоснулся к детскому лицу с розовой кляксой.
В половине одиннадцатого Тимур вошёл в вестибюль станции. Метро привычно пахло гидроизоляционной пропиткой и креозотом. Он устроился на лавочке, наблюдая за людьми. Представлял, какого размера гробы понадобятся для того или иного человека. Чьи семьи отвалят кругленькую сумму за ящик, а чьи предпочтут сэкономить на похоронах.
Стрелки подвешенных под потолком часов ковыляли к одиннадцати.
Состав прибыл без опозданий. Самый обычный поезд с плоской мордочкой и круглыми глазищами фар. Сине-зелёный, а вовсе не чёрный-пречёрный. Поезд выпустил пассажиров, но медлил отправляться в металлическую люльку.
Тимур встал и подошёл к открытым дверям пустого вагона.
«Меня просто выгонят оттуда», – подумал он.
Поезд загудел, и Тимур сделал шаг в его нутро. Двери закрылись, отрезая обратный путь. Состав тронулся.
«Ну что ж, – решил Тимур, хватаясь за поручни, – хотя бы побываю в депо».
И поезд въехал в туннель.
***
Сначала за окнами царила абсолютная темнота. Потом он разглядел рыжую стену подземки в потёках воды, змеящиеся кабели, глубокие трещины. Запах ила проник в вагон, наполнил ноздри. Тимур крепче стиснул поручень, чувствуя себя посетителем рискованного аттракциона.
Поездка длилась три минуты – ровно столько, сколько нужно, чтобы преодолеть реку, которую легко переплыть, да никто никогда не переплывал. По крайней мере, с этого берега.
Медленно и величественно поезд выехал из туннеля. Распахнулись двери. Тимур шагнул на платформу и очарованно завертел головой. Станция находилась ниже уровня земли, о чём свидетельствовала высокая, уходящая вверх лестница. Лампы в плафонах давали скудное освещение. Тьма сгущалась в углах и подкупольном пространстве, где-то журчала вода, но следы запустения отсутствовали. Тимур постучал по колонне, убеждаясь, что перед ним не мираж. Ощутил холодное, шершавое, настоящее.
Поезд не двигался. Головной вагон погрузился в продолжение туннеля, и темнота спрятала таинственного машиниста.
Тимур прошёл вдоль состава. Шаги отдавался гулким эхом. Он
- Разговоры с живым мертвецом - Павел Владимирович Рязанцев - Городская фантастика / Ужасы и Мистика
- Хуже, чем смерть - Максим Кабир - Ужасы и Мистика
- Улица мертвой пионерки (СИ) - Кабир Максим - Ужасы и Мистика
- Неадекват (сборник) - Максим Кабир - Ужасы и Мистика
- Гидра - Максим Ахмадович Кабир - Сказочная фантастика / Ужасы и Мистика
- Бастион - Павел Вербицкий - Научная Фантастика / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Проект "Плеяда" - Андрей Каминский - Ужасы и Мистика
- Темный рыцарь - Эллен Шрайбер - Ужасы и Мистика
- Мистические истории. Призрак и костоправ - Маргарет Уилсон Олифант - Ужасы и Мистика
- Иные (СИ) - Волков Влад - Ужасы и Мистика