class="p1">– Идем. Не бойся – это друзья. – Вкрадчивый голос здоровяка, внезапно оборвался, и мощная рука втолкнула констебля в круг.
Дюжина лиц, слегка напуганных и на взгляд инспектора слишком уродливых, настороженно стали изучать внезапно возникшего гостя.
– Мистер незнакомец нам верит. Он поможет нам попасть в Изнанку, – пояснил здоровяк.
– Он станет тринадцатым, – подтвердил слова своего хозяина мистер Барбара.
Один из присутствующих закусив губу, шмыгнул носом и прикрыл рукой наполовину обожженное лицо, другой – пустив слюну, заморгал слепыми зеницами, третий – сощурив косые глаза, монотонно закивал головой.
– Мистер Фосрберг, как вы нашли нас? – голос Люси стал громом среди ясного неба.
Обернувшись, констебль не поверил своим глазам. Хаотичность его поступков и правду обретала удивительную, но главное, верную последовательность.
– Видимо я становлюсь истинным фаталистом. – Внимательно рассматривая наряд сестры милосердия, отрешенно ответил Джинкс.
– Действительно, это удивительный факт, – согласилась девушка, осторожно взяв констебля за руку. Нежное прикосновение вновь вызвало у инспектора легкое головокружение.
– Вы тоже участвуете в этом балагане? – чтобы не обидеть присутствующих, шепотом спросил Джинкс.
– Ох, нет, вы совсем неправильно все поняли, – слегка обидевшись, помрачнела Люси.
Заметив ее реакцию, констебль десять раз пожалел, что в очередной раз напустил на себя тень напыщенности и изрядного недоверия.
– Я понимаю. Для тебя подобный фарс, особый способ терапии, для этих несчастных?!
– И опять вы промахнулись, инспектор, – не согласилась девушка. – Это они помогают мне, а не наоборот.
Брови Джинкса взмыли вверх от удивления.
– Нам пора, – вмешался в разговор один из пациентов, и указал трясущейся рукой на огненный круг.
Огонь медленно разгорался, жадно потрескивая. Рыхлая земля, испещренная бороздой неведомых констеблю надписей, стала немного сотрясаться и бурлить, словно густое варево.
–Да что здесь к Кроносу происходит! – насторожено взирая на происходящее, вскрикнул мистер Форсберг.
– У меня есть только один способ спасти брата, – прижавшись к груди инспектора, пролепетала Люси. – Прошу вас не спрашивайте ничего, а просто помогите.
Их взгляды встретились. Прекрасные серые глаза несчастной девушки были скрыты печатью горя. Она тяжело вздохнула, едва сдерживая слезы.
– Что необходимо сделать?! – решительно произнес констебль.
Здоровяк незамедлительно протянул ему плетеную из простыней веревку и уверенно скомандовал:
– Тяни на себя.
Упершись каблуком в землю, Джинкс стал упрямо двигаться в противоположную сторону от круга. Несколько пациентов также разошлись в стороны, как волы, натягивая хорошо связанные веревки.
Странная конструкция из кривых веток и коряг нависла над огненным полем. Лепестки факелов взметнулись вверх, создавая впечатление непроницаемой стены.
Перехлестнув несколько страниц небольшой книги в кожаном переплете, Люси нараспев стала произносить фразы на чужом языке.
Первым, что почувствовал констебль, стал сильный запах жасмина. Стремительный ветер, внезапно налетев и взбудоражив поляну, принес вместе с собой запах невероятной свежести, как бывает перед грозой.
Голос Люси стал напряженнее и громче. Казалось, она не боится ничего, даже персонала 'Безнадеги', который, наверняка услышит ее надрывный крик, и сбежится сюда, нарушив таинство обряда.
Внутри круга возник и в мгновение ока разросся вихрь, закручивая пыль и ветки по часовой стрелке.
– Лула ун лула ла эктобес, – улюлюкала Люси.
Вихрь неудержимо взмыл над поляной, образовав внутри себя воронку.
– Экстобес, экстобес сутрос…
Джинкс с ужасом созерцал как между деревянной люстрой, удерживаемой тряпичными веревками, удивительным образом появляется серебристо-сиреневая пелена, сотканная из тысячи коротких разрядов.
Шаг за шагом, словно не контролируя себя и продолжая распевать непонятные фразы, девушка очутилась на краю глубокой ямы, образовавшейся от воздействия вихря.
– Люси, стой! – почувствовав неладное, взревел констебль.
– Ламинус ситес, ламинус эстес, – откликнулась та.
Ему хватило одного мгновения, чтобы оказаться рядом с ней. Схватив девушку за плечи, он изо всех сил рванул ее на себя. Талмуд полетел в одно сторону, Люси вскрикнув, повалилась на землю, а Джинкс почувствовал, как проваливается в пустоту. Яма щедро принимала случайную жертву. Невидимые щупальца, схватив его за лацкан пиджака, зашипели, облизывая представителя власти ядовитыми языками. Пелена охватила тело констебля, и он уже был не в силах вырваться – пропасть замкнула свой зев, погрузив человека в мир бесконечного мрака.
Откуда-то сверху еще слышался отчаянный вопль Люси. Она молила Кроноса о прощении и просила свершить невозможное. Прижав руки к груди, Джинкс внезапно ощутил невероятную легкость и понял, что уже никогда не будет принадлежать своему старому миру.
Сотни тысяч голосов откликнулись ему из ночи, подтверждая страшное предположение.
2
В спину что-то кольнуло и отпустило, словно под кожу воткнулись острые иглы умелого знахаря, которые любили толпиться у Северной пристани. Вытянув ноги и почувствовав невероятную тяжесть в голове, констебль зашелся в протяжном приступе кашля.
То место, куда он попал – было отвратительным. И даже тот факт, что вокруг властвовала кромешная тьма, не мешало ему сделать столь смелое заключение.
Затхлый воздух, проникая в гортань, сушил и застревал внутри, вызывая рвоту, а отвратительный запах паленого мяса и вовсе сводил с ума.
Приподнявшись, констебль уткнулся в плотную занавесь паутины, которая с радостью опутала ему лицо – вызвав в Джинксе еще и приступ внезапного отвращения.
Неожиданно послышались тихие шаги, и вкрадчивый разговор вдруг прервался.
– Он должен быть здесь…
– Невероятно, но факт, – подтвердил второй, после недолгой паузы.
Джинкс затих, понимая, что если он шевельнется, то обязательно наделает достаточно шума – и его обязательно заметят!
– Ты считаешь, ему удалось?
– Последнее время мне привычнее стало верить в чудо, нежели в упрямую закономерность вечных постулатов.
Шаги приближались.
Джинкс затаил дыхание, ощущая лишь, как отчаянно бьется его сердце.
– Тише не разбуди, Грамостолу.
– Но нынешнее столетие, они проводят в спячке.
– Бывает, что любая закономерность терпит крах. Теперь-то мы с тобой это знаем.
Оба голоса показались инспектору невероятно бледными, безликими, словно принадлежали людям, которые давным-давно были обречены на верную смерть.
– У нас не так много времени.
– Ничего страшного. Я верю в Ру-ру. Он невероятный борец и отстоит свое право!
Глаза закололи и сами собой закрылись, когда в лицо ударил яркий свет.
Непроизвольно рука инспектора потянулась вверх – внезапный шум выдал его всего, без остатка. Яркий луч в этом царстве мрака, казалось, рассек его насквозь.
– Какой-то он субтильный, – заключил первый голос.
– Ты совсем перестал зреть в корень, сэр Заговорщик. Оттого и твои неудачи.
Пытаясь заслониться от луча, мистер Форсберг разорвал спекшиеся губы и тихо произнес:
– Простите. Но позвольте узнать: кто вы? А главное: где я нахожусь?
Свет внезапно потускнел, и констебль смог различить склонившегося перед собой старца в глубоком темном балахоне с красной окантовкой, который держал в руке изящный масляный фонарь.
–Поднимайтесь, юноша. Это не дело, рассиживаться на костях ваших предков.
Мрачная тень
