Форма входа
Читем онлайн Все-все-все сказки, рассказы, были и басни - Лев Николаевич Толстой
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
будить народ, пора ехать». Поднялся Пахом, разбудил работника в тарантасе, велел запрягать и пошёл башкирцев будить.
– Пора, – говорит, – на степь ехать, отмерять.
Повставали башкирцы, собрались все, и старшина пришёл. Зачали башкирцы опять кумыс пить, хотели Пахома угостить чаем, да не стал он дожидаться.
– Коли ехать, так ехать, – говорит, – пора.
VIII
Собрались башкирцы, сели – кто верхами, кто в тарантасы, поехали. А Пахом с работником на своём тарантасике поехали и с собой скрёбку взяли. Приехали в степь, заря занимается. Въехали на бугорок, по-башкирски – на шихан. Вылезли из тарантасов, послезали с лошадей, сошлись в кучку. Подошёл старшина к Пахому, показал рукой.
– Вот, – говорит, – вся наша, что глазом окинешь. Выбирай любую.
Разгорелись глаза у Пахома: земля вся ковыльная, ровная как ладонь, чёрная как мак, а где лощинка – так разнотравье, трава по груди.
Снял старшина шапку лисью, поставил на землю.
– Вот, – говорит, – метка будет. Отсюда пойди, сюда приходи. Что обойдёшь, всё твоё будет.
Вынул Пахом деньги, положил на шапку, снял кафтан, в одной поддёвке остался, перепоясался потуже под брюхо кушаком, подтянулся, сумочку с хлебом за пазуху положил, баклажку с водой к кушаку привязал, подтянул голенища, взял скрёбку у работника, собрался идти. Думал, думал, в какую сторону взять, – везде хорошо. Думает: «Всё одно: пойду на восход солнца». Стал лицом к солнцу, размялся, ждёт, чтобы показалось оно из-за края. Думает: «Ничего времени пропускать не стану. Холодком и идти легче». Только брызнуло из-за края солнце, вскинул Пахом скрёбку на плечо и пошёл в степь.
Пошёл Пахом ни тихо, ни скоро. Отошёл с версту; остановился, вырыл ямку и дернички друг на дружку положил, чтоб приметней было. Пошёл дальше. Стал разминаться, стал и шагу прибавлять. Отошёл ещё, вырыл ещё другую ямку.
Оглянулся Пахом. На солнце хорошо видно шихан, и народ стоит, и у тарантасов на колёсах шины блестят. Угадывает Пахом, что вёрст пять прошёл. Согреваться стал, снял поддёвку, вскинул на плечо, пошёл дальше. Отошёл ещё вёрст пять. Тепло стало. Взглянул на солнышко – уж время об завтраке.
«Одна упряжка прошла, – думает Пахом. – А их четыре в дню, рано ещё заворачивать. Дай только разуюсь». Присел, разулся, сапоги за пояс, пошёл дальше. Легко идти стало. Думает: «Дай пройду ещё вёрст пяток, тогда влево загибать стану. Место-то хорошо очень, кидать жалко. Что дальше, то лучше». Пошёл ещё напрямик. Оглянулся – шихан уж чуть видно, и народ, как мураши, на нём чернеется, и чуть блестит что-то.
«Ну, – думает Пахом, – в эту сторону довольно забрал; надо загибать. Да и разопрел – пить хочется». Остановился, вырыл ямку побольше, положил дернички, отвязал баклажку, напился и загнул круто влево. Шёл он, шёл, трава пришла высокая, и жарко стало.
Стал Пахом уставать; поглядел он на солнышко, видит – самый обед. «Ну, думает, отдохнуть надо». Остановился Пахом, присел. Поел хлебца с водой, а ложиться не стал: думает – ляжешь, да и заснёшь. Посидел немного, пошёл дальше. Сначала легко пошёл. От еды силы прибавилось. Да уж жарко очень стало, да и сон клонить стал; однако всё идёт, думает – час терпеть, а век жить.
Прошёл ещё и по этой стороне много, хотел уж загибать влево, да глядь – лощинка подошла сырая; жаль бросать. Думает: «Лён тут хорош уродится». Опять пошёл прямо. Захватил лощинку, выкопал ямку за лощиной, загнул второй угол. Оглянулся Пахом на шихан: от тепла затуманилось, качается что-то в воздухе и сквозь мару чуть виднеются люди на шихане – вёрст пятнадцать до них будет. «Ну, – думает Пахом, – длинны стороны взял, надо эту покороче взять». Пошёл третью сторону, стал шагу прибавлять. Посмотрел на солнце – уж оно к полднику подходит, а по третьей стороне всего вёрсты две прошёл. И до места всё те же вёрст пятнадцать. «Нет, думает, хоть кривая дача будет, а надо прямиком поспевать. Не забрать бы лишнего. А земли и так уж много». Вырыл Пахом поскорее ямку и повернул прямиком к шихану.
IX
Идёт Пахом прямо на шихан, и тяжело уж ему стало. Разопрел и ноги босиком изрезал и отбил, да и подкашиваться стали. Отдохнуть хочется, а нельзя – не поспеешь дойти до заката. Солнце не ждёт, всё спускается да спускается. «Ах, думает, не ошибся ли, не много ли забрал? Что, как не поспеешь?» Взглянет вперёд на шихан, взглянет на солнце: до места далеко, а солнце уж недалеко от края.
Идёт так Пахом, трудно ему, а всё прибавляет да прибавляет шагу. Шёл, шёл – всё ещё далеко; побежал рысью. Бросил поддёвку, сапоги, баклажку, шапку бросил, только скрёбку держит, ей попирается. «Ах, думает, позарился я, всё дело погубил, не добегу до заката». И ещё хуже ему от страха дух захватывает. Бежит Пахом, рубаха и портки от пота к телу липнут, во рту пересохло. В груди как мехи кузнечные раздуваются, а в сердце молотком бьёт, и ноги как не свои – подламываются. Жутко стало Пахому, думает: «Как бы не помереть с натуги».
Помереть боится, а остановиться не может. «Столько, думает, пробежал, а теперь остановиться – дураком назовут». Бежал, бежал, подбегает уж близко и слышит: визжат, гайкают на него башкирцы, и от крика ихнего у него ещё пуще сердце разгорается. Бежит Пахом из последних сил, а солнце уж к краю подходит, в туман зашло; большое, красное, кровяное стало. Вот-вот закатываться станет. Солнце близко, да и до места уж вовсе не далеко. Видит уж Пахом, и народ на шихане на него руками махает, его подгоняют. Видит шапку лисью на земле и деньги на ней видит; видит и старшину, как он на земле сидит, руками за пузо держится. И вспомнился Пахому сон. «Земли, думает, много, да приведёт ли бог на ней жить. Ох, погубил я себя, думает, не добегу».
Взглянул Пахом на солнце, а оно до земли дошло, уж краюшком заходить стало и дугой к краю вырезалось. Наддал из последних сил Пахом, навалился наперёд телом, насилу ноги поспевают подставляться, чтоб не упасть. Подбежал Пахом к шихану, вдруг темно стало. Оглянулся – уж зашло солнце. Ахнул Пахом. «Пропали, думает, мои труды». Хотел уж остановиться, да слышит, гайкают всё башкирцы, и вспомнил он, что снизу ему кажет, что зашло, а с шихана не зашло ещё солнце. Надулся Пахом, взбежал на шихан. На шихане ещё светло. Взбежал Пахом, видит – шапка. Перед шапкой сидит старшина, гогочет, руками за пузо держится. Вспомнил Пахом сон, ахнул, подкосились ноги,
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Все-все-все сказки, рассказы, были и басни - Лев Николаевич Толстой бесплатно.
Похожие на Все-все-все сказки, рассказы, были и басни - Лев Николаевич Толстой книги
- Ручей, ведущий в жизнь - Эмиль Олегович Абрамович - Прочая религиозная литература / Русская классическая проза
- Севастопольские рассказы - Лев Толстой - Русская классическая проза
- Сеть мирская - Федор Крюков - Русская классическая проза
- Благо Любви - Толстой Лев Николаевич - Русская классическая проза
- Фальшивый купон - Толстой Лев Николаевич - Русская классическая проза
- Ассирийский царь Асархадон - Толстой Лев Николаевич - Русская классическая проза
- Санчин ручей - Макс Казаков - Русская классическая проза
- Простая милость - Уильям Кент Крюгер - Русская классическая проза
- Басни - Крылов Иван Андреевич - Прочее
- Лучшие басни для детей - Иван Крылов - Русская классическая проза
