много, жизнь одна. Ч.2
Торгово-исследовательский транспортный фрегат “Невус-3034”
Лайла Боянова
Вечером следующего дня в кают-компании было почти так же оживленно, как на первой планерке команды перед вылетом с “Экраны”. С того раза экипаж никогда так массово вместе не собирался, трудясь по индивидуальным графикам, в разные смены, отдыхая и посещая столовую в свое время.
Сейчас, разумеется, здесь присутствовали не все члены миссии. Кто-то забежал перед сменой, кто-то, наоборот, побудет и уйдет сменять напарников, как я. В моих планах значилось сразу после выступления отправиться в агроотсек, чтобы дать возможность отдохнуть и расслабиться уже де Сильве.
Лелуко Тад мимоходом обронил, что выступлю я для всех, в том числе и отсутствующих в кают-компании сослуживцев, для которых будет организована гало-трансляция.
“Да уж, Лали, вот и думай теперь, на что ты подписалась, чтобы порадовать полковника и не огорчить шефа Тада. Вот тебе и “не быть на виду”, как ты планировала.”
Полет продолжался своим чередом, в спокойном режиме, без отклонений от обозначенных изначально планов. Я плохо разбираюсь во всех этих тонкостях, связанных с перемещениями по космическому пространству, и слабо представляю, как наше судно сокращает путь, используя так называемые “червоточины”, но сделала вывод, что ни с какими трудностями наши пилоты и навигационные инженеры по пути пока не сталкивались, и беспокоиться причин нет, иначе это было бы заметно по возникшему на судне напряжению или взволнованности моих коллег.
Судя по услышанной краем уха информации, сектор галактики Андромеды, по которому мы в данный момент летели, не несет для “Невуса” никаких угроз, связанных со всяческими опасными для судна явлениями типа астероидных бурь, комет или черных дыр или с нападением пиратов из системы Моргиан.
В кают-компании играла тихая музыка. Основная иллюминация в помещении была приглушена, а дополнительная настроена на светодинамический режим, переливалась всеми цветами радуги в такт звуковому сопровождению. Служащие тихо переговаривались, улыбались друг другу, кто-то из тех счастливчиков, кому работать сегодня было уже не нужно, пританцовывал, явно разгоряченный порцией алкоголя.
Я знала, что в конце условных “дневных” смен или в свои свободные сутки в кают-компании собирались небольшие группы отдыхающих после работы членов команды. Они играли в робо-шахматы или игры восстановленной реальности, общались и сближались, смотрели гало-фильмы и могли даже пригубить немного вина, которое предоставляли им андроиды-помощники.
Пить алкоголь или принимать изменяющие сознание вещества, да даже усердствовать с энергетическими конценратами, будучи на смене, экипажу строго запрещалось под страхом лишения премии, обещанной каждому из нас при удачном возвращении из миссии обратно в галактику Млечного пути, а также трибунала и снятия с должности для военных в дополнение к этому.
Хотя таким запретом сложно было пренебречь, так как проносить на фрегат собственные продукты и напитки, медикаменты без специального, подтвержденного доком Лукисом разрешения, психоактивные препараты в любом виде, химические курительные смеси типа верданского “доша” и даже фруктовые испарители при загрузке в “Невус” в принципе не дозволялось из соображений безопасности. Мало ли что в них содержатся, и как это может повлиять на других членов команды. Даже наш багаж перед погрузкой проверялся сканерами безопасников и обеззараживался, чтобы исключить попадание на фрегат какой-нибудь специфичной заразы, передающейся контактно-бытовым или пищевым путем.
Поэтому единственной возможностью “пропустить питьевой контейнер чего-нибудь покрепче” как раз и являлись вот такие посиделки в кают-компании, когда станционные помощники после проверки выдавали служащим порцию или две хорошего фиросского вина.
Дафна на подобных сборищах присутствовала регулярно, ведь работала лишь “днем”, и, конечно же, неоднократно, но тщетно зазывала туда меня. Но я как-то не горела желанием с кем-либо еще общаться, предвосхищая, что кто-то из присутствующих там мужчин наверняка попытается сблизиться со мной в такой неформальной обстановке, несмотря на разговоры о моей “бесчувственности” и отношение некоторых из них к сигойнам. Как тот же капитан Альто с Дилоса, который при каждой нашей встрече делал все возможное, чтобы я обратила на него внимание, даже после моего откровенного и прямого отказа.
Да, я намеренно избегала внимания к себе, вела себя по отношению к другим членам команды, кроме, пожалуй, Дафны, Талиса де Сильвы и еще парочки разумных вроде Лелуко Тада и дока Лукиса отстраненно и закрыто, хотя и понимала, что это глупо, и мне следует стать более общительной, а не прятаться в своей раковине всю экспедицию.
Что же, сегодня у меня появился прекрасный повод “выйти из тени”. И либо я покажу себя с хорошей стороны, либо опозорюсь, если я не переборю свои страхи.
— Ты отлично выглядишь, дорогая. Почему ты раньше искусственно не выделяла свои невероятные глаза? Они у тебя сейчас настолько выразительные и глубокие, даже какие-то... неземные, что чудится, будто ты какая-то инопланетница, — сделала мне комплимент госпожа Маас, пока мы, улыбаясь и кивая сослуживцам, продвигались к роботизированным стойкам с напитками и закусками.
— Я сигойна, Дафна. Бытует мнение, что мы земляне только условно, знаешь ли. У нас в принципе довольно нетипичная и слишком несвойственная для людей внешность, — фыркнула я, хотя что-то в этом вскользь брошенном шутливом замечании вызвало внутри меня тревогу и волнение.
Действительно, стоило мне по настоянию своей рыжеволосой компаньонки слегка тронуть взятой у нее напрокат косметикой ресницы и брови (я такими вещами до этого практически не пользовалась), как глаза засияли насыщенной синевой так, что стало не по себе.
В тот момент я посмотрела в зеркало на собственное лицо и затаила дыхание, видя, что некая необъяснимая чуждость, аномальность в моем облике все же присутствует. Всегда знала, что электрический синий цвет глаз передался мне по наследству от неведомого отца, но их нечеловеческую яркость я списывала на то, что мой биологический родитель вполне мог иметь генетические мутации или патологии, вроде той же гетерохромии, ведь больше никаких визуальных признаков другой расы, как у полукровок, у меня более не наблюдалось.
Но все же это как-то...
Почему я начинаю задаваться подобными вопросами спустя столько лет, будто взглянув на себя впервые? Возможно, из-за того, что рамки моего мира за последнее время начали стремительно расширяться, жизнь становится непредсказуемой, а каждый день приносит какие-то новые удивительные открытия?
Только какой смысл бередить прошлое, которое, вполне вероятно, никогда не откроет мне своих тайн?
Точнее, я могу, конечно, сделать генетический анализ, но...
Что это для меня изменит?
Я сигойна, человек, родилась такой и ей же проживу всю жизнь. Или...
Мысль пришла и ушла, поскольку нужно было спешить в кают-компанию, так что я решила поразмышлять обо всем на досуге, наедине с
