я подмигиваю, разворачиваю грациозную девичью фигурку и аккуратным толчком отправляю прочь из кабины.
Цветастые упаковки я вскрываю в задумчивости. Нехотя признаюсь себе, что общество Ольги Юрьевны Трубецкой мне нравится. Все портит лишь ее обязанность со мной общаться. Обязанность, а не желание или интерес. Я бы предпочел завоевать симпатии девушки в честном ментальном бою с ней же.
— Бери несколько комплектов повседневных и несколько — соблазнительных! — советует Ольга из-за штор.
— А соблазнительные — это такие? — я выхожу наружу в обтягивающих розовых плавках, широкая резинка которых украшена сценами совокупляющихся в разных позах кроликов.
— Вульгарщина! — Ольга качает головой и решительно возвращается в кабинку.
К моему удовольствию мы продолжаем игру без оговоренных правил. Отбор идет деловито, без единого намека на флирт. Я включаю полный контроль над телом и давлю возбуждение в зародыше, а Трубецкая смотрит на меня словно на манекен — без всякого интереса.
Счет нам выставляют космический — на эти деньги можно купить неплохие апартаменты в центре Москвы. Я достаю черную карту с фиолетовым двуглавым орлом на обороте и вопросительно смотрю на Ольгу. Она едва заметно кивает и закрывает глаза в знак согласия.
— Чаевые! — шепчет она в самое ухо.
— У меня наличных — ни целкового! — также тихо шепчу я.
— Будешь должен!
Трубецкая одаривает улыбкой выстроившихся шеренгой продавцов и открывает дамскую сумочку от Пуаре. Несколько крупных купюр перекочевывают в руки распорядителя салона, и Ольга сообщает во всеуслышание, что господин Шувалов забыл кошелек в машине, и потому честь отблагодарить работников за неоценимую помощь возложена на нее.
Нам кланяются, мы откланиваемся в ответ и по предложению Ольги следуем в подвал Торговых Рядов, в трактир «Мартьяныч». Ее выбор как нельзя лучше соответствует моим планам. Покупка одежды и обед — лишь прикрытие для истинной цели сегодняшних похождений.
— Мы непоследовательны! — сообщаю я Ольге, ставя на стол поднос со всяческой снедью. — Покупаем одежду на вес золота, а затем идем трапезничать в дешевый трактир, полный студентов и школьников!
— В этом и прелесть! — возражает мне Трубецкая и берет блинчик руками, ничуть не заботясь о собственном великосветском шарме. — Здесь я расслабляюсь и не думаю, как выгляжу в глазах окружающих. А еще парнями любуюсь, попадаются весьма колоритные персонажи.
— И часто знакомятся? — спрашиваю я, ощутив легкий укол ревности.
— Обычно боятся или стесняются, приходится проявлять инициативу самой! — Ольга пожимает плечами и целомудренно улыбается. — Все как с тобой!
— Некорректное сравнение! — возражаю я и принимаюсь за тонко нарезанные ломтики буженины. — Я — твоя работа!
— Тяжелая и неблагодарная! — дополняет меня Трубецкая подмигивая. — С тобой, кстати, я бы не стала знакомиться — уж слишком красив.
— А я бы с тобой — стал! — подмигиваю и с хрустом откусываю малосольный огурчик. — Ровно по той же причине!
— Зачем мы здесь? — Ольга резко меняет тему разговора, игривые и легкомысленные нотки в ее голосе уступают место сугубо деловому тону. — Ты не похож на модника или любителя ходить по магазинам!
— Шувалов приказал приодеться, а заодно отлучиться хочу, на час или чуть больше…
— Зачем? — Трубецкая щурит глаза и смотрит на меня с подозрением. — Только не рассказывай о тайном свидании с любимой девушкой или походе в бордель!
— А это мысль! — я улыбаюсь и передаю Ольге смартфон. — Встреча назначена, но вряд ли это девушка…
Нахмурив брови, она читает сообщение, пришедшее с незнакомого номера, а затем переводит взгляд на меня. Ольга напряжена и серьезна.
— Ловушка? — Трубецкая отворачивается и какое-то время наблюдает за снующими вокруг нас посетителями таверны.
— Возможно — встреча назначена в Храме, все в рамках концепции Приюта: убийства должны быть громкими!
— Нарушение всех канонов! Кровь, пролитая в Храме, действительно, вызовет общественный резонанс, но со знаком плюс для аристо! — рассуждает вслух Ольга. — К тому же о принятии тебя в Род публично не объявлено, и ты все еще безымянный бездарь!
— Не думаю, что это западня, а цель — выманить меня на оперативный простор: если захотят убить, то убьют обязательно! — я указываю на четверых сопровождающих нас мордоворотов в черных пиджаках, рассредоточившихся неподалеку. — Не поможешь ни ты, ни они! Но я не хочу просидеть всю жизнь в заточении!
— Даже в заточении со мной⁈ — Трубецкая кокетливо улыбается, видимо, решив, что встреча опасности не несет.
— С тобой — особенно! — я усмехаюсь. — Полное сексуальное истощение я заработаю с гарантией!
— И каков твой план?
— Оригинальный донельзя! — я наклоняюсь ближе к Ольге и заговорщицки шепчу, нацепив на уста дежурную улыбку.
Какое-то время Трубецкая в задумчивости смотрит на меня, вопросительно вскинув брови, а затем широко улыбается.
— Я согласна! — заявляет она довольно громко. — Но только на красные розы! Самые красивые в Империи! Князю, так уж и быть, о твоих ухаживаниях не расскажу!
Наклоняюсь, целую милостиво протянутую руку и слышу яростный шепот.
— Дай слово, что не устроишь там очередное побоище!
— Скоро вернусь! — я подмигиваю, встаю из-за стола и направляюсь к магазину. Отмечаю, что двое охранников Рода неторопливо следуют за мной. Цветочный салон находится неподалеку, и главный его плюс — охлаждаемое хранилище цветов, расположенное в отдельном помещении.
Все продавцы заняты обслуживанием клиентов, и я беспрепятственно проникаю в ароматное царство. Быстро следую между двумя рядами напольных ваз, заполненных огромными букетами роз, и выхожу в технический коридор торгового центра, а затем спускаюсь в метро. Расстояние до Храма около километра, но у меня нет лишнего времени.
Храм Разделенного возвышается над заполненной людьми площадью белой асимметричной громадой. Цветные купола, спиралью окружающие главный, хрустальный, в свете полуденного солнца похожи на огромные светящиеся капли радуги.
Я невольно обращаю взгляд на отполированный миллионами верующих гранит под ногами. Глубоко под ним в толще земли находится Приют.
Сердце предательски сжимается, и ноги привычно несут к главному фронтону — входу для атеистов. Тело погружается в полупрозрачное светящееся марево, затянувшее высокий прямоугольный проем. Кожу покалывает, а выбранная Ольгой одежда трещит и искрится то ли от статического электричества, то ли от древней магии, адептов которой в живых уже не осталось.
Я выныриваю из плотного защитного поля и оказываюсь внутри. Проникая через прозрачный купол, солнечный свет преломляется и окрашивает белоснежные стены радужными
