поинтересовался Миха, торопливо нажав кнопку на аппаратике, приделанном снаружи к шлемаку.
Эта специальная мотогарнитура позволяла говорить по телефону, не снимая шлема и прямо в дороге. Было удобно, хотя все иногда принималось дурить и приходилось заниматься нудным отлаживанием. Но все равно ж лучше, чем прижиматься к обочине из-за каждого звонка и говорить по громкой, перекрикивая шум дороги!
— Привет, Миш, — поздоровался Герман и примолк.
Подумалось: «Опять это „Миша“ вместо Михи или Быстро… Значит, хороших новостей нет». Он уже начал интересоваться подробностями, когда Герман перебил:
— Встретимся, тогда и расскажу.
— Я сейчас на Фабрике.
— Ну, а я нет. И вряд ли скоро попаду. По всем фронтам запара.
— Тогда где и когда?
— Давай там же, где и в прошлый раз, и в то же время.
Миха глянул на часы, прикидывая, успеет ли, и согласился:
— Хорошо. Буду.
Он как раз завершил разговор, нажав кнопку отбоя на все том же приборчике, когда и без того шумная людская толпа впереди просто-таки взорвалась криком, через который еще и грохот какой-то долетел.
— Ну ё-моё! — тоскливо, с дурным предчувствием, взвыл Миха и, откинув подножку, рванул в сторону нараставшего гвалта и криков.
Картина, открывшаяся ему, когда он, оставив байк, протолкался вперед, решительно раздвигая сбившихся в плотную массу людей, показалась даже привычной: опять авария на финише. Интересно даже, это его — Миху Быстро — в последнее время так и притягивает к таким вот поворотам сюжета, или он и вовсе их виновник: как куда явится, так там обязательно такая вот трэшанина с ебаниной?
— Я врач! Разрешите… — завел Миха привычное и вдруг увидел темноволосую девушку в широких джинсах и свитере, бросившуюся к упавшему прямо на финише байкеру.
Тот ковырялся, пытаясь перевернуться со спины на бок, но явно еще до конца не пришел в себя, а потому сейчас больше всего походил на большого жука — лежал на спине и только неуверенно руками-ногами по асфальту двигал. Девушка добежала до него, упала на колени рядом и потянулась дрожащей рукой к шлему.
— Стой! — заорал Миха и, оттолкнув тех, кто все еще загораживал ему путь, рванул к парочке.
Вечная история: с разложившихся на дороге байкеров свидетели этого так и норовят первым делом снять шлем. А если поврежден позвоночник? Тогда трогать никак нельзя, инвалидом же на всю жизнь может остаться! Но девушка лишь подняла на шлеме парня визор, склоняясь к его лицу.
А тут и Миха подоспел: разогнал всех лишних, свет застивших, убедился, что парень, хоть и выглядит расфокусированным и явно потерявшимся в пространстве, серьезно не пострадал… А после все-таки вызвал скорую. От греха. Вполне вероятное сотрясение мозга, на которое указывало многое, — дело не шуточное. Всяко обследоваться в стационаре не бесполезно будет.
Интересно, часто сюда, на Фабрику, ребятам со Скорой ездить приходится? И что по этому поводу думают менты? Или как раз ничего не думают, а просто получают небольшую мзду ежемесячно от местного биг-босса и молчат себе в тряпочку?..
Понять их можно. У каждого свой бизнес. Не всем же везет родиться с золотой ложкой во рту, как «мальчику Антоше».
Оставаться на Фабрике дальше не было смысла. Как-то вдруг стало ясно, что ничего Миха тут сейчас, в этой толпе — разношерстной и адски наадреналиненной из-за гонки и, главное, из-за того, как она завершилась, — про Ильзу не узнает. Надо приезжать в тот день, который ей для гонки и назначили. Ну или как-то иначе с ней пытаться связаться. Может, все-таки через Левшу, с которым она, хоть и только по переписке, все же выходила на связь.
Миха уже почти добрался до своего мотоцикла, удачно припаркованного с самого краю, а потому никем не припертого, когда увидел медленно катившего от ворот по центральной «улице» Фабрики байкера…
Точнее не его, а в первую очередь мотоцикл, на котором тот прибыл. Не узнать этот агрегат было невозможно: легенда, недостижимая мечта, знаменитая «Хаябуса» — самый быстрый серийный мотоцикл в мире. И кто ж смог позволить себе это счастье?..
В те времена, когда Миха сам гонял, он истово и страстно фанател этой мотоптицей (а слово хаябуса в переводе с японского означало сапсан, который, как известно, самый быстрый крылатый хищник, в атаке на дичь, развивающий скорость более трехсот километров в час). Неудивительно, что и теперь так и залип…
Стоял, любовался, а после, глянув на часы, чтобы прикинуть, есть ли еще хотя бы несколько лишних минут, решил, что вполне успевает на встречу с Германом и, словно мышь за сырным духом, поволокся следом за счастливым обладателем «Хаябусы», кажется, осознанно привлекавшим к себе внимание.
И ведь справился он с этим без труда: отреагировал на его появление не только Миха. Когда парень начал парковаться, возле тут же собралась целая куча любопытствующей публики. Конечно, не столько, как во время финала только что закончившейся гонки, но все же.
Миха тоже поставил своего «туриста» на подножку, снял перчатки, повесил на руль шлемак и уже было двинулся в сторону своей давней мечты, когда сидевший на «Хаябусе» байкер стянул с головы шлем, а следом за ним и плотный черный подшлемник.
И Миха замер, даже как-то споткнувшись. Блядь! Это был сынок Княжича собственной персоной…
Глава 32
Из-за победно оглядывавшегося по сторонам «мальчика Антоши» подходить ближе расхотелось, но и перестать облизывать взглядом красавец-мотоцикл — серо-стальной со сдержанными малиновыми, подчеркивавшими стремительные обводы штрихами — не выходило. И Миха стоял в отдалении и пялился.
Все-таки какая красавица! Жаль придушенная все по потому же «джентльменскому соглашению» корпораций. Только из-за него после 2000 года в мотомозги ей или куда уж там (в технических вопросах Миха, если честно, плавал) поставили ограничитель мощности, а потому и максималка всего триста при рекорде без этого самого ограничителя во все четыреста с приличным лишком.
Миха уже не помнил точно, до скольки удавалось разгонять «Хаябусу», а вот разгон до сотни, сохраненный и в современных моделях, знал назубок: 2,6 секунды. На целых три секунды быстрее Михиной старушки «Ямахи», у которой и мощи поменьше было, и вообще…
Потому, блин, «Хаябуса» эта (Хуябуца, блин!) и стоит как полет на Луну или почка патологически здорового человека без вредных привычек! Потому и купить ее может только такой вот мажорчик долбаный. Чувство невольной зависти, густо замешанное много на чем еще, было противным донельзя, но Миха все равно стоял в некотором отдалении и по выражению старика Бляхера «грел уши» — слушал то, что спрашивали
