от плеча к запястью. Меня завораживают мурашки, появляющиеся после прикосновения.
Мои пальцы скользят между пальцами Уиллы, и ее ладонь идеально ложится в мою.
– Я такой игры не знаю, – шепчет она, и я убираю руку, которой упирался в стену у нее над головой, и прижимаюсь к ней всем телом. Пальцы скользят по ее волосам, и я медленно расчесываю пряди – их выгоревший тон так хорошо сочетается с моей загорелой кожей.
– И я, Ред. – Взгляд прикован к ее волосам. По правде говоря, я не знаю, какого черта я делаю. Знаю только то, что хочу насладиться этим моментом.
Насладиться ею.
Потому что меня не покидает ощущение, что когда мы выйдем из этого лабиринта, все будет выглядеть совсем по-другому. Пыльный, травянистый запах улетучится, и реальность снова вернется.
Реальность, в которой я точно знаю, что не стоит добиваться такой девушки, как Уилла Грант.
Реальность, в которой я все еще слишком уязвлен, чтобы кому-то доверять.
– Ты собираешься что-нибудь делать, Итон? Или просто будешь стоять здесь и гладить меня?
Я качаю головой, а в груди грохочет сердце, когда мы встречаемся глазами. У нее они яркие, ясные и уверенные.
Хмурясь, я чувствую себя защищенным, но становится все труднее смотреть на Уиллу Грант без улыбки.
С улыбкой я наклоняюсь и целую ее. Она мягкая и податливая. Она с легкостью приоткрывает рот и приветствует поцелуй.
Принимает меня.
Мы по очереди стонем, и я глотаю ее сладкие звуки. Хочу запомнить их для себя, сохранить на черный день.
Прошли годы с тех пор, как ко мне прикасались вот так, и моя грудь разрывается от этого ощущения. Прикосновение. Близость. Интимность. Ее руки скользят по моей груди, поднимаются по шее, а затем обхватывают голову. Изящные кончики пальцев замирают за моими ушами.
Я даже не осознавал, как сильно мне не хватает женского внимания. И не просто женщины. А женщины, к которой я приковал внимание с того момента, как только увидел ее. Женщины, которая за несколько недель растопила мое ледяное сердце.
Бессердечный. Так Талия назвала меня в своем письме. И я поверил ей.
И до сих пор верю.
Но сейчас трудно отрицать то, что я чувствую в груди. Боль. Жар.
Особенно трудно отрицать выпуклость в моих штанах. Той, которой я прижимаюсь к Уилле.
В этом смысле я действительно ощущаю себя подростком.
Она стонет, закидывает ногу мне на талию, открываясь, чтобы потереться о меня, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы провести языком по ее рту, сжать в кулак ее волосы.
В такой напряженный момент я думал, что смогу сделать все медленно и сладко. Но в этом и заключается особенность Уиллы. Она не производит впечатление милой и медлительной девушки.
Каждый раз, когда я отстраняюсь, она прижимается сильнее. Каждый раз, когда я смотрю на нее, она подталкивает, надеясь получить реакцию в ответ. И сейчас она ее получает.
– Уилла…
– Не останавливайся, – она говорит, прижимаясь к моему рту, и наши зубы соприкасаются. То, что началось с благоговения, быстро превращается в безумие. Хорошо продуманный фасад разваливается по швам.
Я крепко сжимаю ее круглую попку, и Уилла обхватывает меня ногами, чтобы я, подобно изголодавшемуся по сексу пещерному человеку, мог вцепиться пальцами в джинсы, прикрывающие ее киску.
– Да… – шепчет она, ощущая мои пальцы у рваного края ее шорт.
Она пахнет апельсинами и теплой травой, одновременно освежающая и успокаивающая. Прикасаясь к ней, я чувствую себя в раю. И она выглядит такой же дикой, какой я всегда ее считал.
Но есть что-то в том, что дикой она является только для меня и отдает только мне. Из-за этого я чувствую себя более желанным, чем когда-либо.
– Не останавливайся. – Ее бедра прижимаются к моим, а мои пальцы оказываются в опасной близости от того места, где я мог бы проверить, надеты ли на ней трусики.
Я представляю, как осматриваю Уиллу каждое утро, затем усаживаю ее на кухонный стол и приподнимаю какой-нибудь легкий сарафан, который является всего лишь молчаливым способом умолять меня трахнуть ее.
– Ты отчаянно хочешь этого, не так ли? – хриплю я ей в ухо, замечтавшись.
Мой язык скользит по ее языку, нежно исследуя рот. Точно так же я вводил бы палец в ее влажную киску.
Она стонет так же, как если бы я ввел второй палец. А потом и третий.
– Черт, – мурлычет она, прижимаясь к моим губам, потому что мои руки двигаются сами по себе, впиваясь в ее волосы и сжимая полную грудь.
Все это слишком реально. Чересчур.
Слишком, черт возьми, легко представить.
Я осознаю, как глубоко погрузился в эту фантазию, лишь когда кончаю в штаны.
Словно подросток.
В паху разливается жар, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выдать себя. Нежная Уилла все еще остается в моих объятиях, но теперь уже с выражением непонимания на лице.
Это явно больше, чем я могу выдержать, поэтому я отхожу, задыхаясь. Мне нужно пространство. Мне нужно спрятаться от резко возросшего уровня унижения.
– Прости. Мне не следовало этого делать, – вот что приходит мне в голову. Без сомнений, слова идиотские, но в данный момент все это чересчур.
Мне нужно побыть одному, нужно сбежать от Уиллы. Потому что, глядя на ее взъерошенные волосы, на розовые губы и пятна на щеках, а также на вздымающуюся полную грудь и широко распахнутые остекленевшие глаза, я снова начинаю ощущать напряжение внизу.
Я поворачиваюсь и шагаю прочь, надеясь обрести чувство собственного достоинства где-то между тюками сена и задней дверью дома.
Да, убегаю.
Как гребаный подросток.
15
Уилла
– Почему ты все время туда смотришь?
– Куда? – отвечаю я, неумело кося под дурочку.
– На парней. – Большие карие глаза Саммер сканируют мое лицо, словно я легко читаемый штрихкод. Эта сучка ничего не пропускает.
– Просто слежу за счетом в бочче. Слежу, чтобы никто не жульничал.
Мы в доме Саммер и Ретта после очередного семейного ужина. Судя по всему, Харви едет с Бо через всю страну туда, откуда он прибыл – по словам Кейда, их отец всегда так поступает.
Я не очень хорошо знаю Бо, но не могу представить, как можно так собирать Люка в дорогу каждый раз.
– Полная хрень! – Саммер гогочет и откидывается в кресле, потягивая бокал белого вина, пока за ее спиной сияет
