Мистер Джон хотел жениться на Лили.»
Ободряющий кивок Ники подтолкнул меня к действию. «Вот большая амазонка ‑ женщина, а Мистер Джон ‑ маленькая креветка ‑ мужчина. Её красавец‑любовник вышел из тюрьмы и теперь свободен. Естественно, она предпочитает его Мистеру Джону. Что ж, она достаточно велика, чтобы справиться с мистером Джоном. Ей не нужно искать его ‑ он в её квартире. У неё есть машина ‑ его. Они планировали поехать во Флориду и пожениться. Естественно, ей нужна была одежда, о чём она сообщала Мистеру Джону. А он садился и выписывал ей большой чек.»
Ники улыбнулся. «И зачем ему давать ей датированный чек?»
Мне пришло в голову несколько возможных причин, но прежде, чем я успел их предложить, Джонстон прорычал. «Теории, просто куча прекрасных теорий, которые ничего не значат. Зато я могу решить вопрос с датированными чеками прямо сейчас. Мы просмотрели книги мистера Джона с особой тщательностью. Там было не так уж много, так что мы не могли ничего пропустить. Из его чековой книжки не пропало ни одного чека. К каждому выданному чеку был приложен правильно оформленный корешок.»
«Вы уже получили выписку с его счёта за этот месяц из банка?» ‑ спросил Ники.
«Мы попросили их об этом, и они обещали подготовить его немедленно. Думаю, в эту минуту он лежит у меня на столе.»
«Тогда я готов заключить пари», ‑ сказал Ники. Он достал из кармана брюк старомодный кошелёк для монет. Расстегнув защёлку, он пошарил в его недрах тощим указательным пальцем. Затем со слабым вздохом вытащил четвертак и положил его на журнальный столик перед собой.
Джонстон улыбнулся. Он бросил четвертак на стол так, что он приземлился рядом с монетой Ники. «Хорошо, профессор, вы в пролёте. На что ставите?»
«Я готов поспорить, что в банковской выписке, которая, по вашему мнению, сейчас лежит у вас на столе, вы найдёте чек на две тысячи долларов, выписанный на имя Фрэнка Рейли.»
«Фрэнк Рейли, племянник? Вы имеете в виду, что ему удалось получить бизнес за четыре тысячи долларов, а две тысячи он оставил себе?»
«Я хочу сказать, что история о трёх чеках, выписанных для того, чтобы он мог поторговаться с владельцем магазина, ‑ полная чушь.»
«Что с этим не так?» ‑ спросил Джонстон.
«Это не тот способ, которым торгуются. Разброс слишком велик. Если запрашиваемая цена составляет шесть тысяч долларов, вы можете начать с четырёх, а потом подвинуть себя пятью или пятью тысячами пятьюстами. Но вы не станете договариваться о том, чтобы одним рывком перейти от четырёх к шести. Фрэнк, не будучи большим бизнесменом, может этого и не понимать, но Мистер Джон наверняка понимал. Кроме того, я не думаю, что Мистер Джон просто передаст шесть тысяч долларов такому, как Фрэнк, и скажет ему, чтобы он шёл и покупал бизнес.»
«Что не так с Фрэнком?» ‑ спросил Джонстон.
«Ему тридцать, он не женат и не имеет ни профессии, ни специальности. А поскольку его мать была школьной учительницей, то, вероятно, не из‑за отсутствия возможности или противодействия родителей. Он тот, кого мы привыкли называть маменькиным сынком. Вероятно, у него была череда мелких подработок, закончившаяся работой продавца в небольшом соседском музыкальном магазине. Я полагаю, что Мистер Джон очень внимательно изучил бизнес, увидел, что это хорошая покупка, и договорился с Фрэнком о выплате тремя равными ежемесячными платежами. Он выписал три чека и датировал их...»
«Но на всех корешках указана одна и та же дата», ‑ возразил Джонстон.
«Корешки ‑ да, потому что он, вероятно, выписывал их сначала и все сразу. Но, выписывая чеки, он, естественно, датировал их по мере того, как хотел их оплатить: один за ноябрь, другой за декабрь, а последний за январь. Скорее всего, он не мог выдать шесть тысяч долларов сразу. Это очень большая сумма. Последний чек был датирован седьмым января, и было очень важно, чтобы у банка не было причин подозревать, что в этот день Мистера Джона не было в живых.»
«Вы хотите сказать, что его убил племянник?»
«Я говорю, что Фрэнк закопал его в снегу. Не думаю, что у него хватило бы духу убить его. Я подозреваю, что его убила его мать, эта старая добрая школьная учительница, возможно, той самой палкой, на которой она передвигается.»
«Но почему?» ‑ спросил Джонстон. «Почему?»
«Потому что он собирался жениться, конечно же. Он зашёл, чтобы сказать им об этом. Посмотрите, неужели вы не видите, насколько фальшива картина, которую им удалось навязать вам. А если таковая ложная, то это говорит о виновности. Вероятно, Мистер Джон действительно посещал их всего пару раз в год, но не потому, что они препятствовали его визитам. По вашим словам, у него было завышенное чувство личного достоинства. Если бы они хоть раз дали понять, что он нежеланный гость, он бы, наверное, никогда больше не пришёл. Зачем ему понадобилось их навещать? Что в этом доме могло привлечь такого человека, как Мистер Джон? Единственная причина, по которой он вообще навещал их, и то как можно реже, заключалась в том, что они были его единственными живыми родственниками. Это был долг, который он выполнял. Впрочем, я уверен, что Фрэнк видел его чаще. Живя на пенсию школьной учительницы и зарплату клерка, они наверняка время от времени нуждались в помощи, в пятидесяти или ста долларах, которые мистер Джон давал ему наличными. Вполне логично, что Фрэнк не стал бы обращаться к нему за шестью тысячами, если бы в прошлом не получал меньших сумм. Старушка могла считать, что солнце восходит и заходит для её драгоценного мальчика, но она не питала иллюзий относительно его способности зарабатывать на жизнь. Что будет с ним после её смерти и прекращения выплаты пенсии? Что ж, всегда оставался дядя Джон, который мог помочь мальчику. Но теперь, в возрасте пятидесяти лет, он собирался жениться. Это означало, что даже пока он жив, деньги не будут поступать так легко. А в случае его смерти вместо того, чтобы достаться Фрэнку, деньги достанутся вдове. Поэтому она ударила тростью. А потом попросила сына отнести тело к машине в гараже. Эта драгоценная парочка, с телом мистера Джона в руках, вероятно, выехала из дома, намереваясь бросить его на обочине дороги, пока не вспомнила о последнем платеже, который нужно было сделать за магазин.»
Джонстон уставился на Ники, на мгновение потеряв дар речи. Затем он вскочил. «Наверняка в офисе ещё кто‑то есть. Я позвоню
