закрыла замок и вытащила ключ. – Ты лишь одна из, глупенькая шлюшка. Знаешь, столько таких, как мы, было у него? Многоооо…
Нина продефилировала мимо меня, сверкнув яростью во взгляде. А я шла следом… Как завороженная, слушала её едкие слова, следила за резкими рваными движениями, переполненными угрозами. Она способна была на всё! Но я всё равно шла, слушая эти леденящие душу слова.
– Меня вот он тоже спас, – Нина села на диван так, чтобы видеть меня, пока я стояла у порога, не решаясь войти. – А ты знаешь… Я ведь была такой же, как ты… Молодой, отчаянной… Думала, что достаточно прийти в номер богатого молодого мужика, сверкнув прелестями, и он поплывёт! Помню, как готовилась, продумывала… Расчесывала свою длинную косу, гладила праздничный сарафан, и даже новые трусы распечатала, готовясь подарить ему свое природное сокровище. Столько лет прошло, а я всё помню… как дрожала на пороге его номера, как робко стукнула в дверь и ждала… Слышала его шаги и скрип открывающейся двери. Вадик… Сукин сын… Года его берегут, лишь ласково отсыпая обаяние и мужскую красоту. Тогда был идеален, а сейчас только слаще стал. Поэтому я тебя даже понимаю. Но он отверг меня тогда… Рассмеялся, подобрал с пола мои новые трусы, вручил и выставил за дверь. Не пожалел меня тогда! Опозорил… Унизил. Отверг…
– Мне обязательно это знать? – сжала челюсть, вырисовывая в голове яркую картинку по её словам. Мне хотелось орать и звонить Вадиму. Хотелось услышать, что всё это бред! Что он мне не врал! Что не скрывал от меня жену!
– О! Да! Я в то лето сбежала из дома, – Нина достала из сумки сигареты и закурила, стряхивая пепел в чашку кофе, очевидно, недопитую Вадимом ещё утром. – Хотелось доказать всему миру, что я на многое способна и без Вадима. Переехала в этот город, тайком приходя к офису, чтобы просто видеть его красивое лицо. Оказалось, что он абсолютно спокойно и счастливо живёт дальше! Работает, встречается в дорогих ресторанах со своими непутевыми друзьями и даже не думает обо мне. Понимаешь? Его жизнь – бесконечность возможностей. Он с легкостью перешагивает через таких вот молоденьких и влюбленных девочек. Ему безразличны твои слезы, страх, то, что тебе приходится танцевать в дешевом вонючем стриптиз-клубе. Все равно… Но… – Нина вдруг осеклась на полуслове, встала и подошла ко мне вплотную. – Меня изнасиловали в баре… Их было пятеро, и я до сих пор помню вонь их перегара, запах пота и вкус их горькой вяжущей спермы. И я тогда пошла не в полицию… Нет. Я пошла к Вадиму, чтобы он увидел, что сотворил. Он уничтожил меня! Уничтожил! Из-за него я очутилась в том дерьме… И, О ЧУДО! Оказалось, чтобы он обратил на тебя внимание, нужно просто утонуть в отвратительном смраде дерьма! Засветиться на желтых страницах дешёвой газетенки. Да! Видела бы ты его злость! Он весь мир мог перевернуть, лишь бы спасти меня… Вот только он до сих пор не понял, что должен мне. До конца жизни не откупится за испорченную жизнь, а ведь могло всё быть иначе, согласись он сразу на мои условия. А я всё равно получила то, что хотела… Вот только сердце он мне своё не отдал. Оно у него в надёжном сейфе хранится за пятью замками. Спасатель у нас Вадюша. И тебя спас, да? – Нина схватила меня за запястье и стала всматриваться в ровные линии порезов. – Что? Тоже пустили по кругу? А он спас, обогрел, да?
– Отвали… – я с силой выдернула руку.
– Он во всём виноват, понимаешь? Он! Красивый, сильный… Ему плевать на всех! Ненавижу его! Ненавижу! И люблю, – вдруг из её стеклянных глаз выпала скупая слеза. – Но теперь всё будет хорошо… Он забудет о тебе, вновь полюбит меня и будет рад нашему ребёнку.
– Ребёнку? – зашептала я, по миллиметру отходя от этой безумной. Что она несёт?
– Я беременна, – женщина оскалилась и уложила одну руку себе на живот. И этот жест был таким фальшивым… Он терялся в густом дыме сигареты, зажатой между синюшных холодных пальцев, стирался злобным оскалом, вместо счастливой улыбки. – Мы с Вадимом много лет вместе, милая… А ты потрахалась немного, и гуляй дальше.
– Нина!
Вздрогнула от шума… Вдали хлопнула дверь, и по сводчатому потолку покатился грозный, устрашающий крик Вадима. Его быстрые тяжелые шаги были всё ближе и ближе… И вот я уже чувствовала его тепло, аромат сладкого парфюма, а запястье обожгло тепло его касания. Он буквально вырвал меня из лап этой стервы и спрятал за своей спиной.
Вот только что-то произошло… Волшебство наших прикосновений лопнуло. Рассыпалось льдинками боли… Я больше не чувствовала трепета. Это белоснежное и чистое чувство было изуродовано, испорчено…
Нина замерла статуей… её лицо потеряло цвет, вытянулось в маске страха, а губы задрожали. Сигарета выпала, утопая в ковре с высоким ворсом.
– Что ты здесь делаешь? – Вадим схватил с консоли вазу с цветами, вышвырнул пышные пионы на пол и залил окурок водой.
– Я здесь живу…
Вадим будто и не слушал свою жену. Развернулся ко мне, тянул руки, пытался заглянуть в глаза, вот только непрекращающийся поток слёз размывал всё, превращая происходящее в безумное сновидение. Это не может быть правдой… Не может!
– Смотри в его глаза, шлюха! – орала женщина, понимая, что меня всего лишь нужно подтолкнуть в темные объятия пропасти… – Ты думаешь, одна такая? Нет… Ты одна ИЗ! Всего лишь одна из многих, кого он спасал, а потом забывал, наигравшись.
А ведь я была почти там! Реальность закружилась, голоса становились тихими, невнятными…
– Говори, и уходи, – он пытался обнять, прижать к себе, но я не могла этого позволить. Отбивалась от его рук, так красочно представляя, как он ими обнимает свою жену. Сука! Леся… Он тебя обманул! Предал!
Глава 29
Вадим
Сердце не на месте…
Эта фраза всегда вызывала у меня недоумение. Что это значит? Оно спустилось к почкам? Или застряло в районе желудка, раздражая проглоченный наспех завтрак? А вот теперь будто понял.
Внутри все стянулось в тугой узел. Тревога оглушала, превращая совещание в немое кино… Замы и начальники отделов что-то говорили, спорили, то и дело подсовывая мне бумаги, буквы на которых складывались лишь в имя ЛЕСЯ…
– Ой! – знакомый писк заставил обернуться. На пороге конференц-зала стояла Верка с двумя чашками кофе. Она отчаянно пыталась изобразить смущение, но получалось это из рук вон плохо. – Я тихонько тут посижу…
Сестра
