Себя боюсь или его? Неужели я не справлюсь со своими старыми чувствами к нему? Вот и проверим. Нужно когда-то сделать этот шаг, встретиться со своим врагом лицом к лицу. Хватит бежать от прошлого.
— Ну что, Полина Анатольевна? — торопит меня Быстрицкий.
— Даже не знаю… — тяну я, словно раздумывая. — Как-то неприлично ехать к человеку в дом, который недавно потерял жену и еще носит траур.
— Я вас умоляю, какой траур? — смеется Даниил, отчего я скриплю зубами от ненависти к нему. — Да, моей жены не стало, несчастный случай, но жизнь продолжается. Не переживайте, тень моей жены вас не побеспокоит, — откровенно хохочет Быстрицкий.
— Н-да… Хорошо, если вы не ошибаетесь, — выдавливаю из себя, стараясь говорить как можно мягче. — Я приеду примерно через час, но сразу говорю, что машина будет ждать меня. Давайте не форсировать события, Даниил.
— Я постараюсь, но с вами это так трудно, — хрипло произносит Быстрицкий. — Я так долго ждал этого момента. Я вас не разочарую.
— Надеюсь, Даниил Алексеевич, — сухо отвечаю я и кладу трубку, стараясь унять взволнованное дыхание.
Дышу так, словно пробежала десяток километров без остановки. Ну что, первый выход, Полина Анатольевна. Посмотрим, какая из меня актриса.
Глава 35
Даниил встречает меня у крыльца. Подбегает к машине, подает руку, помогает подняться на высокое крыльцо.
— Я так рад, что вы согласились поужинать со мной, — Быстрицкий помогает мне снять пальто, под которым у меня совсем не вечерний наряд.
Зная Даниила, я уверена, что открытая провокация его больше отпугнет. Если дать понять Быстрицкому, что я готова его соблазнить, у Даниила сразу пропадет ко мне интерес. Поэтому на мне ничего открытого, даже наоборот. Обычное черное платье из дорогой ткани с мелкими блестками. Никакого декольте, воротник стойка с застежкой по всей спине. Но прелесть и в этом, что платье полностью закрытое, а вот ткань облегает тело как вторая кожа. И длина довольно короткая.
Рукав фонарик, на запястьях пара браслетов из белого золота, но с подвеской бабочка, усыпанной бриллиантами. Я знаю, что Быстрицкий уже примерно посчитал, сколько стоят такие браслеты и длинные до плеч серьги. Вижу, как загорелись восхищением его глаза. Под платьем тончайшее кружевное белье дымчатого цвета и прозрачно-черные колготки. Лаковые сапоги-чулки, которые я не стала снимать. В целом образ скрыто сексуальный, возбуждающий.
Волосы забраны вверх, спускаясь к плечам небрежными локонами. Акцент я сделала на глаза, подчеркнув кошачьей стрелкой, губы просто прозрачный блеск, отчего они кажутся влажными и притягательными.
— Прекрасны, — целует мне руку Даниил, когда освобождает меня из пальто.
— И вы, — оглядываю Быстрицкого, который вместо костюма, так как это было бы смешно за ужином дома, нарядился в серые брюки и черную рубашку. На ногах туфли. Смотрится все дорого, элегантно. Даниил знает цену вещам и умеет одеваться.
— Хочу познакомиться с вами поближе, — признается Быстрицкий, когда мы идем в гостиную. — Я покажу вам дом, пока накрывают на стол. Вина?
На столике у большого углового дивана цвета кофе с молоком выставлены напитки. Я киваю, выбирая белое сухое вино. Себе Даниил наливает виски.
С бокалом иду осматривать дом, который когда-то сама и обставляла. Я рада, что здесь почти ничего не изменилось. По крайней мере все, что я вижу, сохранилось в целости и сохранности, разве что пострадала наша спальня с Даниилом.
— А здесь сплю я, — соблазнительно улыбаясь, Даниил открывает дверь в бывшую нашу комнату.
Стараюсь не морщиться, чтобы не показать Быстрицкому, как мне не нравится. Бордовые обои, по краю потолка идет широкий золотого цвета плинтус. Сам потолок зеркальный, в котором отражается новая очень широкая кровать с покрывалом из бархата с золотистыми вензелями. Множество подушек под цвета покрывала, тяжелые золотистые шторы из парчи. Пол цвета венге.
— Нравится? — подходит Даниил ко мне и встает за спиной.
Я чувствую его дыхание, его близость. Дотронуться до меня он пока не смеет, но мастерски соблазняет. Однако стоит слишком близко, нарушая мое личное пространство. Это нервирует, что я маскирую интересом к интерьеру и вину в своем бокале. Делаю пару глотков и поворачиваюсь к Даниилу. Мы стоим так, что лишь одно движение и я попаду в его объятия. Даю ему возможность почувствовать мои духи, ощутить близость.
— Не нравится, — улыбаясь, сообщаю Даниилу, отчего он на какое-то время дезориентирован, но быстро берет себя в руки.
— Отчего же? — хитро прищуривается он.
— Я бы назвала эту комнату не спальня, а траходром, — гляжу вызывающе в глаза Быстрицкого, чтобы видеть его реакцию.
Как я и ожидала, там нет раздражения, наоборот, его заводит моя прямота.
— Вы думаете, что тут нужно все переделать? — спрашивает Даниил.
— Ну что вы, если вам нравится… Это же ваш дом.
— А если бы вы стали здесь хозяйкой? — закидывает приманку Даниил.
Господи, какие дешевые подкаты! Почему я раньше велась на это? Неужели мы, женщины, готовы слушать вот такие сладкие обещания из уст красивого мужчины вечно, даже не подозревая его подлости.
— Вряд ли я бы сделала спальню в таком цвете, — отхожу от Даниила.
— Это осталось от моей жены, — нагло врет Даниил, и я отворачиваюсь, чтобы никакая эмоция не выдала меня.
Как можно так наговаривать на якобы покойную жену? Я отлично помню, какой эта комната была раньше. Нежно-персиковые тона, кровать под кремовым покрывалом. И тогда Даниил заявлял, что ему все очень нравится! Какая двуличность.
— Какой она была, ваша жена? — спрашиваю Даниила и тут же поворачиваюсь, чтобы уловить эмоцию на его лице.
Быстрицкий морщится, но сразу расплывается в улыбке, видя, что я жду от него ответа.
— Я ее любил, и сейчас мне все еще тяжело говорить о Валерии. Ее смерть была для меня ударом. Погибнуть так нелепо… — выразительная скорбь, даже в глазах тоска.
Из Даниила вышел бы отличный актер, он умеет держать лицо.
— Пройдемте в столовую, ужин уже накрыли.
Мы покидаем спальню, и я прячу облегченный вздох, мне тяжело было находиться в этой комнате. Там все дышит вульгарностью и развратом. Именно такой я вижу сущность Быстрицкого. Хорошо, что сейчас вместо любви к нему у меня внутри горит ненависть и злость. Все силы кидаю на то, чтобы не выдать себя, а казаться заинтересованной, увлеченной Даниилом. Он так старается, я же должна дать ему хоть какую-то конфетку, чтобы сделать задел на будущее.
— Сочувствую вашему горю, вам тяжело пришлось. Как вы справляетесь? — вежливо спрашиваю Даниила, когда он помогает мне сесть за красиво накрытый стол. Отодвигает стул, затем следит, когда я сяду. Сама галантность.
— Сейчас уже
