class="p1">Не узнать его было невозможно.
Волк. Саблезубый. Клыки высовывались из пасти. И рост у него побольше, чем у носорога. Намного больше. Шерсть черная, отливающая сединой.
Глава 22
Посмотрел по сторонам, поднял голову, будто принюхиваясь к воздуху, и пошел к приманке. Подойдя к ней вплотную, еще раз ее понюхал и замер, будто размышляя. Что-то ему явно не понравилось. Затем он поднял к ней голову еще раз, снова втянул воздух, после чего быстро развернулся и зарычал. Глаза волка налились кровью, лапой он провел по земле, оставив жуткие полосы от когтей.
Он стал поворачивать голову то в одну, то в другую сторону, пока наконец не уставился в сторону камня, за которым прятались.
— Хитрый дьявол, — пробормотал Савелий. — Почуял яд, а теперь и нас заметил. Осталось только стрелять.
Он пальнул из дуэльных пистолетов, а затем и я следом расстрелял весь барабан своего револьвера.
Результата не было никакого.
Пули, по всей видимости, просто застревали в толстой шкуре зверя. Одна из них срикошетировала от его лба и зазвенела о камни.
Зверь завыл и бросился к нам.
Я швырнул ему под ноги «скользкую землю», и она его ненадолго задержала. Передние лапы подкосились, волк упал, но тут же поднялся и медленно пошел дальше. Следом я запустил кусачие растения, но они с таким же успехом могли кусать телеграфный столб — эту шкуру не пробили выстрелы из колдовского револьвера.
Чтобы отвлечь зверя, я вызвал голема — но волк схватил его зубами за туловище и разорвал пополам, задержавшись разве что на секунду. Я мог сделать еще голема или вызвать какое-нибудь существо, но это бы только растратило энергию. То же самое можно сказать о вызове Стикса.
Последнее средство — «призрачный клинок» — оказалось так же бессильно. Меч не мог пробить шкуру.
И что делать?
— Мда, ситуация, — поморщился Савелий. — Причем нехорошая. Давай быстрее на вершину скалы.
И мы, как заправские альпинисты, полезли на самый верх, надеясь, что волк туда не заберется.
Залезли высоко. Как на крышу семиэтажного дома или около того.
Успели вовремя. Я лез последним и спиной чувствовал горячее дыхание монстра, на которого мы от большого ума решили поохотиться. А потом у меня над ногами что-то жутко клацнуло. Оглянувшись, я увидел, что это были волчьи челюсти, они не достали совсем чуть-чуть.
Зверь попробовал схватить меня в прыжке, не дотянулся и скатился вниз по склону. Это ему совершенно не повредило, и он сел поодаль. Такое впечатление, что собрался нас караулить.
— Не даст уйти, — сказал Савелий. — Оружие наше и твоя магия оказались слишком слабыми. А мозги у него есть. Решил заморить нас голодом и жаждой.
Логика в действиях волка присутствовала. Ни воды, ни еды на каменном пятачке в несколько шагов мы добыть не могли. И что же нам делать?
— Надо подумать, — сказал Савелий. — В разных я бывал переделках, но в таких еще никогда.
Однако волк времени на раздумья нам решил не давать.
Он подошел к подножию скалы и ударил передними лапами о скалу. Когти вошли в камень, как ножи. Повиснув на них, он подтянулся, а затем смог зацепиться и задними лапами. Потом он повторил трюк, снова вонзив передние когти, но уже повыше, и опять подтянулся.
Скоро он до нас доберется.
Мы снова начали стрелять в него, но бронированная шкура спасала монстра. Не помогала даже стрельба в морду — кроме нескольких царапин, никаких повреждений не замечалось.
— Одна радость, — сказал Савелий, — не повезет меня Игорь в деревянном ящике. Даже формально доказать мою смерть не сумеет — может, мне в «зоне» так понравилось, что я решил тут навеки поселиться. Устал, дескать, от людей, подался в отшельники. Других хороших новостей нет. Давай, наверное, прощаться.
Но мне прощаться ни с Савелием, ни с жизнью не хотелось. Камни под скалой были острые, а весил волк очень много. Если свалится, шкура его не спасет. Она не батут, падение не смягчает.
Я скастовал клинок и начал рубить скалу в тех местах, где в нее вцепились волчьи когти.
Посыпалась каменная крошка, и от скалы сначала оторвалась одна лапа, затем вторая, и зверь полетел вниз, к поджидающим его остроугольным камням. Он попытался вывернуться и упасть на лапы, но у него ничего не получилось, и он грохнулся спиной.
Над холмами вновь раздался вой, но на этот раз не такой громкий. От удара зверь, похоже, переломал себе все кости. В агонии он начал грызть скалу, но скоро затих.
Все кончено.
— Ух ты, — восхитился Савелий. — Живы. Удивительно.
Мы слезли обратно в расщелину. Спускаться было тяжелее — мы все-таки не альпинисты, и снаряжения у нас никакого, но справились, хотя пару раз я чуть не отправился следом за волком.
Из брошенного при отступлении ранца Савелий достал свой адский серповидный нож, кожаный передник с нарукавниками, и большой кусок прочной ткани, наподобие брезента, с приделанными к нему веревками.
— Волокуши, — объяснил Савелий. — Чертова шкура будет полтонны весить, на руках мы ее не дотащим. Смотри по сторонам, а я приступаю к работе.
Я подумал, что разрезать шкуру будет очень тяжело, учитывая, как в ней застревали пули, но опасения оказались беспочвенны — нож Савелия, как он сказал, был сделан далеко не из простой стали.
Через пару часов шкура уже лежала на волокушах и мы потащили ее обратной дорогой. Череп тоже захватили с собой.
Во время пути нам встретилась стайка мелких падальщиков — хотя мелкими они казались только в сравнении с «черным зверем», а так их размеры ничуть не уступали крупной собаке.
Да они и напоминали собак, но с по-крокодильи вытянутыми зубастыми мордами. Чтоб отпугнуть их, я вызвал голема, но только пугаться они его не собирались, а навалившись всей толпой, быстро разгрызли на мелкие кусочки, хотя одна «собака» все-таки осталась лежать с проломленной башкой.
Пришлось стрелять, и выстрелы доказали зверью, что связываться с нами не стоит. Пули из моего револьвера разносили тварей на куски.
— Туда идите, туда, — заорал на них Савелий, указывая рукой направление, откуда мы пришли. — Там несколько тонн свежего мяса. А тут его нет, один кровавый запах!
Удивительное дело, но падальщики его послушали и умчались в указанном направлении. Чего ж он раньше молчал, может, обошлось бы и без стрельбы.
…Гробовщик бродил около автомобиля и
