в которые просто с улицы было не попасть, а требовалось столбить столик заранее.
Короче, красота и вкуснота! Да еще и в компании с постоянно занятой в последнее время женой, которой Миха вот точно так же и налюбоваться до сих пор не мог, и насытиться ею не получалось…
После остановки и помывки Янка и Буржуй вроде успокоились и даже повеселели. Так что к дому Михиной матери (а вернее, к дому ее третьего мужа, к которому мама и переехала после свадьбы, решив свою квартиру сдавать) все добрались вполне бодрыми и относительно чистыми.
Дом был незатейливым, но добротным. Сад вокруг, обширный огород и курятник в дальней части участка — ухоженными. Новый муж матери оказался мужиком хозяйственным и основательным. Да и мать рядом с ним выглядела довольной и, кажется, даже помолодевшей. Спустилась с крыльца, обняла кинувшуюся к ней Янку и заулыбалась выбравшемуся из-за руля и теперь разминавшему затекшую спину Михе:
— А твоя-то красапетра где?
— Отжала у меня моц. На нем и приедет как освободится.
— Опять съемки?
— Да.
Это было, пожалуй, странно, но с некоторых пор у всяческих продюсеров, фотографов и прочих режиссеров в отношении Ильзы Эргле (а работала Ильза не под мужниной фамилией, а под своей прежней) словно бы второе дыхание открылось: ее стали просто заваливать предложениями о работе. Миху это напрягало, а вот сама Ильза так и сияла, полностью подтверждая теорию, согласно которой лучше быть нужным, чем свободным.
Кота выпустили из переноски, и он тут же отправился изучать новое непривычное жилище, на ходу эдак высокомерно подергивая хвостом.
— Нассышь где в доме, на живодерню сдам, — пообещал ему мамин новый муж.
Кот глянул и принялся демонстративно лизать себе яйца, намекая человеку, где он его угрозы видал и на чем вертел.
Миха усмехнулся. Зная характер этого где-то подобранного Ильзой зверя, нетрудно было предположить, что впереди нового маминого мужа ждет множество ярких эмоций, неожиданных открытий и всяческих приключений. Ну а чё? Не одному же Михе маяться!
Ильза приехала уже в темноте, когда уставшая от дороги и новых впечатлений Янка заснула, а пойманный при попытке пробраться в курятник кот водворен к ней на кровать, за дверь, плотно прикрытую от всех остальных жителей дома. Миха, вышедший встретить жену, уже по тому, как она парковалась, а после снимала перчатки и шлем понял: не в настроении.
— Что-то случилось?
— Ми-и-иха, какой же ты у меня… — Ильза подставила губы для поцелуя.
— Какой?
— Такой. Расскажу. Попозже.
Как Михина мама ни уговаривала, в это время суток есть Ильза отказалась. Фигура и ЗОЖ! Мама в итоге надулась. Ильза же этого, кажется, не заметила, погруженная в свое. Зато, когда осталась с Михой наедине, в комнате, про которую мать всегда говорила: «Она ваша, приезжайте в любое время», сразу полезла Михе ладонями под футболку, а после и в штаны.
Чертова кровать, как тут же стало ясно, адски скрипит, поэтому перебрались на широкий дубовый подоконник, который еще и оказался идеальной высоты. Миха усадил на него Ильзу, втиснулся бедрами ей между коленей, повозил напряженным членом по влажному, раскрытому и ждущему его женскому местечку, задевая головкой клитор и этим всякий раз заставляя Ильзу громко вздыхать, но торопиться не стал: опустился на колени и припал губами к прекрасному цветку, любоваться совершенством которого не уставал никогда.
Ильза стонала, а потом и тихонько ругалась, дергая Миху за волосы вверх, но он еще довольно долго мучил ее, доводя губами и пальцами почти до самого финала, а после отступая и принимаясь целовать внутреннюю поверхность бедер и живот.
— Ми-и-иха-а-а… Я тебе чего-нибудь отгрызу, если ты сейчас же…
— Уже иду, любовь моя!
Первое движение внутрь желанного тела, как и всегда, было самым сладким. Как первый глоток воды в жажду, как первый кусок свежего, еще горячего хлеба, откушенный прямо от только что купленного батона… Только лучше! Значительно лучше!
Ильза шумно дышала, прикусывала свою совершенную, бесконечно сексуальную нижнюю губу, запрокидывала голову, позволяя Михе любоваться длинной шеей и целовать ее, по-вампирьему жадно припадая к нежной коже. Когда оргазм уже был совсем близко, прокатывался сладкой дрожью где-то внутри живота, Миха вспомнил про презерватив…
Дернулся, чтобы достать… И тут же понял, что идиот: собирался же заехать в аптеку, но из-за заблевавших все Янки и Буржуя забыл. Подумалось: «Ильза сейчас настучит по башке из-за этого, как уже было как-то…», но та, кажется, совсем потерявшись в ощущениях, лишь еще крепче обхватила длиннющими ногами, прижала, не пускала, даже когда Миха в последний момент собрался отстраниться…
— О чем ты мне рассказать-то обещала? Что там у тебя на съемках произошло? — поинтересовался Миха, когда они с Ильзой после секса уже устроились в кровати.
Ильза замерла, а потом с некоторой неохотой все-таки заговорила:
— Случайно узнала, что вся моя нынешняя феерическая карьера — заслуга Влада. Он все оплачивает. Позвонила ему. А он: мол, это самое малое, что я могу для тебя сделать после всего. И… Блин!
— Антона ж так и не посадили?
— Нет, но… Он сейчас за границей…
— Ну конечно!
— Нет. Не в этом смысле. Он лечится. В клинике. Психиатрической.
— Княжич сказал?
— Угу…
— Может и врать.
Ильза кивнула, повозив щекой Михе по груди, на которой и лежала, обнимая самого Миху поперек торса и закинув длинную ногу ему на бедра.
— Может, но… Понимаешь, противно думать, что все на его деньги.
Миха вздохнул:
— Не все. Если бы ты была бесталанной, неорганизованной и ленивой, хрен бы кто с тобой работать стал. Разик попробовали, чтобы «освоить» деньги Княжича, а потом слились бы. А к тебе одни и те же все с новыми предложениями. Так что в этой истории самым отстоем выгляжу я. Мою жену «танцует» ее бывший, а сам я и близко не могу позволить себе такие траты.
— Мих!
— Но это мои тараканы. А ты… Просто подумай вот о чем: и Княжич, и сынок его своими действиями или бездействием чудом не искалечили тебе вообще всю жизнь. Так что деньги и правда — самое малое, чем они расплатиться могут. Как поступать с этим, тебе решать, Ильза. И я бы на твоем месте…
— Я уже решила, Мих. И, знаешь, так греет, что до того, как все узнала… — Ильза зевнула сладко и притихла.
Миха ждал какое-то время подробностей, скашивая глаза на светлую, почти серебряную в свете Луны макушку у себя на плече, но дождался лишь того, что услышал, как жена его непредсказуемо-неугомонная размеренно засопела, заснув. И на самом
