так, как и должно быть в подвале или глубоком погребе. И всё так же темно.
– Ступени кончились! – предупредил кот.
– Спасибо! – ответил Ансельм.
А Квентин добавил:
– Хоть бы какую-то свечку. Можно же споткнуться и голову разбить!
– Как несовершенны эти люди… – пропищал Афаро́.
– И не говори! – отозвался кот. – Считают себя венцом творения и владыками всего мира. А сами в темноте ничего не видят!
– Ну, коты гораздо чаще считают себя венцом творения и властелинами всего сущего, – проговорил Квентин в сторону, будто размышляя вслух. – А сами орут по ночам на крышах и языком умываются.
– Замолчите оба! – тоном, не терпящим возражений, приказала Аделина.
В воздухе возник маленький светящийся шарик. Не больше шмеля. Он завис над головами поэтов, позволяя видеть, куда ступаешь. Впереди маячило белое пятно – спина Теодора. Низкорослый Афаро́ терялся в тени Квентина.
Теперь были видны стены подземного хода. Сырые, в капельках влаги, но без грязи, пыли и паутины. Тёмно-красный гранит высверкивал блёстками слюды. Неизвестные создатели тоннеля не просто вырубили его в камне, но отполировали поверхность стен и потолка. Не похоже на старые выработки в угольных шахтах… Не успела эта мысль проскользнуть в голове Квентина, как проход преобразился. Теперь стены и потолок оказались затянутыми старыми кривым горбылями, засунутыми за венцы, пахнущие даже под землёй сосновой живицей. Де Грие попытался подумать о чём-то другом. Ну, например, об университете Сальгареды. Там стены в аудиториях покрывали дубовые панели…
– Прекращайте баловаться, господин де Грие, – с лёгкой насмешкой в голосе произнесла Аделина. – В глазах рябит. Остановитесь уже на чём-то.
Квентин потрогал панель, чудесно возникшую в подземном ходе.
– А как оно так получается?
– Мы сейчас в промежутке между слоями брамфатуры. Здесь материализуется не только слово, но даже мысль.
– Между слоями?
– Да. Вы один раз уже воспользовались проходом. Неосознанно.
– И отсюда можно выйти?
– Достаточно легко. Не бойтесь.
Неожиданно ход закончился. Они оказались в широкой и глубокой пещере, потолок которой терялся во тьме. Всюду, куда доставал свет магического шарика, торчали сталагмиты. Навстречу им сверху тянулись сталактиты. Впереди, за каменным лесом, пульсировал багровый огонь.
Теодор снова начал изъясняться непонятно.
– Балрог, – промурлыкал он. – Что за злосчастье! А я так устал…
– Отставь шуточки для посиделок у камина! – холодно бросила Аделина. – И готовься к драке.
– Всегда готов! – откликнулся кот.
Квентин на всякий случай вытащил пистолет. Проверил – есть ли порох на полке?
Сталагмиты расступились. Обнаружилась поляна округлой формы, посреди которой стоял чёрный куб из отшлифованного лабрадорита. А в нескольких шагах за ним в багровом свечении замер высоченный демон – в два человеческих роста. Казалось, свет исходил непосредственно от его кожи. Человеческое туловище венчала ослиная голова. За спиной демона виднелся раскрытый павлиний хвост.
– Адрамалех… – вполголоса проговорила волшебница.
Демон запрокинул головой, обнажив длинные жёлтые зубы, и закричал точь-в-точь как обычный осёл.
– Этот бой не для вас, – сказала Аделина. – Как только я начну, бегите, куда глаза глядят.
– Я вас не оставлю, госпожа! – возразил кот.
– Ещё как оставишь. Ты знаешь, где меня найти. Туда и направляйся. Афаро́!
– Слушаю, госпожа! – пропищал карлик.
– Положи книгу и беги. Им нужна она, а не ты.
– Но, госпожа…
– Вы что, сговорились?
Тем временем Адрамалех снова по-ослиному закричал и стукнул кулак о кулак.
Афаро́ завизжал, как будто в него воткнули кинжал. Вцепившись в свёрток, он медленно поднимался в воздух.
Квентин ощущал себя угодившим в кошмарный сон. Маги, демоны, арахноцефалы, карлики… Об этом хорошо читать в книгах или слушать поэмы. Но встретить воочию страшно. До такой степени, что подгибаются коленки, а шпага выпадает из рук. Пересиливая себя, он поднял пистолет. Выстрелил. Вряд ли Адрамалех заметил его потуги. Огромному демону пистолетная пуля, что быку дробинка.
Аделина ударила перед собой раскрытой ладонью.
Демон покачнулся, но устоял.
Афаро́ и книга упали вниз с высоты двух десятков футов.
Карлик остался лежать неподвижно, как сломанная кукла.
– Бегите! – выдохнула Аделина. – Прочь, несчастные!!!
И тогда Квентин развернулся и побежал наперегонки с Ансельмом по сталагмитовому лесу. Он не помнил, как отыскал проход, по которому они пришли. Скорее всего, случайно. Но продолжал бежать, хотя сердце уже выскакивало из груди, а лёгкие горели огнём. Бежал в кромешной темноте, спотыкаясь и с трудом выравниваясь. Хватался за стены. Бежал, пока снова не угодил в лютый холод, пробирающий до костей.
Акт восемнадцатый, мыслительный
Новая загадка
Али ибн Рашид очень внимательно осмотрел покалеченного Гришу. Прощупал все вмятины, отпечатки ладоней. Даже обнюхал их. Древняя магрибинская магия, старше которой считалась только шумерская и утраченная навсегда магия атлантов, позволяла улавливать остатки чужого колдовства, как собака берёт след. От усердия у тощего и нескладного Али ибн Рашида вспотела лысина. Он протёр темя клетчатым носовым платком, а потом уселся на диван по-турецки, поглаживая седую бороду и поглядывая при этом на аккуратно свёрнутый и поставленный в угол старенький, траченный молью ковёр-самолёт.
– Не улетишь, пока не обсудим всё, – подмигнул Вайс.
Они с Исаевым сидели за столом напротив дивана. Профессор, саркастически улыбаясь, листал сборник, подаренный Союзу писателей одним из литобъединений республики. Книги эти время от времени возникали на столе, ходили по рукам завсегдатаев Союза, пока не перебирались на полки. Вайсу было не до стихов. Он подпирал бороду кулаками и пристально следил за ибн Рашидом.
– О, Вальдемар ибн Карлович, бальзам моей измученной души! Как ты мог подумать, что я оставлю вас с мудрейшим и скромнейшим из всех доктором филологии в мире, а сам улечу восвояси? Но нам нужно поспешать – я жду трансляцию чемпионата Европы по лёгкой атлетике из Стамбула.
– Ты смотришь этот недостойный ящик, о почтеннейший Али ибн Рашид?
– Что я могу поделать? – магрибинец развёл руками. – Это порождение Иблиса завладело моей душой и делает со мной, что захочет! Но я смотрю только спортивные каналы! – добавил он, подумав несколько мгновений. – Никакой политики.
– Завидую. У тебя есть время на телевизор… Ладно! Что ты скажешь о повреждениях безвременно покинувшего нас Гриши?
– Скажу, что это, вне всяких сомнений, работа сущности, связанной с огнём.
– Это я и сам мог понять. Точнее можешь сказать?
– Вероятнее всего, ифрит, – задумчиво ответил Али.
– То есть, джинн?
– Здесь ты ошибаешься, мудрейший из магов Донецка… – тут Исаев оторвался от чтения, бросив на магрибинца заинтересованный взгляд. – Один из мудрейших магов Донецка, – немедленно исправил оплошность Али. – Ифрит – лишь разновидность огненных демонов, к истинным джиннам не имеющая отношения. Внешне они похожи, что даёт повод путать их. Но если копнуть в глубину, зачерпнув вековой мудрости моего народа,
