и снова смеёшься до колик,
И называешь подругу свою Генриеттой.
Под фонарями летаешь летучею мышью,
Так же как ей тебе хочется хлеба и крови.
Падаешь ниц и утробою харкая дышишь
И называешь все это тоской и любовью.
Жизнь с тобой – скорбь с тобой,
боль с тобой,
плач с тобой, милый.
Все, кто тебя окружают, лишаются силы.
И понимает, что миссия эта не райские кущи,
Та, что дана в наказанье за всех предыдущих
Вальдемар полностью сосредоточился на внутренних ощущениях. Мелодия вползала под череп подобно лёгкому сквозняку. Шевелила усталые извилины. Перебирала нейронные связи. Пощипывала серое вещество.
– Ходишь туда-сюда, бродишь туда-сюда
как неврастеник.
Хочешь сказать – изо рта вырывается пламя.
И за спиной твоей только и видятся тени
И колокольни разрушенных походя храмов.
Над океаном летаешь летучею мышью,
К материку подлетаешь неведомой тварью.
В доме твоём, где кричащих никто не услышит,
Пахнет не серой, а водкой, болотом и гарью.
Время пройдёт – на холме твоя жизнь оборвётся
Заговоришь глоссолалии – солнце взорвётся.
Только и будет тебя бессердечного слушать
Та, что дана в наказанье за всех предыдущих.
Исаев последний раз ударил по струнам. Через несколько мгновений воцарилась тишина.
Вайс не спешил открывать глаза. Как он и ожидал, чуда не произошло. Ну, что ж… Они, хотя бы, попытались.
– Что-то вспомнил? – спросил Исаев.
Чувствовалось, что ему не хочется разочароваться в магии песни.
– Какие-то обрывки, – пробормотал Вальдемар Карлович. – Где лес шумит, где город отступил… Над городом неяркая звезда… Как это нам поможет?
– Да. Ты прав. Никак не поможет. И с лесами у нас как-то не очень в степном краю. Но, может, что-то ещё?
– Не уверен, что это оттуда… То ли вспомнилось. то ли просто крутится в голове.
– В голове никогда ничего не крутится просто так, – твёрдо проговорил профессор. – Это я тебе, как автор трёх монографий по когнитивной лингвистике[39], заявляю. А в особенности, ничего просто так не бывает в голове мага-хранителя твоего уровня. Говори-ка, что там у тебя крутится?
– Дом Якова.
– Якова?
– Ну, да… А вот какого Якова?
– Загадка… С Федота на Якова, с Якова на всякого…
– Может, Якова Брюса? Всё-таки сколько лет был магом-хранителем Москвы.
– А может, израильский народ, который повёл начало от двенадцати сыновей патриарха Иакова? Так прямо в Евангелии и сказано: «и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца…»[40]
– Ну, это слишком сложно… И откуда Ансельм де Турье мог знать о коленах народа израилева?
– Он и о железных птицах вряд ли мог знать, но написал.
– Железные птицы, как раз, не очень удивительно… Ты грифона видел, когда в их мире был? Там могут быть и драконы. Чем тебе дракон не железная птица?
– Ну, предложи свой вариант. Без народа иудейского.
– Пока не скажу. Может, завтра с утра проведаем мосье Койфмана? Такая загадка, думаю, только ему по зубам.
– Не получится, – вздохнул профессор. – Он по линии Общественной Палаты сейчас в Красноярске. Только вчера мне фотографию с Бушковым присылал.
– Ишь ты… С Бушковым! – покачал головой Вальдемар Карлович. – Везёт некоторым. Значит, придётся разгадывать загадку без Койфмана.
– Придётся.
– Дом Якова… Дом Якова… – Вайс вскочил и забегал по комнате, оставив на столе недопитый кофе. – Чтобы это значило? Какой Яков имеется в виду? Что нам с этого Якова? И главное – что нам с его дома?
– У тебя много знакомых Яковов?
– Да какое там… Вот только Носик покойный и был… Стоп! – Маг-хранитель остановился, будто врезался в невидимую стену. – Ты помнишь. Яша рассказывал нам о своём прадедушке?
– Это который жил в Юзовке, был богатеньким купцом и хулиганил, сводя с ума всех городовых?
– Да! Его тоже звали Яковом.
– И?
– Ты, как старожил Донецка, не можешь не знать дом Носика.
Исаев развёл руками:
– Кто же его не знает?
А ведь, и правда, дом Носика в Донецке знали все. Построенное в начале двадцатого века трёхэтажное здание из тёмного кирпича на проспекте Садовом не оставляло равнодушным никого, кто видел его хотя бы однажды. Угловая башня с заострённым куполом, причудливые балконы, благородная окантовка окон.
Когда-то им владел богатый юзовский купец Носик и Яков Наумович, входивший когда-то в совет магов-хранителей Донецка, с пеной у рта доказывал, что это его прадедушка. Даже заверял всех знакомых, что вот немного разберётся с неотложными заданиями Вальдемара Карловича и тут же подготовит исковое заявление в суд о возвращении незаконно отобранной в революционные годы недвижимости. Вряд ли у него получилось бы выиграть тяжбу, но магов-хранителей запал немолодого и небогатого блюзмена восхищал. Тем более, что Носик в случае возвращения дома в собственность его рода обещал выделить крыло для размещения Совета магов-хранителей и отдельно несколько комнат для Союза писателей ДНР. Это придавало его словам особое очарование. Ведь когда-то, в бурные годы между февральской и октябрьской революциями 1917-го года, в подвале дома Носика размещалась типография местных большевиков, где печатали листовки и газету «Известия» – первое пролетарское издание. В 20-е годы здесь был танцевальный зал, а позже – радиоцентр. Некоторые краеведы утверждали, что именно с балкона дома Носика читал стихи собравшейся на улице толпе Владимир Маяковский, когда посещал Донбасс.
Эй, шахтер,
куда ни глянь,
от тепла
до света,
даже пища от угля —
от угля все это.
Даже с хлебом будет туго,
если нету угля.
Нету угля —
нету плуга.[41]
У Вайса была своя версия этих событий, связанная с театром братьев Тудоровских, расположенным поблизости – на том же проспекте, но он за неё никогда не боролся с краеведами. Чего бороться с фанатиками? Ещё загрызут…
Перед самой Русской Весной в Донбассе в доме Носика помещались две знаковые конторы – государственное производственное объединение «Спецшахтобурение» и коммерческая организация «Приватбанк», принадлежавшая днепропетровскому олигарху, который вовсю спонсировал украинский великодержавный шовинизм. Банк этот Вальдемар Карлович не любил, хотя и пользовался по необходимости, а вот в «Спецшахтобурение» заглядывал частенько по работе. Особенно когда отвечал за распределение студентов на производственные практики. Поблуждать по подвалам ему ни тогда, ни позже не доводилось, но Вайс подозревал, что дом Носика,
