Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, я не любитель смертоносного оружия.
— Солитер тоже смертоносен, только он далеко не так красив.
— Во всяком случае, друг мой, кинжал мне не нужен, а солитер нужен. Мартини, я должен бежать. Значит, этот беспокойный пациент остается на вашем попечении?
— Да. Но только до трех часов. С трех здесь посидит синьора Болла.
— Синьора Болла? — с отчаянием переспросил Овод. — Нет, Мартини, этого никогда не будет! Я не могу допустить, чтобы дама возилась со мной и с моими болезнями. Да и где мне ее принимать? Здесь ей не понравится.
— Давно ли вы стали так соблюдать приличия? — Спросил, смеясь, Риккардо. — Синьора Болла — наша главная сиделка. Она начала ухаживать за больными еще тогда, когда бегала в коротеньких платьицах. Лучшей сестры милосердия я не знаю. Ей здесь не понравится? Да вы, может быть, говорите о госпоже Грассини? Мартини, если придет синьора Болла, для нее не надо оставлять никаких указаний. Боже мой, уже половина третьего! Мне пора.
— Ну, Риварес, примите-ка лекарство до ее прихода, — сказал Галли, подходя к нему со стаканом.
— К чорту лекарство!
Как и все выздоравливающие, Овод был очень раздражителен и доставлял много хлопот своим преданным сиделкам.
— 3-зачем вы пичкаете м-меня всякой дрянью, когда боли прошли?
— Именно затем, чтобы они не возобновились. Или вы хотите так обессилеть, чтобы синьоре Болле пришлось давать вам опиум?
— М-милостивый государь! Если приступы должны возобновиться, они возобновятся. Это не зубная боль, которую м-можно облегчить вашими дрянными л-лекарствами. От них столько же пользы, сколько от игрушечного насоса на пожаре. Впрочем, как хотите, дело ваше.
Он взял стакан левой рукой. Страшные шрамы на ней напомнили Галли о бывшем у них перед тем разговоре.
— Да, кстати, — спросил он, — где вы получили эти раны? На войне, вероятно?
— Я же только что рассказывал, что меня бросили в мрачное подземелье и…
— Знаю. Но это вариант для синьоры Грассини… Нет, в самом деле, в бразильскую войну?
— Да, частью на войне, частью на охоте в диких местах… то тут, то там…
— А! Во время научной экспедиции? Бурное это было время в вашей жизни, должно быть?
— Разумеется, в диких странах не проживешь без приключений, — небрежно сказал Овод. — И приключения, надо сознаться, бывают часто не из приятных.
— Я все-таки не представляю себе, как вы ухитрились получить столько ранений… разве только если на вас напали дикие звери. Например, эти шрамы на левой руке.
— А, это было во время охоты на пуму. Я, знаете, выстрелил…
Послышался стук в дверь.
— Все ли прибрано в комнате, Мартини? Да? Так отворите, пожалуйста… Вы очень добры, синьора… Извините, что я не встаю.
— И незачем вам вставать. Я к вам не с визитом. Я пришла пораньше, Чезаре: вы, наверное, торопитесь.
— Нет, у меня еще есть четверть часа. Позвольте, я положу ваш плащ в той комнате. Корзинку можно туда же?
— Осторожно, там яйца. Самые свежие; Кэтти купила их утром. А это рождественские розы для вас, синьор Риварес. Я знаю, вы любите цветы.
Она присела к столу и, подрезав стебли, поставила цветы в вазу.
— Риварес, вы начали рассказывать про пуму, — заговорил опять Галли. — Как же это было?
— Ах, да! Галли расспрашивал меня, синьора, о жизни в Южной Америке, и я начал рассказывать ему, отчего у меня так изуродована левая рука. Это было в Перу. На охоте за пумой нам пришлось переходить реку вброд, и когда я выстрелил, ружье дало осечку: оказывается, порох отсырел. Понятно, пума не стала дожидаться, пока я исправлю свою оплошность, и вот результат.
— Нечего сказать, приятное приключение!
— Ну, не так страшно, как кажется. Всякое бывало, конечно, но, в общем, жизнь была преинтересная. Охота на змей, например…
Он болтал, рассказывал случай за случаем — об аргентинской войне, о бразильской экспедиции, о встречах с дикарями, об охоте на диких зверей. Галли слушал с увлечением, словно ребенок — сказку, и то и дело прерывал его вопросами. Впечатлительный, как все неаполитанцы, он любил все необычайное. Джемма достала из корзинки вязанье и тоже внимательно слушала, проворно шевеля спицами и не отрывая глаз от работы. Мартини хмурился и беспокойно ерзал на стуле. В тоне всех этих рассказов ему слышались хвастливость и самодовольство. Несмотря на свое невольное преклонение перед человеком, способным переносить сильную физическую боль с таким поразительным мужеством — как сам он, Мартини, мог убедиться неделю тому назад, — ему решительно не нравился Овод, не нравились все его манеры, все его поступки.
— Какая чудесная жизнь! — вздохнул Галли с наивной завистью. — Удивляюсь, как вы решились покинуть Бразилию. Какими скучными должны казаться после нее все другие страны!
— Лучше всего мне жилось, пожалуй, в Перу и в Эквадоре, — сказал Овод. — Вот где действительно великолепно! Правда, очень уж жарко, особенно в прибрежной полосе Эквадора, и условия жизни подчас очень суровы. Но красота природы превосходит всякое воображение.
— Меня, пожалуй, больше привлекает полная свобода жизни в дикой стране, чем красоты природы, — сказал Галли. — Там человек может действительно сохранить свое человеческое достоинство, не то что в наших городах…
— Да, — согласился Овод, — но только…
Джемма отвела глаза от работы и посмотрела на него. Он вспыхнул и не кончил фразы.
— Неужели опять начинается приступ? — спросил тревожно Галли.
— Нет, ничего, не обращайте внимания. Ваши с-снадобья помогли, хоть я и п-проклинал их. Вы уже уходите, Мартини?
— Да. Идемте, Галли, а то опоздаем.
Джемма вышла за ними и скоро вернулась со стаканом гоголь-моголя.
— Выпейте, — сказала она мягко, но настойчиво и снова села за свое вязанье.
Овод кротко повиновался.
С полчаса оба молчали. Наконец он тихонько сказал:
— Синьора Болла!
Джемма взглянула на него. Он теребил пальцами бахрому пледа, которым была покрыта кушетка, и не подымал глаз.
— Скажите, вы не поверили моим рассказам?
— Я ни одной минуты не сомневалась, что вы все это выдумали, — спокойно ответила Джемма.
— Вы совершенно правы. Я все время лгал.
— И обо всем, что касалось войны?
— Обо всем вообще. Я никогда не участвовал в войне. А экспедиция… Приключения там бывали, и бо́льшая часть тех, о
- Под игом - Иван Вазов - Историческая проза
- Дух любви - Дафна Дюморье - Историческая проза
- Князь Гавриил, или Последние дни монастыря Бригитты - Эдуард Борнхёэ - Историческая проза
- Лето Господне - Иван Шмелев - Историческая проза
- Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев - Историческая проза
- Одна грешная ночь - Сари Робинс - Исторические любовные романы
- Маэстро - Венгерова Наталья - Историческая проза
- Гай Марий. Кровавые страницы истории - Сергей Мельников - Историческая проза
- На задворках Великой империи. Книга вторая: Белая ворона - Валентин Пикуль - Историческая проза
- Битва за Францию - Ирина Даневская - Историческая проза