Обрадуюсь её честности, которая спустя столько лет на хрен никому не нужна?
– А если ты, дрянь, хоть пикнешь, то видео из того самого бара, где тебя драли, как шаболду уличную, расплывётся по сети быстрее, чем новость о беременности Пугачихи, ясно? Как думаешь, твои родители будут рады твоей актёрской игре? А как стонала! На Оскар, не меньше!
– Ненавижу! – выдавила она, кусая губы.
– А я думал, что это ты из-за любви… – бросил вслед, а сам рванул в кухню. Тряханул за руки бьющуюся в истерике Клару, заглянул в глаза и зашептал: – Приди в себя! Ты мне сейчас очень нужна!
– Хорошо… – она заикалась, кивала, еле передвигала ногами, но всё же перекрыла все двери в гостиную, где творилась вакханалия из разодранных диванных подушек. Я быстро поправил галстук, написал Раевскому и вышел в столовую, вслушиваясь, как Клара уже гремит чашками на кухне.
– Вадим Дмитриевич… – дверь распахнулась, и в дом влетел Исаев. Вид у него был сильно потрёпан, глаза сверкали взволнованным блеском, он всё шарил по сторонам, пытаясь найти дочь. – Мне… Мне позвонила ваша супруга…
– Супруга? – я прикусил язык и заставил себя двинуться навстречу старику, из-за которого весь прошлый год то зализывал раны, то отбивался от прессы, то сражался с жадными представителями власти. – Вы что-то путаете…
В этот момент с подносом в руках вошла Клара, она была спокойна, и лишь несколько выбившихся седых прядей выдавали её раздрай.
– Это Клара Ивановна увидела в интернете новость, вот и обрадовалась, что у нашей безымянной потеряшки есть отец, – я на ходу пытался понять, что говорить, куда давить, и чем мне всё это обернется. – Клара, приведи Лесю.
– Ты знаешь её имя? – старик напрягся и, наконец-то, сфокусировался на мне.
– Ей приснилось, что кто-то её зовет, – я пожал плечами и указал старику на кресло, предлагая присесть. – Кофе?
Ощущал себя загнанным в угол. Ох, сейчас бы всё поставить на паузу и просто подумать! В тишине! А ещё лучше – обнять мою сладкую девочку, зарыться носом в её мягкие волосы и дышать… дышать… Пока голова не закружится.
– Вадим Дмитриевич!
О! ДА! Появление Герберта в коридоре было как нельзя кстати. Он, чуть прихрамывая, вошёл в комнату со своим врачебным чемоданчиком, а заметив Исаева, чуть напрягся.
– Простите за опоздание…
– Герберт, знакомься, это Лесин отец, Исаев Николай Петрович. А это доктор, который выходил вашу дочь, – в голове была такая каша, слова лились сами, запоздало понимал, что несу чушь, но выбора у меня не было. Мои мысли были сейчас с ней! Но никак не в обществе этого старика, который даже не удосужился сразу броситься искать свою дочь.
– Олеся ушла из дома, – он словно прочитал недоумение на лице Герберта, жадно припал к стакану, глотая воду. – Мы немного повздорили из-за её жениха…
– Жениха? – это слово иглой вонзилось в горло, парализуя мой словесный поток.
– Ну да, – Исаев отмахнулся и всё же присел в кресло. – Она ушла к подруге, сказав, чтобы перестал давить и дал время подумать. Да я ж не знал! Не знал! Думал, что погуляет недельку-другую и успокоится. Она у меня мягкая, редко взрывается, а в тот вечер просто с катушек съехала! И лишь когда нашли Лиду Воронкову…
– Ваша дочь могла погибнуть, – слишком резко выдавил Герберт. Он раздраженно скинул куртку прямо на пол, толкнул ногой свой саквояж и сел напротив. – У неё было…
Этим я и воспользовался. Герберт пока в подробностях не расскажет про каждый её шрам, про нетипичную потерю памяти, про нестабильное психическое состояние – не успокоится. Стартанул по коридору, распахивая одну дверь за другой, а когда толкнул дверь своего кабинета, обомлел. Леся сидела на столе и безмолвно рыдала, чуть покачиваясь взад-вперёд.
– Ты мне врал!
– Леся, мы сейчас успокоимся и поговорим, – я буквально подбежал к ней. Душа рвалась, трещала, тянулась к моей Крошке, желая лишь прижать её к груди, но напоролся на резко выставленную ладонь. – Вот сейчас бы тебе всё забыть… Стереть всё, к чертям, и начать заново. Лесь, слышишь? Давай попробуем заново?
– Не подходи ко мне, – зашипела она, медленно соскальзывая со стола. В её глазах больше не было тепла, в них сверкала леденящая душу вьюга, скрывающая все эмоции. – Никогда больше не смей ко мне подходить! Даже если случайно увидишь на улице, то не смей…. Я знать тебя не хочу! Не хочу! Нина права… Ты просто спас, поиграл, а потом так же, как ТЕ, выбросил бы меня на мороз? Знаешь, из вас двоих твоя идеальная жена более нормальная, чем ты, она хотя бы спасти меня пыталась! Забудь, считай, что это было наваждение…
С этими словами моя Крошка вышла из кабинета и буквально бегом бросилась в столовую. Я не успел догнать, схватить, прижать. Лишь молча наблюдал, как она застыла, рассматривая седого старика, выронившего стакан при её появлении.
– Леся! – он бросился к ней, обнимал, целовал и заглядывал в глаза, не замечая, как слабеет её тело. Моя Крошка сахарной ватой оседала в его руках, безжизненно мотыляя головой. – Куда ты ушла? Я чуть тебя не потерял! Ты хотела, чтобы я умер, да? Глупая! Ну, какая же ты глупая!
– Нашатырь! – взревел Герберт и бросился к своему чемодану. – Я же умолял вас! Просил! Ей нельзя сейчас… Рано! Слишком рано! Она ещё слабая, её может выбить любое нервное потрясение!
– Скорую! Вася! – орал Исаев своему человеку, что стоял всё это время в конце коридора.
– Уйди, Вадим, – шипел Герберт, отрывая мои руки от неё. Он оттолкнул меня, сверкнув взглядом в сторону растерянного Исаева. – Давай, Леся… Я выходил тебя тогда, вытащу и сейчас!
Старик словно и забыл, что ему глубоко за шестьдесят, подхватил мою Крошку и рванул к дверям. С каждым шагом дом становился холоднее, враждебнее. Кислород исчезал, и мне стало просто нечем дышать! Я сдернул пиджак, сорвал удавку галстука и бросился следом.
– Стой, Вадим, – Акишев появился из ниоткуда. Схватил меня за локоть, тормозя у порога. – Сейчас не время. Пусть Леська очнется, успокоится, а потом думать будем! Ты же слышал, что у неё жених есть?
– Нет у неё жениха, и быть не может!
– Вадя, не пори горячку! Теперь мы знаем о ней всё! Ну, не исчезнет же она? Просто сейчас нужно отпустить ситуацию. Помимо Леськи Герберт ещё и тебя с того света вытаскивал, забыл уже? Забыл, что это Исаев подсуетился тогда? А что он сделает теперь, когда всё узнает?
– Мне все равно…
– А мне нет! – зарычал Акишев. – Хороший
