— Никаких брошей! — приказал им проводник. — Вода — это вор, все сорвет. Никаких поясов. Никто! Я знавал одного викинга. Его удушило поясом…
Михран выдал всем по сосновому колу, которыми запасся в Киеве.
— Нас двенадцать. Двое стоят у носа, двое по сторонам, двое у кормы. Четверо привязывают и отвязывают канаты. Все понятно? — Заметив, как все напуганы, проводник улыбнулся сияющей улыбкой. — Вы нащупываете дорогу колом, да? И если падаете и не можете держать лодку, то… — Он убедился, что все его внимательно слушают. — Тогда плыть.
Он помахал рукой вверх-вниз, а потом отвел в сторону.
— Плыть, грести к берегу. Никогда, никогда не пытайтесь встать на ноги или держаться прямого пути. Вода вас расплющит, и вы никогда не сможете встать.
— Тогда за дело, — призвал Рыжий Оттар. — Чем быстрее начнем, тем быстрее все закончится. Торстен, ты пойдешь со мной к носу.
— Нет, — возразил Михран, — Торстен останется на берегу. Он знает канаты и узлы.
— Я пойду! — с готовностью откликнулась Сольвейг.
Рыжий Оттар помедлил пару мгновений, а затем решил:
— Хорошо. Ты, Сольвейг.
Стоял ранний июнь, но вода была обжигающе холодна. Она бурлила и пенилась у колен Сольвейг. Девушка поджимала пальцы на ногах и пыталась привыкнуть.
А затем, от скалы к скале, по канату, путники начали медленно тащить корабль по течению. Однажды лодка царапнула о камень, один раз ее развернуло так, что нос указывал на берег, и Бергдис с Эдвином повлекло за нею вслед по глубине, пока они беспомощно болтали ногами.
Передышек не было. Лишь когда тени стали длиннее, команда Рыжего Оттара прошла первый порог. Они вдруг поняли, что руки их истерты до мозолей, а ноги изранены камнями.
— Эдвин, ты дрожишь, — заметила Сольвейг.
— Словно новорожденный агнец, — отозвался он.
— Эль! — вскричал Михран. — Еда! Завтра нас ждут сначала Остров, а потом Звенящий!
Сольвейг спала беспокойно, и всю ночь в ушах ее звучало шипение волн. Речные голоса шептали и плескались, пели и всхлипывали.
Как только они добрались до второго порога, Сольвейг поняла, как он получил свое название.
В самой середине реки приветливо манил цветами зеленый островок, но по сторонам от него темными потоками бурлила вода.
«Я не умею бегать так быстро, — подумала Сольвейг. — И никто бы не сумел. Даже Тьяльфи, когда несся наперегонки с великаном».
— Пойдем, девочка, — позвал ее Рыжий Оттар, разоблачаясь. — Мы с тобой опять отправимся к носу.
Сердце девушки подпрыгнуло. Она знала: это было чуть ли не похвалой.
Этот порог был не столь коварен, как первый, и пройти его оказалось делом недолгим, но затем они подошли к Звенящему.
— Слышишь? — обратился к Сольвейг Торстен.
— Звуки битвы, — отозвалась та. Она сглотнула и закрыла глаза. «Отец! Отец, как бы я хотела, чтобы ты был рядом».
Поток звучно ударялся в скалу, что стояла посреди реки. То был не рыхлый стук, но звон, с которым боевой топор тупой стороной опускается на щит.
Вода под ногами, однако, лишь огрызалась да покалывала, и в третий раз Рыжий Оттар вместе с Сольвейг, нащупывая дно шестами, пробрались вниз по течению и вывели всех на безопасный участок.
Но все равно вечером все чувствовали себя неуютно. Одежда вымокла насквозь, а воздух был столь влажен, что они и не мечтали просушить наряды. Кусачая мошкара почуяла сырое мокрое тепло их локтевых изгибов, колен и ямочек на шее.
— Очень они справедливые, эти мошки, — сказал Эдвин, стараясь подбодрить приунывшую компанию.
— Это еще почему? — спросила Одиндиса.
— Мужчины им нравятся не меньше женщин, а викинги — не меньше англичан. Даже дети им по душе!
— А я больше всех, — пожаловалась Брита.
— Я ничего не имею против врагов, которых вижу, — проворчал Оттар. — Но мне все кажется, будто за нами следят.
Все замерли, и Сольвейг почувствовала, что Брита вжалась в нее всем телом.
Проводник приложил ладонь к уху и зажмурился.
— Это возможно, — наконец промолвил он.
— Медведи? — предположил Оттар.
Михран покачал головой.
— Печенеги! — раздалось сразу несколько голосов.
— Но король Ярослав сказал, что они собирают войска вверх по течению! — возразил шкипер.
— Так и есть, — отозвался Михран. — Но печенеги повсюду. — Он оглядел команду и сказал: — Вам ничего не грозит. В темноте вы в безопасности.
— Почему? — спросил Бруни.
— Печенеги — лучники, в темноте они ничего не видят. — И тут Михран рассказал им историю: — Когда король Святослав оказался у этих порогов, его уже поджидали печенеги. Они всего его утыкали стрелами. Он стал похож на ежа. Печенеги отрубили королю Святославу голову. Своими острыми ножами они сбрили его бороду и все волосы…
Брита, дрожа, крепче прижалась к Сольвейг.
— И потом, — голос Михрана дрожал от отвращения, — эти печенеги, дикие звери, сделали чашу из королевского черепа.
— Нет! — воскликнула Брита.
— Я знаю похожую историю, — заметил Бруни. — О кузнеце, который ковал для богов…
— Не сейчас, Бруни, — остановил его Слоти.
— Сегодня ночью мы в безопасности, — снова повторил Михран. — А завтра — это завтра.
— Брита, — приказала Одиндиса. — Бард! Отправляйтесь в трюм, вы, оба.
— Мы отчалили так рано, — сказал Михран. — Может, наша лодка первая в этом году. Я думал, что мы прибыли сюда раньше печенегов…
Он вздохнул и повел плечами, будто лучники были всего лишь еще одной досадной помехой, вроде промокшей одежды и мошкары.
— Завтра, — сказал он, — нас ожидает четвертый порог. Самый опасный.
— Как его называют? — поинтересовался Бруни.
— Ох! По-разному. Вечнобурлящий. Непроходимый.
— Но если он непроходим… — начал было Бруни.
Михран его оборвал:
— Мы пойдем волоком. Как и раньше.
До этой секунды все были беспокойны. Сейчас они еще и упали духом. Бергдис грызла увядший пастернак. У Бруни болели коренные зубы. Брита повздорила с Бардом, и Одиндиса дала взбучку им обоим.
Сольвейг оставалась неколебимой. Она должна была добраться до Миклагарда. Но все же ее терзал страх. А вдруг они не смогут пройти через все пороги? А вдруг их убьют печенеги?
— То же, что и раньше, — успокаивал всех Михран. — Валики. Люди, которые помогут нам. Увидите.
Сольвейг решила, что здешние волочане были похожи на вудвосов — людей, которые так долго жили в лесной глуши, что стали больше похожи на диких двуногих зверей. У них были длинные волосы, длинные бороды, даже длинные брови! Одеты они были в такие грязные и рваные лохмотья, что девушка покраснела и отвернулась.
Тем не менее эти дикари были столь же услужливы, как люди Трувора. Они рассказали Михрану, что в этом году еще не видели печенегов, но при этом Сольвейг заметила, что некоторые из них, не занятые осмотром обшарпанной лодки, пристально вглядывались в темную чащу, что подступала со всех сторон.
Пока они тянули лодку вдоль берега, Сольвейг вгляделась в просвет между деревьями и увидела, как крутятся и хлещут по камням водопады.
— Что там? — крикнула она. — Внизу!
— Где? — взвизгнула Брита.
— Вот там, куда я показываю. На той скале.
— А!.. Ты про птицу?
— Брита! — хрипло закричала Одиндиса. — Гляди под ноги!
Слоти сердито посмотрел на дочь.
— Все временами ошибаются, — отчитывал он ее. — Но лишь глупцы не учатся на своих ошибках. Ты ведь не хочешь снова упасть, правда?
Но вскоре дикари объявили привал, и все смогли посмотреть туда, куда показывала Сольвейг. На скалах сидели две огромные белые птицы с длинными загнутыми клювами, с которых свисали громадные мешки.
— Туда они складывают рыбу, которую поймают, — объяснил Михран.
— Они похожи… — начал Бард. — Ну, не могу объяснить. — И засмеялся.
— На скоморохов, — с улыбкой продолжил за него проводник.
Река оскалила серые устрашающие клыки. Она била в свои бубны, металась и пенилась под их стопами, но дикари шли уверенно и поддерживали лодку крепкими плечами.
Шаг за шагом Оттар со спутниками волокли лодку вперед, и потихоньку бодрость духа возвращалась к ним. До заката они уже перешли Непроходимый.
— Невозможный, Непроходимый! — воскликнул Рыжий Оттар. — Ну а я Нетерпеливый! Давайте поднажмем на рассвете и поскорей расправимся с этими порогами.
— С порогами и печенегами, — добавил Бруни, внимательно оглядываясь не в первый раз за день.
— Судно даст течь, если мы не вымочим его, — предостерег его Торстен.
— Сколько воды протечет, столько мы и выльем за борт, — ответил Оттар. — Нам нужна будет только пара гребцов, остальные могут вычерпывать.
Кормчий сдвинул брови:
— Корабль — это живое существо. Ему нужно утолить жажду.
— Что?! Он будет пить, а мы — сидеть сложа руки и ждать, пока нас подстрелят?
