Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мамин? – уточнила у Альфа.
Тот в ответ лишь фыркнул: «Ты меня спрашиваешь?»
Нина сняла крышку с объектива, проверила линзу на наличие царапин. Щелкнула курком затвора, посмотрела в видоискатель на пса. Палец замер на кнопке спуска. Она отстранила от лица фотоаппарат, и сердце забилось быстрее. Трясущимися пальцами ухватилась за рычаг обратной перемотки пленки и принялась крутить. Дождавшись щелчка, сняла нижнюю крышку, откинула панель задника и задохнулась от переполнивших эмоций:
– Тут пленка…
С «Лейкой» в одной руке, с пленкой в другой она побежала в сторону выхода. Кубарем скатилась по лестнице – одной, второй, третьей, – пока не оказалась в подвале. В проявочной комнате окинула взглядом стопку бумаги, весы, емкости для растворов, проявители, закрепители, увеличители. Руки зачесались в предвкушении любимой работы. Нина бросила взгляд на красную лампу, затем на драгоценную пленку в своей руке.
– Ну, приступим.
В отцовском кабинете зазвонил телефон. Раздражаясь, Нина дернула плечом – не до вас сейчас – и аккуратно поправила один из снимков. Она сидела по-турецки на полу в холле: не стала идти далеко, устроилась сразу же у выхода из подвала. Разложила на потертом паркете семнадцать свежих фотографий – в том порядке, в котором они шли на пленке. На одиннадцати первых была запечатлена беременная женщина, заснявшая саму себя в отражающих поверхностях: в зеркалах, витринах, стеклах машин. Лицо ее закрывала камера, но это без всяких сомнений была Аня Измайлова – эти длинные светлые волосы, этот подбородок с ямочкой, этот красивый изгиб губ Нина не спутала бы ни с чем на свете. На последних шести фотографиях рядом с Нининой мамой появилась женщина – кареглазая брюнетка. В отличие от подруги, уставшей и напряженной, незнакомка улыбалась и была явно довольна жизнью – глаза лукаво блестели, она по-свойски обнимала подругу за весьма округлившийся живот. Очевидно, что женщины на снимках были близкими подругами.
Нина взяла в руки фотографию, сделанную с самого близкого ракурса. Вгляделась в лицо брюнетки, с минуту рассматривала длинные волосы.
«Чернявая, прям как наша Кристинка, похожа на цыганку. Молодая, красивая даже, но бледная как… покойник. И платье серое в лохмотьях, подол грязный и весь… В розах. Да. Цветы дикой розы, высохшие и увядшие, нацеплялись на разорванный подол как репей. И в волосах… В волосах тоже розы…», – будто зашептала на ухо Эля.
У женщины на фото волосы длинные и темные, глаза черные. Симпатичная. Но на этом сходство с Элиной вампиршей заканчивалось. Незнакомка ухожена и опрятна, в волосах и на одежде ни следа высохших цветов. Платье алое. Да чего уж там – на одном из фото из-под подола, достававшего до щиколоток, видны ноги, обутые в светлые туфли. Она была кем угодно, только не Бруксой.
Нина вздрогнула и повернула голову на вновь заверещавший вдалеке телефон и вновь его проигнорировала. Уставилась на фотографию. Почему она прежде не слышала об этой женщине? Та, очевидно, была очень близка с мамой. Куда она делась после ее смерти? Почему потеряла связь с ее дочерями? Неужели ей безразлична их судьба? Или… Папа запретил ей общаться с Ниной и Элей? Это предположение казалось логичным, если вспомнить, как он реагировал на любое упоминание о первой жене. А ведь незнакомка с фото наверняка могла бы многое рассказать об Ане Измайловой. Возможно, даже пролить свет на ее ментальное здоровье и объяснить, почему та решилась на столь страшный поступок.
– Нужно будет няню Агату порасспрашивать, – Нина взглянула на наручные часы. Пора готовить ужин. Она аккуратно сложила снимки и вздрогнула от стука в дверь. Спрятала фотографии на подоконнике за портьерой – подальше от посторонних глаз – и открыла дверь. На пороге стоял дядя Яша.
– Здравствуй, Нин, я вам тут почту принес, – он протянул стопку писем и газет. – Юля сказала, ты приболела. Могу взять нашего хулигана на прогулку.
Пес мигом осознал, о ком речь, и проскользнул мимо Нины, пихнув ее на прощание задом.
– Альф, по-видимому, «за», – усмехнулась она и приняла из рук дяди Яши корреспонденцию.
– У тебя все хорошо? – придержал он дверь, рассматривая ее уставшее лицо. – Может, какая помощь нужна?
Нина отрицательно помотала головой и честно призналась:
– Я не приболела, просто не выспалась. Сегодня лягу пораньше и завтра буду как огурчик.
– Ловлю на слове, – улыбнулся дядя Яша, и они вместе с Альфом пошли вниз по ступенькам, в трещинах которых росла трава.
Нина поглядела им вслед, сердце кольнуло чувство вины: кулема, понапрасну заставила волноваться столько людей! Она вздохнула и пообещала себе, что завтра будет источать жизнелюбие и бодрость, как бы паршиво ни было на душе.
По пути прихватив фотографии, она поднялась в свою комнату. Бросила на стол снимки и газеты и принялась просматривать одно за другим письма. Одно из них оказалось весьма увесистым, внутри отчетливо прощупывалось нечто большое, круглой формы. Нина с интересом уставилась на конверт, волосы на голове привычно зашевелились от чувства, будто кто-то запустил в них ледяную пятерню.
«Нине Измайловой» – вот и все, что было написано на конверте. Нина принялась нервно кусать ноготь большого пальца. Как быть? Открыть? Ставшая в последнее время непривычно суеверной, Нина воскресила в памяти сцену с Кристиной, державшей Лилькино письмо высоко над головой.
– Да сколько можно?!
Она раздраженно разорвала конверт по шву. Оттуда, блеснув рельефными крыльями, вывалилась серебряная сова. Нина едва успела ее подхватить.
– Никитка, – зло прошептала она и вынула из конверта сложенную вдвое записку.
Не знаю, с чего положено начинать, поэтому начну с главного. Ты, как я понял, уже знаешь о том, что случилось с Элиным кулоном, и теперь меня ненавидишь. Я тебя понимаю. Я и сам себя ненавижу. Правда ненавижу. Не могу смотреть на себя в зеркало, настолько сильно презираю отражение в нем. Ты, должно быть, считаешь меня тупым приколистом, который портит жизнь окружающим и даже не осознает тяжесть своих поступков. Уверяю тебя, это не так. Эля была моим другом, очень близким человеком. Мы с ней ходили на сольфеджио с первого класса. Она меня восхищала. Талантом, упорством, умением оставаться собой вопреки желанию окружающих.
Когда наши полуслепые одноклассники прятали очки в рюкзаках в страхе перед обидными кличками, Эля пришла на урок в самых больших очках, которые я когда-либо видел. Зашла в класс так уверенно, что даже самые отъявленные забияки не посмели вякнуть. Она была самым храбрым человеком из всех, что я когда-либо знал, и эта ее
- Врата в преисподнюю - Олег Бондарь - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Уродливые небеса (ЛП) - Меллик-третий Карлтон - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 4 - Елена Нестерина - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 4 (сборник) - Елена Нестерина - Ужасы и Мистика
- Утопленница - Кейтлин Р. Кирнан - Триллер / Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник) - Елена Арсеньева - Ужасы и Мистика
- День, когда мы будем вместе - Юрий Никитин - Триллер