проникнуть в хранилище императора Фаразара. И раз уж число твоих солдат тает, и раз уж ты выбросила душу-клинок, который мог бы, по крайней мере, прорубить дверь до механизма – да, именно так, но ведь теперь он пропал, верно? – то тебе остается надеяться только на меня. – Я помолчал, глядя на то, как ее лицо морщится; Хорикс проходила через разные стадии гнева. – Смирись. Теперь твой успех зависит от разбитой машины и мертвеца. Если ты не думаешь, что горстка твоих людей доставит меня в Небесную Иглу, то ты идешь по тонкому льду. – Хорикс удивленно наклонила голову, и я понял, что эта фраза крассов в пустыне не имеет никакого смысла. – Ступаешь по… зыбучим пескам?
– У вас, крассов, такой отвратительный язык. Да, я хочу попасть в убежище. И нет, Келтро, пока ты приносишь пользу, я тебя не уничтожу. Ты откроешь для меня все двери.
Я посмотрел по сторонам, увидел солдата, который собирал куски сломанной обшивки.
– Ты, хозяйка, забываешь про огромную проблему. Твоя машина развалилась на части.
– Это ничего не меняет. Мы починим ее, взлетим и проучим Темсу, Культ Сеша и Сизин Талин-Реналу.
Я услышал, как гневно Хорикс рычит, произнося это имя, и задумался о том, что именно сделала будущая императрица. Про Культ Сеша и Темсу она не говорила с той же яростью, хотя для меня в моей истории они тоже были злодеями. Не упустил ли я чего?
– Мы всех их проучим, – прошипела вдова. Голос ее был холоден, словно дыхание зимы.
– Что тебе такого сделала тебе императорская семья? – спросил я.
Почему ты цепляешься за свою злобу, словно корень – за камни?
Хорикс напряглась; она была похожа на ворону, которая стряхивает капли дождя с перьев.
– Что они мне сделали, Келтро? Они забрали у меня все. Они сильно мне задолжали, и я намереваюсь вернуть долг. И лучший способ посчитаться с ними – это проникнуть в древнюю башню и применить закон, который оправдает убийство Фаразара.
– Возмездие.
– Именно.
Мне стало грустно оттого, что я увидел логику в ее словах, увидел холодный и безжалостный кинжал, который годится только для убийства.
– У вас, аркийцев, такие размытые понятия о верности. Все вы – убийцы. От остальных вы отличаетесь только тем, что убийства вы узаконили и превратили в фарс приличия и порядок.
Хорикс рассмеялась.
– А крассы настолько от нас отличаются? Подожди лет двадцать, Келтро Базальт, и ваш король тоже запрется в своем хранилище и будет сидеть на горе монет.
Я прикусил язык, боясь выдать свои чувства. Мне было неприятно думать о том, что она, возможно, права.
– Келтро, прогресс не остановить. Мертвецы останутся с нами навсегда. Кто, по-твоему, все это построил? – Она обвела рукой огромный город. Как бы я ни прищуривался, я даже не мог разглядеть границы Аракса. Они были похожи на тусклую звезду: чем дольше я их искал, тем менее заметными они становились.
– Более амбициозные люди, чем тот, кто сейчас восседает на троне, вот кто, – продолжала Хорикс, и ее голос скрежетал, словно сапог по гравию. – Более великие и мудрые люди, чем гнилой трус, который называет себя императором. Он просто жадный ребенок, который копит игрушки.
Ее иссохшая рука высунулась из рукава и потянулась к огромному зданию. Пока Хорикс, прищурясь, притворялась, будто давит его пальцами, я понял, что находится за ее завесой злобы. Я увидел простую женщину, которой причинили большой вред и которая стремится все исправить – точно так же, как я сражался за свою свободу. Я мечтал узнать о том, как и почему ее обидели, но в любом случае теперь Хорикс превратилась в сгорбленную вдову, стоящую на вершине дюны; и ею управляла только мысль о мести. На миг я разглядел в Хорикс человека, которого раньше не видел, и ее жестокость стала для меня более понятной. Заметив, что я наблюдаю за ней, она отдернула руку.
– Скоро Фаразар поймет свою ошибку, – заверила она меня.
– А потом?
Хорикс наклонила голову набок, словно ее планы заканчивались на убийстве императора и она даже не задумывалась о том, что будет после того, как она всех проучит. Злоба ослепила ее.
– Я, разумеется, буду править империей так, как ею нужно управлять. Железной рукой, но не из-за стальной двери. Такие крысы, как Темса и Культ Сеша, пожалеют о том, что когда-то появились на моем пороге.
Я быстро сделал круг по краю дюны; мне хотелось задать ей еще пару вопросов – хотя бы для того, чтобы прогнать неуютное настроение. Что-то в словах вдовы и в количестве яда в них тревожило меня. Солдат шел за мной, следя за тем, чтобы я не убежал. Хорикс, похоже, на это было плевать.
– А что вообще тебе сделал Культ Сеша? – спросил я.
Вдова выгнула плечи, словно стервятник, и ее рука потянулась ко мне.
– Они стремились сломать сами стены общества. Уничтожить монархию. Они – гадюки, которые издревле поклоняются старым богам тьмы. Они, Келтро Базальт, – безумные суки и опасные глупцы.
Я выгнул спину, чтобы уклониться от ее ногтей – я заметил на потрескавшемся лаке медь.
– Да, довод веский – и ясно изложенный, – быстро ответил я.
Хорикс отвернулась от меня; она теряла терпение, и ей явно хотелось закончить этот разговор.
– А если я взломаю хранилище? Что будет потом, если подписанная тобой бумага ничего не стоит? – бросил я ей в спину. Я надеялся забрать свою половину монеты раньше, но мне хотелось услышать это от нее. – Выполнишь ли ты обещание освободить меня?
– Взломай убежище, и тогда я сдержу слово, – бросила Хорикс через плечо.
Она уже уходила, а я понял, что у меня остался последний вопрос, и притом сложный – не для вдовы, а для меня.
– А если я не смогу?
Вдова обернулась, уткнув руки в боки; ее лицо превратилась в гримасу ярости.
– Что не сможешь? – рявкнула она, словно вопрос был настолько бессмысленным, что он сбил ее с толку.
– Ты ни разу не спросила меня о том, способен ли я открыть хранилище императора.
– И это говорит так называемый лучший замочный мастер Дальних Краев?
Я развел руками.
– Вдова Хорикс, неужели ты не помнишь наши разговоры? Не помнишь, как я рассказывал про графа и его сына? Может, я и лучший, но в мире есть замки, которые даже я не могу взломать.
– Тогда я рискну, – отрезала вдова, и я ей поверил.
Я знал, что не в состоянии полностью сорвать ее планы. Там, где замок нельзя сломать с помощью навыков, обычно побеждает грубая сила. Хорикс просто повезло, что она купила меня на рынке душ, но это был просто счастливое стечение обстоятельств, как бы мы с ней ни пытались это замаскировать.
Я поморщился; заметив это, она ухмыльнулась.
– И вот поэтому ты не будешь больше меня испытывать, тень. Тебе повезло, что до сих пор я мирилась с твоими вопросами. Советую прекратить попытки, иначе ты узнаешь, каковы глубины смерти на самом деле.
– Ладно. Я закончил. Но, вдова Хорикс, я не забуду, что ты обещала мне свободу. Наш договор все еще в силе.
Усмехнувшись, Хорикс прошла прочь; за ее ногами в серебристом песке тянулись борозды. Телохранители с криками бросились к ней, словно курицы в курятник, и проводили ее к упавшему «Возмездию». Я остался на вершины дюны наедине с моими мыслями.
Я пытался разобрать на части то немногое, что я знал о паутине лжи и интриг Аракса, и обнаружил, что лишь еще больше запутался. В течение всей жизни душу преследуют вопросы «почему» и «а что, если». Человеку свойственно сожалеть о прошлом и проклинать тот факт, что время утекает сквозь пальцы, словно песок, и его невозможно ни поймать, ни вернуть. Но наступает момент – обычно это происходит в пожилом возрасте, в канаве, или в последние, наполненные болью минуты – когда душа должна капитулировать перед природой времени. Один книжник назвал это «стрелой времени». Судя по тому, каким оно казалось мне после полученного удара ножом, я бы скорее сказал, что это не стрела, а большое и грязное копье.
Пытаясь успокоить свой разгоряченный разум, я собрал в кучу все, что знал точно. Я не пострадал. Половина монеты все
