Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мамочка, пчелы у меня в волосах. Я слышу их… Я бежала, бежала, но не могла убежать, — говорит Милли тонким, словно прозрачным, голосом.
Глажу ее по волосам.
— Это всего лишь сон. Не стоит бояться.
— А ты не слышишь, как они жужжат? — спрашивает она.
Отвожу ее обратно в комнату. Меня охватывает чувство вины. Задумываюсь, не моя ли вина в том, что она тревожится. Слышала ли она что-то, видела ли? В ее комнате я внимательно прислушиваюсь, оглядываю каждый угол, чтобы доказать ей, что нет никаких пчел. А потом пою ей, чтобы она заснула. Не думаю, что она видела Гюнтера. Но ощущение покоя оставило меня, пошло трещинами и разлетелось на тысячу блестящих осколков.
Когда я возвращаюсь в спальню, он уже одет.
— Она в порядке? — спрашивает Гюнтер.
— Да, она спит. Не думаю, что она что-то видела.
Он обнимает меня.
— Вивьен, дорогая, я хотел бы увидеть тебя снова. Мы встретимся еще раз? Ты бы этого хотела?
Его вопрос наполняет меня радостью.
— Да. Хотела бы…
Но ночной кошмар Милли тревожит меня. Я ощущаю всю чудовищность того, что мы сделали, что мы собираемся сделать.
— Гюнтер, а сможем ли мы оставить это все в тайне? Сделать все так, чтобы никто не узнал? Мы должны сохранить свой секрет… от Эвелин, от девочек. От всех и всякого…
— Мы будем очень осторожны, — говорит он.
Провожаю его до двери. Смотрю, как он уходит… уходит в свою другую жизнь. По моему двору разливается серебряный свет луны. Такой яркий, что сад отбрасывает тени.
Возвращаюсь в свою комнату. Мое тело, моя кровать — все пахнет им. Я уже скучаю по нему.
Глава 35
Мы разрабатываем правила. Я оставляю ему сигнал — пустой горшок на пороге дома, — чтобы он знал, что все в порядке, все спят. Если он приходит, то точно в десять. Если до четверти одиннадцатого его нет, я отправляюсь спать одна.
Я слишком долго жила в доме с одними женщинами. Испытываю потрясение от того, что в моей кровати спит мужчина. Я благодарна ему за тепло, за тяжесть его тела, тонкий запах его кожи. За то, что он другой. А еще я потрясена тем, какая я с ним. Я, которая всегда считала себя такой застенчивой, такой замкнутой, с этим мужчиной могу быть какой угодно — открытой, бесстыдной. Такое ощущение, что мое тело — не мое, когда я с ним, словно я меняюсь, когда он рядом.
Мы занимаемся любовью, а потом обязательно разговариваем. Моя голова лежит на его плече. В мягком свете свечей спальня кажется такой таинственной и обособленной, как пещера в лесу или лодка в непостоянном море. Слышно, как покряхтывает и потрескивает старый дом, отходящий ко сну, словно лодка поскрипывает, стоя на якоре.
Он берет две сигареты, одну прикуривает для себя, другую — для меня. Как правило, мы говорим о прошлом, в котором гораздо спокойнее, чем в настоящем.
— Каким ребенком ты была? — спрашивает он. — Расскажи мне о своем детстве.
Капитан выпускает изо рта табачный дым. Нас окружает покой. Мне нравится видеть его здесь, в своей постели, люблю смотреть на его тело: волосы на груди, позвонки, проступающие сквозь бледную кожу, вены на запястьях, изящество жестов. И поразительная улыбка, внезапно озаряющая его лицо. Он кажется мне очень родным, словно стал частью меня, словно я всегда ждала только его.
Рассказываю ему об Ирис, о том, как мы росли в высоком доме в Клапхэме. О тетках, которые нас воспитывали.
— Мама умерла очень неожиданно, когда мне было три года, — рассказываю я. — От пневмонии.
Он обнимает меня, прижимая крепче. Ждет.
Воспоминание вдруг становится таким ярким. Почти чувствую прохладный, с примесью антисептика, запах комнаты, где находится больной. В груди появляется ноющая боль.
— Нас привели туда, чтобы попрощаться… меня и сестру.
Понимаю, что начинаю плакать. Как будто твердый панцирь, защищавший меня, в присутствии капитана смягчается. Я много лет не говорила о своем горе.
Он вытирает слезы с моего лица своим теплым пальцем.
— Ты была такой маленькой, — тихо говорит он. — И тебе пришлось столкнуться с подобным.
Все произошедшее здесь, в моей голове. С внезапной и тревожной точностью.
— Она выглядела странно. Не как моя мама… С тех пор я поняла, что порой, когда приходишь навестить больного, ты можешь сказать… Ты знаешь, что скоро он умрет. Ты точно видишь, что выглядит он по-другому.
— Да, я понимаю, о чем ты.
— Мне кажется, это я увидела в своей маме. Хоть и не понимала.
Он гладит меня по волосам. Прикосновение, ритм успокаивают меня.
— Тебе было очень трудно, — говорит он. — И для твоей матери тоже, поскольку вы были такими маленькими… Я с самого начала почувствовал, что в твоей душе есть какая-то рана. Что-то спрятано там и ждет, когда это вытащат наружу. Я понял это в тот первый раз, когда увидел тебя в переулке.
— Вот как? Ты правда это понял уже тогда? Расскажи мне…
Впоследствии я даже была рада, что рассказала ему о своей маме. Я не понимаю, почему это было для меня столь утешительно. Словно рассказав ему, я от чего-то освободилась.
* * *По ночам наша близость кажется мне абсолютно естественной, как будто так и задумано, как будто такой и должна быть моя жизнь. Но иногда я вижу его днем: в реквизированном «Бентли» или с другими солдатами. Он смеется с Гансом Шмидтом или Максом Рихтером. Смеется громко, как смеются мужчины, находясь вместе с другими мужчинами. И осознание того, что я делаю, обрушивается на меня.
И я думаю: «Какой он с другими людьми, с теми вражескими солдатами, которые делают все возможное, чтобы держать наш остров под контролем? Насколько хорошо я его знаю? Что значит, узнать кого-то?» И когда эта мысль приходит ко мне, в голове слышится голос Бланш: «Как вообще можно узнать кого-то по-настоящему? Как можно быть уверенным в том, что они из себя представляют?»
Однажды я прошу его рассказать про свою жизнь.
— Я так мало о тебе знаю, — говорю я.
— Что тебе рассказать? — спрашивает он.
Моя голова забита вопросами, и я не знаю, какой задать первым. Выбираю самый безопасный.
— Расскажи про Германию. Я никогда там не была.
Я лежу, повернувшись к нему, глядя на него. На туалетном столике позади него стоит пузырек с духами, на котором в свете свечей пляшет стрекоза. Она будто горит. Профиль капитана на стене такой безликий, черный по сравнению с огненными крыльями.
— Кое-где в Германии очень красиво, — произносит он.
— Расскажи мне о ее красотах, — прошу я.
— Бавария очень красива, — говорит он. — Там живет дядя моей жены. Мы собирались поехать туда летом, до войны, до того, как все началось. Такого воздуха, как в лесах Баварии, больше нет нигде. Такой тишины, как там, больше нет нигде.
- Похищение принцессы - Пелагея Сергеева - Исторические любовные романы / Прочие приключения / Периодические издания / Юмористическая проза
- Злая жена (Андрей Боголюбский) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Темнейшая ночь (любительский перевод) - Джена Шоуолтер - Исторические любовные романы
- Укрощенное сердце - Маргарет Уэй - Исторические любовные романы
- Люби меня в полдень - Лиза Клейпас - Исторические любовные романы
- Господин Китмир (Великая княгиня Мария Павловна) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Австралийское сокровище - Маргарет Уэй - Исторические любовные романы
- Возлюбленный горец - Сара Беннет - Исторические любовные романы
- Разоблачение - Кортни Милан - Исторические любовные романы
- Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер - Исторические любовные романы