Форма входа
Читем онлайн «Кофе по-сирийски». Бои вокруг Дамаска. Записки военного корреспондента - Сергей Александрович Бережной
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
подал чай, кофе, сладости. Отказываться нельзя – на Востоке это несмываемая обида, а что же делать, коли употреблять горячее никак нельзя – только воду, да и то через трубочку? А всё потому, что сожжённая пулей ткань нёба до сих пор отделяется кусками. Наиэль Махфуд милостиво смахнул рукой, разрешая не прикасаться к кофе, и с лукавинкой кивнул на повязку:
– Результат протезирования? У нас прекрасные врачи, только не надо пользоваться стоматологическими услугами снайперов Дарайи.
Тонкий юмор оценен, и все улыбаются. Он сработал на опережение, пока я собираюсь с мыслями, с чего начать нашу беседу, и, не дожидаясь вопросов, стал говорить о роли суда в системе власти государства, о её структуре, о судьях – эдакая популярная лекция на заданную тему.
Дальше посыпались мои вопросы: психологическая зависимость судей от ситуации – всё-таки гражданская война, вопросы безопасности, условия работы, нагрузка, сроки, исполнение решений, сам судебный процесс, обвинение, защита и, конечно же, атрибутика, хотя она интересовала меня меньше всего. Верховный судья на секунду задумывается и начинает взвешивая каждое слово, словно провизор на аптечных весах. Он вообще говорил степенно, безэмоционально, как и подобает судье, но я понимал, как ему даётся эта невозмутимость. Первое – судьи вне политических симпатий. Главное – закон и совесть. Задача – сохранить уважение к закону и веру в справедливость. Автомат и тротил не должны стать единственным аргументом в диалоге народа и власти. Прессинг судей неимоверный, их жизнь и жизнь близких под постоянной угрозой, но никто не снял судейскую мантию. Она не бронежилет, она символ веры, что судья вершит правосудие по закону и совести. На Востоке слово кади[49] непререкаемо, и его устами говорит сам Аллах. Уважение к суду традиционно, хотя у нас светская страна и по законам шариата рассматривается лишь часть споров. Сам он разрешает пять-шесть сотен дел в год – много административной работы как у руководителя, а вообще на судью в среднем приходится до полутора тысяч дел. В основном, как и до войны, коммерческие споры, семейные, трудовые, вопросы наследства. Сроки рассмотрения? Он улыбается, может быть, впервые за всё время нашей беседы. Суд не должен быть скорым, надо принять такое решение, чтобы у сторон, даже проигравших, осталась вера в справедливость вынесенного решения. Судья сродни хирургу: тот поспешил и отрезал не то, что надо, а потом уже не исправить. Так и судья: поспешил и жизнь человеку покалечил. Хорошо еще, если можно исправить. Есть поговорка, наверное, она и у вас тоже есть, что у каждого врача есть своё кладбище, а у судьи – кладбище сломанных судеб. Так вот мы делаем всё, чтобы у судей таких кладбищ не было.
Наиэль Махфуд берёт лежащее под рукой раскрытое дело, листает, отодвигает в сторону. Взгляд задумчив и какой-то усталый. Он говорит, что самое тяжелое – это решать судьбу арестованных мятежников. Он так и сказал: мятежников. Многие из них – простые люди, кто-то просто заблудился, кого-то заставили взять в руки оружие. Здесь подход особый, важна каждая мелочь, хотя мелочей в судейской работе не бывает. С боевиками правосудие оперативное – от задержания до рассмотрения от нескольких часов до двух суток. Если руки кровью не обагрены – получай прощение, свободы и проездные на дорогу домой. Таких две трети – овцы заблудшие. Если виновен – санкция на арест и следственный судья начинает работу.
Смотрю на него, и хочется верить, что это действительно так. Но как же Гражданская война? Комиссары в пыльных шлемах, кожанках и с маузерами в руках? А как проверить, руки мочил в воде или в крови? Мысленно возвращаюсь к виденному накануне в мухабарате освобождению боевика. Совсем юный, худой и измождённый, на лице страдание от боли: пуля разворотила бедро, и он не может опираться на загипсованную ногу. Положив руки на плечи стоящих по бокам его молчаливых парней, он стоит только на здоровой ноге, поджав раненую, словно цапля. Поддерживающие его парни – приехавшие за ним родственники, потому что домой нельзя, там «бармалеи». Он недоверчиво щупает нас взглядом, пытаясь угадать, кто мы и откуда. Виктор его успокоил: это русские, журналисты, один из них, тот, что с повязкой на лице, ранен снайпером. Кстати, не ты ли стрелял? Паренёк испуганно крутит головой: нет, нет, он вообще не стрелял. Я успокаиваю его, говорю, что мутарджим пошутил. Он такой у нас шутник, что поделаешь. Взгляд парня теплеет, и он уже охотно делится, что когда в село пришли «бармалеи», то всех мужчин заставили взять в руки оружие и идти воевать. Тем, кто отказался, отрезали головы, а женщин отдали в наложницы. Несколько дней был в Дарайе, но две недели назад его ранили. Наемники обычно раненых добивали, но ему повезло: он затаился в развалинах, где его и подобрали солдаты. Сам никого не убивал, поэтому суд освободил его. Две недели назад – как раз, когда меня подстрелили. Значит, в один день были в городе, может быть, одном и том же бою. Впрочем, какой из него снайпер, так, недоразумение, снайпер и рядом не стоял.
Я не испытывал к нему неприязни – мне было жаль его. Гражданская война сломала ему судьбу, искалечила и поселила в нём страх. Я коротко рассказываю историю освобождения в мухабарате парня и говорю, что, наверное, судьям тоже стало жаль его. Наиэль Махфуд смотрит на меня долгим взглядом – такой вопрос может задать журналист, но никак не может поставить его профессиональный судья. Это же очевидно: какие бы эмоции тебя ни переполняли, но ты не должен быть в их плену. Словно втолковывая неразумному, он опять размеренно и веско произносит, что закон не знает, что такое жалость. Сила закона в его мудрости, справедливости и милосердии. Законы Сирии – это симбиоз традиционного мусульманского права в сфере наследства и брачно-семейных отношений, с одной стороны, и французского континентального права – с другой. У кочевников-бедуинов и немусульманских религиозных общин могут применяться обычаи либо религиозное право – каноническое, иудейское, христианское и любое другое, если речь идёт о религиозной общине.
Заходит помощник, приносит стопку дел, молча кладёт их на стол и замирает, почтительно чуть склонив голову. Махфуд просит извинить его, бегло пролистывает каждое, иногда задерживает взгляд на той или иной странице и вкладывает закладки, жестом разрешает унести их и возвращается к разговору. Теперь он говорит о судьях, особо подчёркивая их независимость. Судейский корпус формируют сами судьи. Критерии – незапятнанность репутации, знание светского, канонического, иудейского права, законов шариата,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «Кофе по-сирийски». Бои вокруг Дамаска. Записки военного корреспондента - Сергей Александрович Бережной бесплатно.
Похожие на «Кофе по-сирийски». Бои вокруг Дамаска. Записки военного корреспондента - Сергей Александрович Бережной книги
- Подрывная деятельность украинских буржуазных националистов против СССР и борьба с нею органов Государственной Безопасности - Комитет Государственной Безопасности при совете министров ССР - Военное
- Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента - Виктор Литовкин - Военное
- Не Вторая мировая, а Великая гражданская! Запретная правда о войне - Андрей Буровский - Военное
- Войска специального назначения Организации Варшавского договора (1917-2000) - Жак Бо - Прочая документальная литература
- Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III - Владимир Волков - Военное
- «ВЗГЛЯД» - БИТЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. ОНИ ИГРАЛИ НА КРЕМЛЁВСКИХ НЕРВАХ - Евгений Додолев - Прочая документальная литература
- Быт русского народа. Часть 6 - Александр Терещенко - Прочая документальная литература
- Окопная правда войны. 1941–1945 гг. - Олег Смыслов - Военное
- Аншлюс. Как нацисты лишили Австрию независимости - Александр Север - Военное / Историческая проза
- Популярная конспирология. Путеводитель по теориям заговора - Питер Найт - Военное / Публицистика
