талдычат психологи: все причины наших проблем в детстве?
* * *
Детство. Нормальное у меня было детство — обычное, советское, как у большинства моих сверстников. Жили мы, как я сейчас понимаю, небогато, но и не бедствовали. Отец и мать работали, зарплата шла стабильно. Мама была бригадиром на швейной фабрике, отец рулил в дальнобое по огромной стране, раскинувшейся на одной шестой части суши, и по площади, бывшей лишь не намного меньше, чем весь континент Северная Америка. При общем дефиците некоторых продуктов в магазинах, в холодильнике у нас всегда было и мясо, и колбаса, и сосиски с сардельками, не говоря уже о сыре, яйцах, масле и прочих продуктах, хотя… вру, все же сыр, масло и яйца, в дефиците вроде не были. В поздний брежневский период, названный потом «эпохой застоя», сложилась целая система того, как люди покупали дефицитные продукты и вещи через «нужные связи». Например, наш местный мясокомбинат почему-то отправлял всю свою продукцию в столицу, но на самом комбинате работали наши же, местные люди! Вот у них и покупали, или раз в месяц катались в Москву, затариваясь по полной колбасной продукцией. Маршрут: наш городок — столица, так и назывался в народе: «Москва колбасная». И то же самое, примерно было и с другими товарами. Помню, в начале семидесятых отец захотел купить личный автомобиль, но проблема для тех времен была обычной: деньги есть, а купить негде — дефицит. Конечно, можно было купить с рук, подержанную машину, но, во-первых, отец хотел новую, а во-вторых, это странно звучит сегодня, но тогда подержанные автомобили с рук были дороже, чем новые — из-за дефицита первых. Нет, так-то оформляли через госструктуру за одну цену, естественно, меньшую, чем за новое авто, но реально ты платил совсем другие деньги продавцу «на руки».
Несмотря на свой юный возраст в то время, я хорошо запомнил, как именно батя решил эту проблему, поскольку в семье это много и жарко обсуждалось. В общем, у отца был знакомый председатель колхоза, а надо сказать, что на колхозы (не только на колхозы, наверное) в то время выделялась определенная квота на автомобили для колхозников. Короче, точно не скажу, то ли отец заплатил председателю, то ли был какой-то бартер (слова такого тогда не знали, возможно, была оказана некая ответная услуга), но чудесным образом по бумагам отец оказался заслуженным колхозником, передовиком социалистического труда, которому колхоз в виде премии выделил квоту на покупку личного автомобиля. Помню даже, как мы с отцом поехали получать машину в областной центр, как выбирали из, наверное, пары сотен сверкающих красавиц, стоявших на огромной огороженной площадке железнодорожного узла. Как потом гордо катили домой на зеленом авто «Жигули-1300» (ВАЗ-21011), я крутил колесико поиска станций на встроенном радиоприемнике, а у отца не сходила улыбка с лица. Еще бы, собственный автомобиль — вещь статусная в то время, я даже не помню, была ли еще у кого-то из моих знакомых тогда своя машина, но, кажется, не было. Мотоциклы были — да, у многих, их приобрести можно было относительно свободно. Опять же, если я все правильно сейчас помню, память уже не та стала, путаюсь в показаниях, ха.
Так, ладно, что-то меня не туда понесло. Итак, детство. Что там могло быть причиной того, что я, когда подрос, свернул, образно выражаясь, на скользкую тропу? На первый взгляд, ничего такого припомнить не могу, как и на второй и на третий взгляд. Самое обычное советское детство: игры на улице до опупения, пока родители домой не загонят, — это самое любимое занятие. Эх, чего только мы ни вытворяли, куда только не забирались, золотое в некотором смысле времечко! До сих пор удивляюсь, как только шеи себе не переломали! Недаром шутят, что мужчина — это случайно выросший мальчик. В те времена это точно было так, гаджетов не было, хотя просто гады встречались. А-ха! Сам пошутил, сам посмеялся. Ладно, продолжим самокопание.
Детский садик, который помню очень плохо и исключительно фрагментарно. Вот, что я помню из детского сада? Я напрягся вспоминая. Ну, помню, что летом в тихий час спали на верандах — таких легких постройках во дворе с большими окнами нараспашку, это один фрагмент. А вот где спали зимой, не помню вообще, хотя, очевидно, что в здании детского сада, но не сохранилось. Почему? Потому что на верандах спать было интереснее, необычнее? — Наверное.
Что еще помню? Ага, помню, угол, составленный из большого (как мне тогда казалось) шкафа, с одной стороны, и стены с другой стороны. В этом углу я стоял в наказание за плохое поведение. Между шкафом и стеной была щель, в которую я заглядывал. Это второй фрагмент. Видимо, часто стоял, коли запомнил. А может, потому, что дома меня никогда не наказывали, даже углом.
Вот яркий фрагмент: во дворе детсада, на поляне был старый, расколотый и частично уже умерший дуб, для нас, мальчишек — Кощей Бессмертный, с которым мы рубились на мечах (палках). Третий фрагмент
Вот прикольный фрагмент, как мы с какой-то девочкой показываем друг другу, что у нас находится в трусиках. Ха, как я мог это забыть? А ведь только сейчас всплыл в памяти этот четвертый фрагмент!
Ну и, пожалуй, запомнился еще один яркий момент, когда мне в конце дня вручили офицерские погоны. Да, точно! Не помню только, один раз это было или часто практиковалось, но тот раз запомнился. Дело в том, что моя мама работала, как я уже говорил, на швейной фабрике, но сама эта швейная фабрика была одной из структур воинской части, они там шили подсумки для противогазов, еще, вроде, что-то, точно не скажу. И садик, соответственно, в который я ходил, тоже был от воинской части. И в тот день воспитательница объявила, что тем, кто будет себя хорошо вести, в конце дня будут выданы настоящие офицерские погоны. Я себя вел, видимо, не очень хорошо и погоны не заслужил. Но когда за мной пришла мама, то я, кажется, закатил истерику, в результате которой стал обладателем не простых, а парадных — золотых офицерских погон. Это фрагмент номер пять и, такое впечатление, последний. Ничего больше из этого периода жизни не помню.
Да и вообще, сомнительно, чтобы причина крылась именно там. Хотя, то, что мне что-то сомнительно, это еще ничего не значит. Но, сами посудите, не может же быть причиной поворота моей судьбы то, что мне выдали золотые погоны. Ну, ладно бы я еще офицером стал,
