После чего громко бахнуло, с такой силой, что кастрюля подскочила вверх и наверняка перевернулась бы, если бы я предусмотрительно не придерживал ее рукой.
— А вот теперь точно готово! — заявил я с довольным лицом и выкрутил свободной рукой ручку конфорки на ноль.
После чего схватил с пола пустой мешок из-под крупы и, обмотав им горячую кастрюлю, потащил ее на обеденный стол.
Водрузив варево в центр стола, я дождался пока спешащий следом Архип догонит меня и, встав рядом, с любопытством склонится над закрытой кастрюлей.
Глаза его блестели от любопытства.
Терпение, мой юный друг. По меркам моего настоящего возраста, конечно. Сейчас ты его удовлетворишь.
— Вуаля! — я откинул крышку в сторону.
— Буэээээ! — Архип отпрянул от ударивших ему прямо в лицо клубов пара, с трудом пытаясь сдержать рвотные позывы. — Что это за мерзость?
Ах, ты ж…
— Айн момент, — спохватился я и ринулся обратно в подсобку.
Там я схватил с верхней полки несколько баночек с остатками каких-то приправ и, высыпав их содержимое себе в ладонь, поспешил обратно.
— Чуть не забыл про секретный ингредиент, — улыбнулся я Архипу, все еще борющемуся с желудочными спазмами, и стряхнул пыль приправ со своих рук прямо в кастрюлю. — Вот теперь можешь есть.
— Нет уж, спасибо, — просопел тот, прикрывая нос и рот ладонью.
— Да ладно тебе. Хотя бы попробуй.
Я зачерпнул ложкой большую порцию содержимого кастрюли и плюхнул ее в одну из расставленных на столе тарелок.
Архип выпучил глаза и отрицательно замотал головой.
— Не заставляй меня снова применять на тебе паралич, — строго попросил я.
Архип боролся с нежеланием пробовать мой кулинарный шедевр и возможностью вновь получить паралич на пару часов. Слишком свежи были еще его воспоминания о времени проведенном в подземелье.
— Пробуй, — я пододвинул тарелку с кашей, если так можно было назвать это блюдо, к нему поближе.
— Да это даже выглядит отвратительно! — Архип отвернул голову, стараясь избежать того, чтобы зловонный запах ударил ему в нос.
Но вдруг он замер. Глаза его удивленно расширились. Он повернулся к тарелке и шумно втянул воздух.
— Странно, — пробормотал он. — Пахнет вкусно.
— Так, а я о чем? — улыбнулся я, вручая ему ложку. — Ты не смотри на внешний вид. Ты пробуй.
Архип бросил на меня недоверчивый взгляд и принял протянутую ему ложку. После чего зачерпнул ей из тарелки немного каши и, крепко зажмурившись, отправил себе в рот. При этом весь сжался, готовый в любой момент выплюнуть эту «гадость» на пол.
Секунда. Другая. Сморщенное в кислой гримасе лицо Архипа начинает разглаживаться. Глаза его распахиваются так широко, словно он лично узрел какое-то чудо.
— Мм-м-м! Вкус… мн-нм… нотища! — мыча с набитым ртом что-то нечленораздельное, Архип зачерпнул новую порцию каши и, еще не успев прожевать, отправил себе в рот новую порцию.
Глядя на радостно чавкающего Архипа я принялся за еду.
Ну конечно, вкуснотища. Я ведь не зря добавил туда «секретный ингредиент».
На самом деле ничего секретного в нем не было. Просто обычные специи, я даже не смотрел какие именно. Воздействовал на них своей энергией, изменив состав и структуру, и добавил в блюдо.
Да-да. Все правильно. Я тупо изменил вкусовые и ароматные качества готового блюда, добавив туда заряженных приправ.
Мне было важно лишь то, чтобы еда была изначально съедобной. Изменять свойства органики я не собирался. Тратить на это кучу энергии которой и так нет попросту бессмысленно. Именно поэтому я и не смог бы сделать из той сморщенной гнилушки, что предложил Архип свежий огурец. Это уже совсем иной тип воздействия на органику. Пока, в своем новом теле, я к подобным шагам не готов.
А вот изменить итоговый вкус и запах — это вполне. Да, можно было бы просто дотронуться до готового блюда рукой, перемешав, к примеру, его содержимое указательным пальцем. Но делать это на глазах у Архипа было бы как минимум странно. Поэтому я прибегнул к промежуточному ингредиенту на который непосредственно и воздействовал. А уж порошок, впитавшись в блюдо, наделил его всеми нужными свойствами.
Хоть блюдо и выглядело внешне как густое, каше-подобное варево непонятно серо-бурого цвета, но на вкус и запах это была кабанья ляжка. Именная такая, о какой я мечтал весь вечер, представляя как вопьюсь в нее зубами. Хрустящая и зажаристая.
Архип уже тяжело дышал, запихивая в себя новую порцию каши, не в силах остановится.
Он смог прервать трапезу и отдышаться только после того, как вся каша в его тарелке и кастрюле закончилась. Оставалось еще пара ложек в моей тарелке, но я с ним делиться не собирался. Мне ведь еще много сил восстанавливать нужно и энергии.
— Просто восхитительно! — Архип шумно выдохнул, отодвигая от себя пустую тарелку. — Это ж надо, из такого гав… Ик! — он громко икнул и промокнул губы салфеткой. — Простите. Из такой гадости такое вкусное блюдо приготовить. Да с таким кулинарным талантом вам, ваше благородие, нужно ресторан открывать.
Хм… Ресторан говоришь?
Я задумчиво облизал с ложки остатки каши со вкусом жареной кабаньей ляжки.
А ведь это идея!
Глава 15
Итак, что мы имеем в сухом остатке?
Почти вымерший род, который мне достался. Нет ни родственников, ни патриархов, даже слуг, кроме Архипа.
Весьма затрудняет ситуацию еще тот факт, что он в курсе того, что я не настоящий Данила Петрович Серебряков, а всего лишь иномирный подселенец в тело его воспитанника, с которым он нянчился с младенчества.
Тем не менее, его реакция на то, что я смог надеть на себя родовой перстень, говорит о многом.
Да, он признал во мне следующего главу рода Серебряковых. Но во многом это лишь из-за отсутствия других кандидатов. Думаю, если бы остался хоть кто-то из Серебряковых, то старик попытался бы сделать все, чтобы передать бразды правления именно ему.
А так получается, что Архип…
Кстати, как его фамилия? Все как-то не было времени поинтересоваться.
… верен именно роду, но не лично мне.
Поэтому, как и подобает слуге рода, он все-таки перешел на более формальное обращение на «вы» и «ваше благородие», как и должно при общении с аристократами.
Не видит он больше во мне того несмышленого шалопая, каким на его глазах рос прошлый Данила.
Кстати, о своем истинном возрасте я предпочел Архипу не рассказывать. Незачем рушить его и без того треснувшую в одночасье картину мира.
Поэтому относится он теперь ко мне с некой настороженностью и пиететом. Не знает пока, насколько мне стоит доверять.
Но, его можно
