переводя взгляд с одного брата на другого.
– Вроде того, – проронил Гай.
«Он что, серьезно?» Ладно, костомахи… но домовые?!
Гай действительно намекает, что рядом с нами всегда был какой-то дух?
И он не пускал Яна ко мне домой?
И Ян что, знал о нем? Все это время его видел? Общался ним?
– Это шутка? – вопросила я.
– Отнюдь, – ровным тоном добавил Ян, опуская инвентарь на плитку. – Его уже давно тут нет. Если он и жил с твоей семьей, то в доме твоей бабушки по матери. Оттуда мы с Анжелой и привезли его останки, но не самого духа. Вероятно, после войны кто-то из цмоков перебросил его в навь. Не очень-то честно подобным образом использовать души, но люди этого не понимали – не осознавали сути и значения.
Тело пробрала мелкая дрожь. Холодные мурашки поползли от ступней по туловищу вверх, к шее и лицу, приподнимая волосы у корней на голове, почти заставляя их шевелиться.
– Останки? – пролепетала я, переспросив.
Какие еще останки он привез сюда с моей мамой?
И мой взгляд задержался на лопате, покоящейся у ног Яна.
– С твоей матерью мы познакомились в доме твоей бабушки, куда я не мог попасть, как и в этот. Забавно, но к тому моменту никто из твоих родственников не был в курсе древнего ритуала. Когда я рассказал им, что под порогом, под крыльцом хранятся останки их предка, они были поражены не меньше, чем ты сейчас. И когда твоя мать выходила замуж за Льва и переезжала сюда, ввиду наличия у нее магии, которая охраняла мир от волколаков, и особой ценности ее жизни, я посоветовал ей перевезти кости сюда, ведь они по-прежнему наделены силой, хоть домового уже нет и в помине.
Останки… Кости… Предок… У меня что, под домом кто-то похоронен? Свихнуться можно!
Значит, столь долгое время, всю мою жизнь, мой дом стоял на чьей-то могиле? И мама ничего не говорила мне…
Конечно, она ничего не говорила мне. Как в принципе можно заводить такие разговоры с ребенком?
– И я убежден, – прибавил Ян, – что лунный камень как раз хранится вместе с останками. Именно поэтому я не смог его почувствовать – он для меня навечно скрыт. Полагаю, и твоя мама не знала о его наличии, потому что не заглядывала в гроб. Мы его не открывали. – Он нахмурился, задумавшись на мгновение.
А я не могла перестать думать о мертвеце, что зарыт, словно в могиле, под крыльцом моего дома. Чьи-то кости лежали буквально в метре от меня. И пыталась вообразить, как моя мама, еще совсем молодая, вместе с отцом и Яном, и, возможно, моей покойной бабушкой, выкапывают труп в ночи, везут в машине, после чего таким же манером закапывают его здесь.
– О боже, – бормочу я, делая глубокий вдох.
– Слушаю, – непринужденно отвечает Ян, наигранно делая вид, что приготовился внимать моим словам.
Словно мне нужно лишнее напоминание о том, кто он такой.
Мои глаза взмывают на него, и я сталкиваюсь с его глазами – спокойными, ультрамариновыми, наблюдающими за мной.
– Но кто… это? – нерешительно спрашиваю я, косясь на ступени. – Кто – там?
– Твоя прапрабабушка. Ее звали Евдокия, если не ошибаюсь, – изрекает он и меняет тон на деловитый: – Времени мало. Мне надо, чтобы ты вынесла что-нибудь для меня из дома, мы взломаем крыльцо.
Выбрасывая из головы любые мысли, стараясь не вдумываться в действительность странного ритуала, в то, что здесь происходило, когда я еще не родилась на свет, будто сказанное Яном неправда – я делаю шаг к ступенькам, но меня останавливает дракон, в последний момент вручая ключи.
Я хмурюсь, изумляясь, что они – при нем. Он предусмотрительно, сохраняя трезвый ум, забрал их у Дианы, где мы перед уходом в навь оставили и мой телефон, и кошелек, и все вещи.
Поднимаясь на крыльцо, дергаю за ручку и убеждаюсь, что дверь закрыта.
После происшествия, после визита Яна, на ферме побывал дедушка и позаботился о дверях.
Не хотелось сейчас думать о нем. Не хотела думать о том, что после смерти сына и невестки он сходит с ума еще и потому, что внучка пропала без вести.
Когда все закончится, я обязательно дам ему о себе знать.
Вместе со мной в дом врывается Кинельган, который терпеливо ждал этого часа. Я по многолетней привычке снимаю с косяка двери веточку зверобоя – она всегда висела, заготовленная для удобства. И выхожу за дверь, протягивая ее Яну. Застыв у подножия ступеней, он соединяет наши руки, не отпуская.
И мы разрываем невидимый барьер.
Когда свободной рукой я нашариваю выключатель, намереваясь зажечь свет, Ян стопорит меня, говоря, что это может привлечь ненужное внимание.
Гай вместе с Валентиной, даже не притрагиваясь к лому, наклоняясь, пальцами разрывают доски уютного крыльца и отбрасывают деревяшки в сторону, разрушая его до основания. Под ним обнаруживается земля, предусмотрительно не залитая бетоном.
Крыльцо построили так, словно однажды его снова придется разломать, еще раз выкопать останки и перенести их в иное место в случае переезда. В это время мы тихо общаемся с Яном, и я опять задаюсь вопросом, как он попал в мой дом после ночи происшествия, после нападения на ферму волколаков.
Ян не только прилетал сюда, он находился внутри дома, принес кое-какие вещи, выволок наружу Кинли, чтобы доставить ко мне.
Я делюсь с ним этими мыслям, озвучивая вслух.
– Кинли вылетел наружу, едва увидел меня. Наверное, решил, что я вернулся с тобой, – ответил Ян. – Затем дело было за малым, он – живое существо, а я могу воздействовать на разум. Не думал, конечно, что он у него есть.
Я пропустила издевку мимо ушей и подметила другое, пытаясь обличить Яна:
– Ты же не воздействуешь на разум без разрешения.
– Тогда был исключительный вариант. И я объяснил ему, что лучше пойти со мной, если он хочет увидеть тебя. Мне нужно было как-то с ним общаться. Ко всему прочему я попросил его впустить меня. Показал ему образы тебя и всего, что было. И что конкретно он должен сделать, чтобы я сумел проникнуть в жилище.
– Разве чары твоего колдовского приказа не развеялись, после того как он вошел обратно в защищенный дом?
– Но я же не приказывал ему. Я попросил. И он был не против. Он хотел к тебе.
Стук ломающегося дерева перебивает наши голоса. Спустя полминуты к Яну обращается Валентина.
– Дальше у нас не получится, Ян, – возвещает она.
Я недоумеваю. А Валентина и Гай уже отходят
