погибших был неспроста. Жители Грейстоуна сами увидели в этом некий зловещий ритуал. Только сердца у погибших забирали по другой надобности. И делал это тот, про кого Густав Ландлоу сказал: «Он придёт за всеми нами…».
– И ты уже знаешь, о ком речь? – спросил помощник.
Престон озадаченно оглядел лица спутников.
– Чёрт вас дери! – не выдержал Карлейл. – Да кто же это?!
Ройл отрицательно покачал головой.
– И что дальше? – блеснул глазами Такер. – Мы упёрлись в тупик?
Престон размял озябшие ладони.
– Мне осталось понять ещё одну вещь. – Он посмотрел на Бентона. – Скажите Алфорд, а как полное имя Виндока?
– Уиндем Остин Уорд.
– Так… а сколько ему было на момент смерти?
– Точно не скажу. Но немногим меньше сорока. К чему вы спросили?
Припомнив прорезанные морщинами впалые щёки, Престон ненадолго задумался. Человек на портрете был явно старше.
– А отца звали Остин… – нахмурил он лоб.
– Именно так. Друг Ландлоу. Покончил с собой в расцвете лет. Там какая-то трагичная история произошла. Говорят, он был очень болен. Что-то с головой. Всю жизнь боролся со своим недугом.
– Это наследственное?
Лицо Бентона приняло озадаченное выражение.
– Вот чего не знаю, того не знаю, – признался он. – Остин из приезжих. Впрочем, как и все из первопоселенцев. Его предки никогда не приезжали в Грейстоун.
– Вам хоть что-то о них известно?
– Ну-у… не так много. Мать умерла рано. Про отца сведений тоже немного. Уоррен был нелюдим, ещё молодым ушёл в лес, оставив дом и семью. Парень жил там отшельником, пока вовсе не сгинул…
– Постойте! – остановил его Престон, у которого внезапно начало сохнуть во рту. – Как, вы сказали, звали отца?
– Уоррен.
Престон замер.
– Что с тобой, Ро? – спросил Такер. И в следующее мгновение округлил глаза. – Портрет! – выдохнул он и вспомнил надпись в углу полотна: "W.Ward". Ты думаешь на нём изображён дед Виндока??!
– Да-да, дружище. Это не Уиндем.
– Погодите, погодите! – оживился Бентон. – Повторюсь, Уоррена никогда не было в Грейстоуне. Он пропал до того, как Остин приехал сюда с первыми поселенцами.
Престон обратил на него внимательный взгляд.
– Всё правильно, Алфорд, – не стал он спорить. – Уоррена здесь и не могло быть.
– Ох ты ж… – Потрясённый Такер обвалился на спинку сиденья.
Карлейл молча переводил глаза с одного на другого.
– То есть, вы хотите сказать… – начал Бентон и замолчал.
– Я уверен, – кивнул Ройл и постучал костяшками пальцев по записям Келиба. – Здесь. Все ответы здесь. И перед тем, как двигаться дальше, нам нужно их внимательно изучить. А потом мы их обсудим. – Он снова придвинулся к окошку и закинул ногу на ногу. Положив на колено листы, тщательно расправил смятую бумагу и принялся читать: – «А началось всё так…»
Грейстоун, Северная Атсхалия
начало XVIII века
Зачарованный Келиб взял засиявший в свете огня оберег, всмотрелся в таинственные знаки и неожиданно услышал далёкую песню. Он понимал. Это был голос неба. Голос ветра, гор и волков. Голос древней Атсхалии.
– Ты что-то видел?
Он открыл глаза. Перед ним стояла Найдёна и с интересом разглядывала его лицо.
– Видел.
– Теперь ты мне расскажешь?
– Обязательно. – Келиб потянул её за руку и усадил к себе на колени. – Только об этом никому, – приложил он палец к её губам, – это большая-большая тайна. – Устроив голову у него на плече, она приготовилась слушать. – А началось всё так…
несколько лет назад
Третий день, как над Атсхалией зарядили дожди. Он толкнул калитку и, печатая лужи с размокшей грязью, пересёк двор. Постоял, подумал, подбирая слова для непростого разговора. Поднялся на крыльцо. Вдохнул-выдохнул. И три раза громыхнул кулаком по двери.
Ждать пришлось недолго. По ту сторону раздались быстрые лёгкие шаги, вызвав в душе волнение. Проскрежетал замок, и на пороге возникла Гретхен. Повзрослевшая, красивая. Тёплый оранжевый свет играл на медово-золотистых прядках волос и очерчивал стройную фигурку, которая за эти годы приобрела приятную женственную мягкость.
Он с трудом разлепил одеревеневшие губы и простуженно произнёс:
– Здравствуй, Гретхен. Как же ты изменилась.
– Виндок!
Она опомнилась, засуетилась. Позвала к огню и помогла снять напрочь вымокший плащ.
– Спасибо. Льёт как из ведра.
– Слышала, ты давно вернулся. Что ж не нашёл времени нас проведать?
Он торопливо спрятал под рубаху выскочившую из ворота цепь с чёрным камнем и поднял глаза. Дверь в смежную комнату отворилась. Вышел Ландлоу.
Обнялись по-старому, по-приятельски, но с некоторой скованностью.
– Поговорить нам надо, Густав.
Ландлоу посмотрел на Гретхен. Та поняла. Оставила их одних и поднялась к себе. Виндок прошёлся по комнате, остановился у окна. Снаружи буйствовала непогода. Небо резали лезвия молний. Громыхало.
– Ты всё знал, – произнёс он глухо.
Какое-то время Густав молчал. Думал о чём-то. Наверное, размышлял, откуда гостю стало известно.
– Знал, – ответил он наконец. – Твой отец мне во всём признался.
Уорд так и стоял, не поворачиваясь. По стеклу ползли мокрые дорожки. Ломано, неровно.
– Расскажи мне о его смерти. Что с ним стало?
Ландлоу опустился в кресло. Тяжко выдохнул.
– Он нашёл у себя признаки одержимости и не смог с этим смириться. Это было его решение.
– Ты сам всадил в него пулю?
Вопрос прозвучал жёстко. Густав промолчал.
– Значит, сам. Самоубийц не хоронят на кладбище.
– Нет! – опомнился старик и, комкая слова, проговорил: – Никто не знал. Для всех это выглядело несчастным случаем на охоте. Моя вина лишь в том, что я его не остановил.
Виндок резко развернулся.
– Потому что он превращался в чудовище?!
Лицо бывшего отцова друга болезненно дрогнуло.
– Он не хотел, – произнёс Ландлоу. – Он противился этому. Но зов демона оказался слишком силён. Остин сделал свой выбор, потому что не желал становиться монстром. Так и сказал: «Он меня призывает, у меня больше нет сил с ним бороться…»
– А я?.. – Голос Виндока сорвался. – Я тоже чудовище?!
– Ты другой. Перед смертью Остин просил за тебя. Он любил тебя. Все мы надеемся только на лучшее.
– И что… что, Густав?! Все эти годы ты изучал меня, словно букашку?
– Зачем ты… всё не так.
С гримасой боли староста основанием ладони стал растирать себе грудь в области сердца.
Виндок смотрел на него угрюмо и непримиримо. Молчание затянулось.
– Я был там, – проговорил он без единой эмоции.
Густав поднял глаза. Взгляд непонимающий. Нет, беспомощный.
– Был?
– На про́клятом месте. У захоронения с печатью Атсхала. – Уорд глянул в окно. За ослепительной вспышкой загрохотало. – Наверное, под грудой камней очень трудно дышать.
Ландлоу зашевелил губами.
– И что ты сделал? – спросил он едва слышно.
«Что… я… сделал?..»
Уорд не ответил. Грудь теснило от
