Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так чем ты занимаешься, Джонни? Все еще рисуешь знаки «V»? — спрашиваю я.
Он не торопится отвечать. В этой тишине, что повисла между нами, я чувствую: что-то меняется.
Его кадык дергается, когда он сглатывает.
— Я хотел сказать вам, тетя Вив. Мы затеяли новое дело, я и Пирс Фалья.
Но он не кажется очень бодрым и не желает встречаться со мной глазами.
— Он, Пирс, собирался прийти сюда, — говорит Джонни.
Он слегка запинается. Я не понимаю, что он имеет в виду. Понятия не имею, с чего бы Пирсу захотелось прийти в Ле Коломбьер.
— Я сказал ему не приходить.
В кухню крадучись входит Альфонс, привлеченный запахом сырого мяса. Он ходит вокруг стола и громко мяукает, а затем подбирается, готовясь запрыгнуть на стол. Я хватаю его, отношу в коридор и захлопываю дверь. Он скребется и подвывает: этот наполовину человеческий звук нервирует, словно его издает какое-то жуткое существо.
— Видите ли, тетя Вив, дело в том…
Джонни не смотрит на меня. Он протягивает ладонь в беспомощном жесте и опрокидывает свою чашку с кофе. Остававшаяся на дне темная мутная жидкость выплескивается на стол. Джонни ставит чашку обратно, но не замечает разлитого.
Я знаю, что нужно взять влажную тряпку, но у меня вдруг начинают трястись ноги, и я не уверена, что они меня удержат.
— Дело в том… — Его взгляд скользит мне за спину. — Дело в том… что на Гернси есть женщины, которые делают то, чего делать не следует. Они слишком дружелюбны. Поступают не так, как должны. Вы знаете, о чем я.
Он краснеет, лицо и шея, румянец яркий, как клубника.
У меня начинает колотиться сердце, и я думаю, может ли он видеть, как сильно оно бьется под моей блузкой.
— Уверена, что такие есть. — Я говорю небрежно и легко, как будто для меня это не имеет значения. — Мужчины и женщины… ты знаешь, как это бывает.
И тотчас жалею о сказанном. Я слышу, как за дверью вопит и скребется кот.
— У нас есть несколько наводок. Мы знаем их имена и где они живут. Мы не позволим им уйти от наказания, тетя Вив, — говорит он. — Мы нарисуем свастику на их домах. Чтобы показать им, что мы знаем. Чтобы показать, что им должно быть стыдно.
— Джонни. Какая от этого польза? Вы только попадете в беду.
— Человек делает то, что должен, — отвечает он.
Именно это он говорил мне раньше. Но сейчас в его голосе нет той ясной уверенности, к которой я привыкла.
— Ты рассказывал об этом маме с папой? — спрашиваю я.
— Не совсем.
Я думаю: «Тогда зачем ты рассказываешь это мне, Джонни?» Невысказанный вопрос висит в воздухе между нами. Слова кажутся такими плотными, осязаемыми, будто можно протянуть палец и дотронуться до них.
Джонни изучает стол, словно там, в структуре дерева, зашифрован секретный код.
— Пирс говорит… он говорит, что про вас ходят слухи, тетя Вив. — Его голос такой тихий, что я едва слышу. — Про вас и одного из немцев из Ле Винерс. Пирс хотел нарисовать свастику здесь, на стене Ле Коломбьер. Но я сказал, что это, конечно же, не так. Я сказал, что он наверняка ошибается.
Но я слышу вопрос в его голосе.
Сердце подскакивает к горлу.
— Джонни, ты не должен слушать сплетни.
— Тетя, он говорит, что вас видели в машине с одним из них.
Чувствую волну облегчения: это все, что ему известно.
— Ах это, — говорю я. — Что ж, это правда. Он подвез меня до дома. Шел дождь. Я проколола колесо.
Он поднимает на меня глаза. У него бледный, несчастный вид.
— Шел дождь, а мне надо было вернуться к Милли. — Слышу умоляющие нотки в собственном голосе. — Ее бабушка теперь не может за ней приглядывать. Она не совсем в себе… Я не люблю оставлять их одних надолго.
Он все еще смотрит на меня так печально, как будто я его разочаровала. Ненавижу это чувство: мне хочется быть хорошей в его глазах, я не хочу потерять его уважение. Он ничего не говорит.
— Какой толк идти весь путь домой под дождем? — Я слишком усердно возражаю, но не могу остановиться. — Не понимаю, чем это кому-то помогло бы.
Он едва заметно качает головой.
— Вам правда не следовало так поступать, тетя Вив. Это было неразумно. Люди могут сделать ошибочные выводы.
Разговор движется в безопасном направлении.
— Ты прав, это действительно было неразумно, — говорю я. — Но дождь был такой сильный…
Он слегка вздыхает, как будто решив принять то, что я сказала.
— Я говорил ему. Говорил, что вам и в голову не придет поступать неподобающе. Я сказал: «Пойми, речь идет о моей тете Вив».
Минуту мы сидим в тишине. Запах крови и сырого мяса вызывает дурноту. К горлу поступает тошнота, и я пытаюсь ее сглотнуть.
— Кто же распространяет сплетни? — спрашивает Джонни. — О том, что это было что-то большее?
— Я не знаю, Джонни.
— Кто-то на вас наговаривает? Кто-то хочет отомстить вам за то, что вы, по его мнению, сделали? Кто-то, кто затаил злость на вас?
— Я не знаю.
Он продолжает ждать. Ждать спасательного круга, чего-то, что поможет ему выплыть на берег. Я должна предложить ему нечто большее.
— Но, конечно же, такое возможно, — говорю я. — Может быть, кто-то и затаил. Ты же знаешь жителей острова. Здешние люди вечно дуются.
— Значит, скорее всего, так и есть, — убеждает он сам себя, — кто-то на вас обиделся, тетя Вив.
— Думаю, да.
— Я говорил Пирсу, что вы не такая, — продолжает он. — Что вы никогда не сделаете подобного. Я сказал: «Это же моя тетя Вив…»
Когда Джонни уходит, я скребу и скребу кухонный стол, но не могу избавиться от кофейного пятна, что он пролил.
Глава 41
Так продолжается долгое время. Теперь это моя жизнь. Я привыкла к секретности, к скрытности, к жизни, которую делю с Гюнтером, когда мы закрываем дверь, оставляя за ней войну, весь мир, и лежим в моей кровати, освещенные мягкими дрожащими отблесками свечей.
Иногда я думаю о сказке, которую читала Милли перед самой оккупацией: про танцующих принцесс, которые по ночам сбегали через потайной ход и спускались по винтовым лестницам, а потом шли через золотую рощу в тайный, скрытый мир. Такая жизнь становится для меня почти нормальной.
Теперь он остается у меня большую часть ночи и покидает мою кровать очень рано, когда в комнату проникают первые белые пальцы утра. Я ощущаю такое умиротворение, засыпая в его объятиях. Иногда я ловлю себя на мысли, что именно таким и должен быть брак.
Но чаще я боюсь — боюсь, что появится еще одна записка или кто-нибудь из усердных друзей Джонни нарисует свастику на стене моего дома. Меня беспокоит, что кто-нибудь, кто меня подозревает, нашепчет Эвелин или Бланш, расскажет им про нас с Гюнтером.
- Похищение принцессы - Пелагея Сергеева - Исторические любовные романы / Прочие приключения / Периодические издания / Юмористическая проза
- Злая жена (Андрей Боголюбский) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Темнейшая ночь (любительский перевод) - Джена Шоуолтер - Исторические любовные романы
- Укрощенное сердце - Маргарет Уэй - Исторические любовные романы
- Люби меня в полдень - Лиза Клейпас - Исторические любовные романы
- Господин Китмир (Великая княгиня Мария Павловна) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Австралийское сокровище - Маргарет Уэй - Исторические любовные романы
- Возлюбленный горец - Сара Беннет - Исторические любовные романы
- Разоблачение - Кортни Милан - Исторические любовные романы
- Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер - Исторические любовные романы