не имеет право распоряжаться судьбой других людей.
— Но…
— Если вы думаете, что можете так просто покупать себе жен, то вы ошибаетесь.
— Александр, я понимаю ваше возмущение. Но повторюсь. Я разговаривал с официальным представителем вашего рода. И это на данный момент Велимира Ивановна. Мы заключили договор. Я заплатил деньги.
— Мне плевать, с кем вы там договорились.
— Хорошо, давайте договорюсь и с вами. Мне не жалко денег.
— Что⁈ — в ярости выдохнул я.
Разговор мог продолжиться совсем в другом русле, но к нам начали подходить люди, желающие поглазеть на разгорающийся конфликт.
— Давайте перенесем беседу? — предложил Собакевич. — На послезавтра? Я приеду к вам в родовое гнездо.
— Договорились, — сквозь зубы ответил я.
Собакевич тут же юркнул в толпу и затерялся.
Подошла Ирина.
— Что-нибудь уже успел перекусить? — спросила она, пожирая меня взглядом.
— Хотел перекусить глотку одном гаду, но не успел, — ответил я, выискивая Собакевича.
Но тот уже успел затеряться.
Ира вопросительно глянула на меня, я отмахнулся:
— Не бери в голову. Бал прекрасный.
— Я обещала тебе сюрприз. Пошли, покажу.
Девушка взяла меня за руку и потянула в дом. Это был удобный момент, чтобы изучить все изнутри и потому я согласился.
Сюрприза ожидал я соответствующего откровенному наряду девушки и потому готовился к плотским утехам. Но сильно удивился, когда Ирина завела меня в просторную комнату с ободранными стенами, плотно заставленную банками с краской, холстами и подрамниками.
— Это что? — только и смог вымолвить я.
Комната не походила на жилую.
— Это — мой сюрприз, — улыбнувшись, произнесла Ирина. — Ты же говорил, что любишь изобразительное искусство?
Я напряг память. Да, кажется, что-то подобное говорил, чтобы подкатить к Кривощекиной.
— Ну, — буркнул я.
— Вот я и решила показать тебе самое сокровенное свое место.
— Признаться, под сокровенным местом я представлял себе кое-что другое, — произнес я, но тут же уточнил, чтобы не обидеть девушку: — Но это даже лучше!
— Здесь я рисую!
— Пишешь, — уточнил я. — Картины ведь пишут.
— А я рисую! Посмотри!
Она подвела меня к широкому полотну, на котором было изображено…
— Бабочки? — неуверенно спросил я, наклоняя голову то вправо, то влево, разглядывая какие-то округлые продолговатые предметы. — Или тыквы? Это ведь тыквы, да?
— Это же моление Дафны!
— Похоже, — кивнул я, пытаясь разглядеть там хоть что-то, что можно было растолковать как моление и как некую Дафну, кем бы она не являлась. — Очень похоже.
— Тебе правда нравится?
— Нравится⁈ — выдохнул я. — Это не совсем то слово, которое хочется воскликнуть. Так много эмоций, что сложно подобрать что-то одно, конкретное.
— Никто еще не хвалил меня так! — с придыханием ответила Ирина. — И не понимал так глубоко!
Девушка направилась ко мне с конкретной целью.
— Ирина, послушай, давай полюбуемся картинами еще? Этим, — я кивнул на колыхающуюся грудь девушки, — мы еще успеем заняться. А вот насладиться твоим художеством… то есть работами охота прямо сейчас.
— Конечно-конечно! — обрадовалась еще больше девушка. — Вот, смотри, какие у меня еще есть.
Она достала очередное полотно. Я не сразу понял, что там нарисовано. Даже хотел выразить слова соболезнования о том, что ее картину обгадил голубь, но я вовремя прикусил язык.
— Ну? Как? — затаив дыхание, спросила Ирина.
— Неописуемо! — выдохнул я. — Просто… неописуемо!
— Правда⁈
Девушка залилась звонким смехом.
— Ирина, послушай, а твои работы только здесь висят, в мастерской?
— Почему же? Законченные в коридоре есть, на втором этаже, в библиотеке, в кабинете отца.
— Так может быть и их посмотрим? — осторожно предложил я.
— С удовольствием проведу для тебя экскурсию!
«А я с удовольствием осмотрюсь», — подумал я.
Мы принялись ходить по дому. Ирина увлеченно рассказывала о своих картинах, о том, как их создавала, чем вдохновлялась, какие краски использовала. Я слушал ее в пол-уха, все больше высматривая интересные детали в доме Кривощекиных. Посмотреть было на что.
Род был зажиточным, это виделось во всем великолепии обстановки. Во многих местах на стенах висело оружие, старое, раритетное. Но я не сомневался, что рабочее. Много драгоценного камня, много серебра. Какие-то очень странные картины, на которых изображены люди в белых одеяниях и с серпами в руках. Однако хоть какой-то зацепки уловить не удалось. Вот если попасть в кабинет Кривощекина… там наверняка есть что-то интересное.
— Ирина, а что насчет твоего отца? Он тоже ценитель твоего творчества? Готов поспорить, что у него в кабинете висят самые лучшие твои картины!
Ирина смущенно захихикала.
— Вот умеешь ты льстить!
— Мне правда интересно!
— Вообще-то отец не разрешает без своего разрешения ходить к нему в комнату…
— Так мы же быстро, только взглянуть на картины. Уверен, там висят такие шедевры, что я не забуду об этом никогда. Внукам своим буду рассказывать!
Я чувствовал, что девушка вот-вот сломается и отведет меня в нужное мне место.
— Даже не знаю… — продолжала ломаться Ирина. — Папа всегда ругается…
— Он не узнает…
— О чем не узнаю? — голос Кривощекина раскатисто прогромыхал за нашими спинами.
Ирина вздрогнула.
— Александр просто хотел…
— Я просто хотел выпить чего-нибудь покрепче, — перебил я девушку. — На балу дают только шампанское, а я не сильно его люблю. Хотелось выпить чего-нибудь покрепче. Вот и просил Ирину налить стаканчик. Она, как скромная дочь своего отца, побоялась, сославшись на то, что вы будете возражать.
— Ну это ты зря, дочь, — произнес отец, подойдя к нам ближе. — Если парень хочет выпить, то налей ему выпить. Признаться, я и сам не особо люблю шампанское. Бабский напиток.
Кривощекин улыбнулся, но улыбка получилась холодной.
— Только вот, дорогие мои, вы не туда зашли.
— Что вы имеете ввиду? — осторожно спросил я.
Мне стоило невероятных усилий не потянуться за оружием.
— Бар не в этой части дома, — пояснил Кривощекин. — Так что потрудитесь ответить, что вы тут делаете на самом деле?
В голосе зазвенела сталь и даже некоторая жесткость.
— Мы еще картины смотрим, пап, — ответила Ирина. — Александр не только хороший стрелок, но и еще истинный ценитель прекрасного!
— Тебя послушать, дочь, так этот парень хорош со всех
