к противнику иглами. В тот момент, когда бледный свет, заливший пространство взорвался пучками золотистого света и растёкся по купольной защите вязкой массой, уничтожая нити Кощеевого колдовства, и, пробиваясь через них ломанными стрелами, чтобы достать до противника, иглы Скомороха пронзили и свет и защиту врага.
Одновременно с этим, Кощей залатал дыры в куполе и уплотнил его: он выбросил в сторону «охраны» несколько знаков, которые тут же вспыхнули, растеклись по внутренней части огненной волной, потом образовались в нити и быстро заскользили по кругу, то вплетаясь в сеть и делая её прочнее, то наматываясь, будто нитки на клубок. А за пределами купола была бойня колдунов.
Несколько игл всё же вонзились в Мост, вспоров пару-тройку досок. Тягучую массу бледно-золотистого света укреплённая защита принялась беспощадно сжигать, то всполохами огня, то танцующими в диком припадке искрами. Иглы Кощеевого колдовства бились отчаянно и дико, кто в одно место, кто в разные места, иногда настолько хаотично, что отбить их было просто невозможно. Защита бледных колдунов трещала, а мрачный колдун не мог колдовать, видимо потому как бой вели бледные. Соприкосновения двух разных сил грозила масштабным взрывом. Вести бой на пару мрачнику и бледнику можно было в том случае, если оба искусные колдуны. Да и сплетать обе ворожбы могли только сильные чародеи. Например, такие, как Кощей Скоморох.
— Брат, готовься, — бросил Медведю Кощей, а затем, собрав в кулак несколько висящих рядом с ним рун, казалось бы в нетерпении плевавшихся мелкими язычками пламени и даже пританцовывающие в воздухе, бросил их на противника. Руны устремились в полёт, кувыркаясь и раскручиваясь, в своём энергичном и хаотичном движении обращаясь в разного рода диски. Вот они сменили направление и ушли в стороны. Некоторые из противников упали на покрытие Моста, а кто-то юркнул под полотно.
Ещё мгновение и вверх взметнулось пламя. Оно устремилось в ночное небо, загудело, затрещало, запищало, а ещё через три-четыре удара сердца упало вниз и растеклось горящей волной.
Противник выругался. Закричал. Отскочил. Отступил. Перегруппировался. Укрылся под новыми шарообразными щитами.
— Назад! — крикнул Скоморох, продолжая дирижировать, и Медведь, спрыгнув с козел, метнулся за повозку.
Сила был таким быстрым, что сбежавший за телегу бледняк, на мгновение опешил, когда перед ним оказался огромный разъярённый муж. Медведь не стал ждать, когда противник придёт в себя. На то и рассчитывалось, нужен был эффект неожиданности. Он и сработал. Могильщик вырвался из-под купола и ударил. Мощь в его кулаке, даже когда он не в медвежьей шкуре, составляла такой же процент, как ежели бы он был в форме медведя. Хрупкий на вид колдун отлетел назад на несколько метров, вылетая за пределы Моста. Рухнул на землю, проехал на спине ещё три-четыре больших шага и остановился.
Сила пробил тонкие нити бледной защиты ещё не до конца сформировавшие сферу. На кулаке у Могильщика тут же появились волдыри, но он на них не обратил внимание. Несколько прыжков, и Сила оказался рядом с врагом раньше, чем тот сумел понять жив или нет. Схватив чародея за волосы, Медведь вздёрнул недотёпу, поставил его на ноги, и крутанул голову так, что та прокрутилась на тонкой шее три раза. Бледняк ещё падал вниз, будучи мёртвым, когда Сила метнулся в сторону следующего, возвращаясь на покрытия моста и намереваясь в движении сменить форму на медвежью и ударить уже двумя лапищами, потому как у другого защита была твёрже, но тут из-под покрытия полезли мертвецы.
Медведь рыкнул, взмахнул рукой, откидывая, не особо напрягаясь, прыгнувшего на него мертвяка, затем другого, потом третьего. Пританцовывая и не опасаясь Кощеева огня, который плевался в разные стороны и угрожал противнику летающими дисками, серпами, тонкими иглами, стрелами, томагавками, ядрами, даже пулями, пытаясь поймать наглого, юркого и самого опасного из всей группы бледняка, Сила ловко уничтожал зло, продвигаясь к мрачнику, который верховодил отрядом нечисти. Высокий и сутулый колдун, то и дело перемещался по площадке, естественно не собираясь спокойно стоять и ждать, когда до него доберётся Могильщик. А Медведь хоть и был здоровый, однако в скорости он был так же хорош, как Кощей, когда рисовал в воздухе колдовские знаки. И отступать был не намерен.
Мертвецов оказалось много. То ли противник сам привёл их сюда, найдя где-то рядом старое кладбище, то ли те уже были в мосту, впрочем удивляться такому не стоило — захоронения были на каждом шагу, и в старом, ржавом, спрессованном автомобиле могли найтись кости тоже.
Медведь вцепился пальцами в горло одного из трупов, дёрнул на себя, вырывая кадык или то, что от него осталось, затем быстро открутил голову и бросил её в другого мертвяка. Пнул третьего, ударил четвёртого… Покойники были сотворены плохо: на костях гнилое обвисшее мясо и кожа, пустые глазницы, у некоторых не до конца сформированы глаза. Выпирающие гнилые зубы, пустые рты. Вид тот ещё. Но упокоить даже таких, на вид тщедушных мертвецов, пока жив их хозяин было сложно. Даже оторвав голову, ты не мог быть уверен в том, что через минуту этот самый мертвец не вцепиться тебе в горло снова.
Немного повоевав в форме человека и скинув с моста троих, Сила перевоплотился — когти медведя уничтожали больше и лучше.
— Ворона! — вдруг закричала упырка и кинулась на одного из дохляков, вгрызаясь ему в шею. Затем оторвалась, спрыгнула, кувыркнулась пару раз и принялась блевать.
«Вот дура, — подумал машинально Медведь, взмахивая лапой с огромными когтями, чтобы снести нежити голову. — Кто ж мертвяка кусает».
— Ап-панас! — зашипел вампирёнок и оказался за спиной мертвеца, который натягивал лук. Он собирался стрелять! Наложенная на тетиву стрела с ржавым наконечником хоть и была такой же старой как он, но могла нанести урон.
Апанас перевоплотился в огромную летучую мышь. Раскрыл чёрные крылья с алыми прожилками, которые оказались в три раза больше самого тела, разрезал двух мертвецов на половинки. Медведь вовремя успел откинул мальчишку к Вороне. Несколько мертвецов уже готовились пронзить его копьями.
Медведь взмахнул лапой, затем другой, потом ещё раз. Действовал быстро. Он крутился и прыгал, кувыркался и вскакивал, грозно рычал и давил, резал, бил, рвал, сжимал.
В какой-то миг он оказался рядом с упырятами. Те сидели нелепо прижавшись к друг дружке и огромными, жуткими глазами взирали на происходящее. Быстро бросив на них взгляд, Медведь гневно рыкнул, и молодняк юркнул в телегу. Потом упал передними лапами на настил, затряс массой, скидывая с длинной бурой шерсти остатки от трупов, клочки рваных тряпок. Посмотрел в сторону, собравшихся в кучку мертвецов. Окинул пространство
