узнал этот голос – именно его я слышал на поляне в Чертовом Городище. – Князь, прикажи гнать плетьми его, а лучше казни на месте! Он хуже язычника и еретика, он…
– Пусть говорит, отец Роман, – совсем по-взрослому сказал князь. – Не время сейчас ссориться русским. Так что ты хочешь предложить, Семен?
– Я больше не Семен, князь, – с поклоном произнес лесной колдун. – Семь долгих лет странствовал я по свету, с тех пор как Черный Монах снял меня с креста. Я преклонял колени в храмах забытых богов Тмутараканской Топи, поедал человеческое мясо в капищах Чертова Леса и приносил кровавые жертвы в святилищах Збруча. На горе Могила, что в галицких землях, я лежал на сырой земле рядом с Черным Камнем и слышал голос, что шептал тайны, неведомые никому из смертных. Там же принял я посвящение в жрецы Шуб-Ниггурат и нарекся именем угодным богине.
Имя мне – Нот-Цорканош. Если хочешь князь – все свое искусство поставлю тебе на службу и истреблю врагов.
– И что же ты хочешь взамен? – подал голос опекун князя боярин Доброслав.
– Ничего не хочу боярин, – по-волчьи оскалился колдун. – У меня к татарам свой должок. Мне бы за крест тот их отблагодарить.
Дернулся я, сказать, что-то против – да смолчал. Видно было – князь да бояре уже все решили. Город маленький, тут поганые и христиане испокон веков уживались. Коль еще одного бога язычник о помощи попросит – чем плохо-то?
– Мы о спасении всем миром будем Христа молить, – сказал отрок-князь. – А ты колдун, коль можешь – помоги.
Колдун осклабился – и ушел прочь. На вече же препирались до утра, но решили в конце – город не сдавать, биться до победы или смерти. Так татарским послам и ответили.
Под утро все небо тучами заволокло, откуда-то гром раздался – хоть зима недавно кончилась. И молнии на небе сверкали бесовские – синие да зеленые, не так как по воле божьей бывает. А после и ливень пошел, какого и летом я не видал. Уже позже узнал я, что в это же время в чаще гремели барабаны, и в шелесте ветра слышалось множество голосов, называвших одно и тоже богомерзкое имя. Кое-кто видел, как в струях дождя маячили черные тени, и в речных водах замечали странных существ.
А наутро пришла весть – Жиздра и Другусна разлились да так, как и при половодье нечасто бывает. Много поганых, кто переплавлялись, потонуло, а те, что живы остались – оказались отрезаны от главного войска. Однако для осады города хватило и их.
Стоит ли сейчас описывать, как все козельчане поднялись на защиту города?
Сейчас татары запрещают о том говорить, но все русские люди – христиане и поганые – помнят, как сражались защитники Козельска, как тревожили они врага отчаянными вылазками, сколько пало татар, пытавшихся взять маленький город. Все это я видел своими глазами: я был среди защитников города, я благословлял козельчан на битву, а когда надо и сам брал в руки оружие. Даже пороки и тараны татарам не помогли, а полон, который они собирались на стены гнать, потонул при разливе рек.
Но было и то, что в летописи не попало.
Татары воевали не только с защитниками Козельска – приходилось им отвлекаться и на «лесных братьев» Бративоя, тревоживших татар смелыми вылазками, истреблявших отдельные отряды, рыскавшие в поисках продовольствия. В городе кончались запасы, но и татарам неоткуда было брать еду и корм для лошадей.
К тому же у них начался мор. Поговаривали, что и его наслал на врага верховный жрец Черной Козы. О нем вообще много говорили в то время – говорили, что не только лесные братья, но и неведомые бесы, призванные колдуном, убивают ворогов. Впрочем, другие говорили, что если бы дело было так, то эти бесы бы уничтожили всех татар, а те, несмотря на все потери, не только держали город в осаде, но и раз за разом шли на приступ. Впрочем, я этому был только рад – какими бы силами не обладал расстрига, это не стоило душ козельчан.
Я и без того содрогался от ужаса, представляя сколь тяжкий грех совершал молодой князь, приняв помощь жреца Черной Богини. И князь видно и сам это понимал, когда вызвал меня ночью, чтобы исповедаться – напуганный отрок, подавленный ответственностью, что свалилась на его плечи. Он старался держаться со взрослой серьезностью, столь не вяжущейся с его напуганным видом.
В детинце я бывал нечасто и с непривычки заплутал. Свернув не туда, я оказался опять рядом с горницей – только с другой стороны. Ненароком прислонившись к стене, я услышал голоса князя и дядьки его Доброслава. Я хотел отойти, чтобы не подслушивать княжеские разговоры, но тут услышал третий голос. Его бы я не перепутал ни с кем.
– Ты обманул нас Нот-Цорканош! – гневно говорил боярин. – Обещал, что твоя нечисть уничтожит поганых, но их еще много, а силы города тают на глазах. Говорят, что с запада к татарам идет на помощь новое войско. Будь уверен, они найдут как переправиться через реку – и Козельск падет.
– Ты много от меня хочешь, боярин, – прошелестел жрец, – или ты думаешь, что я могу приказывать Черной Матери? За первую помощь, горожане не отблагодарили Ее ничем – это я приносил жертвы Шуб-Ниггурат на Чертовом городище. Но богиня хочет еще.
– Чего хочет? Треб? Мало что ли татар уволокла на капище твоя нечисть? – произнес князь.
– Дело не в том, сколько тех треб, – вкрадчиво произнес жрец. – А в том, кто их класть будет, – он замолчал, и я почувствовал, как он наслаждается растерянностью остальных.
– Ну, так чего ты хочешь, ведьмак? – зло выкрикнул боярин. – Или ты сам не можешь требу принести на свое капище.
– Я-то могу, – ответил колдун. – Но Богиня хочет ее не от меня, а от князя.
– Что?! – выкрикнул Василий.
– В своем ли ты уме жрец? – вознегодовал Доброслав.
– В своем боярин, в своем, – я как наяву увидел, как ухмыляется Нот-Цорканош, – еще и с тобой могу умом поделиться. О земле этой рассказать, о городе, в котором ты князь княжишь, а ничего-то про него и не знаешь.
– Слова выбирай, колдун, – холодно произнес Василий.
– Как скажешь, княже, как скажешь. Просто знаю, я кое-что о городе сем, что ни волхвы вятичские да голядские, ни попы греческие не ведают. Было время и Чертово городище и Козельск в одном городе были, великом и славном. Давно то было – еще и греков на земле не было, и египтян – другие народы правили миром.
Там, где сейчас леса глухие, стоял Каликс, град Черной Козы. Там, где нынче Городище Чертово – главное святилище Шуб-Ниггурат стояло. А там, где Козельск – там царский дворец был. Владыка Каликса, завсегда жертвы приносил Черной Козе – и славен и крепок был тем град сей.
А коль уж ты городом сим правишь – значит, ты как бы и наследник приходишься тому владыке. Принесешь жертву на алтаре Черной Козы, как в старые времена – так и она о тех временах вспомнит, когда поймет, что здешний князь ее чтит. Ну и поможет – мор на всех татар нашлет, демонов призовет, пред которыми нечисть лесная – что мышь перед волком. Сколько бы татар не пришло – все под Козельском смерть примут.
– Точно свихнулся ты, – подал голос Доброслав, – или может, морочишь нас?
– Мне что толку вас морочить? – послышался злой смешок. – Иль не в одну землю ляжем, коль татарам подмога придет? А она придет – скоро спадет река. Продержится до этой ночи – ведь праздник сегодня, древний и великий. Только в этот день и может свершиться, то, что спасет ваш город. А то, что я не вру, так хоть сейчас поклясться могу. Не крест целовать буду, а именем Шуб-Ниггурат клятву даю, что не солгал.
Даже я почувствовал, что колдун не врет – не посмеет он именем своей лжебогини лгать.
– Он же малец совсем, – проворчал боярин, – и ты его заставишь человека резать? Сам-то ты человек или нежить лесная?
– Кто я, то неважно совсем. А вот он не малец, боярин, а князь. Жизнь всего города на нем, ему решать – выстоит Козельск или
