Форма входа
Читем онлайн «Кофе по-сирийски». Бои вокруг Дамаска. Записки военного корреспондента - Сергей Александрович Бережной
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
он взмахом руки с улыбкой на устах обводил рукой тесно толпящихся бойцов, – тоже вроде как первый из христиан апостол Павел. А теперь вот и вы пришли, овцы заблудшие, – и шутливо кивнул на нас.
Всего за несколько дней роднее родни стали сирийские ребята из штурмовой группы армейского спецназа, и не мог отпустить теперь души их без молитвы.
А потом была мечеть Омейядов. Сюда нельзя входить обутым, и мы оставляем туфли у входа. Нельзя входить с дурными помыслами, но у нас их нет – только грусть от предстоящего расставания с Дамаском, с Сирией, с Виктором и Васей, с бойцами бригады, со всеми, с кем свела судьба. Тем более нельзя входить с оружием. Но с пистолетом я не могу и не хочу расставаться, потому задвигаю кобуру подальше под пиджак. Служитель мечети у входа внимательно смотрит на нас: всё-таки появление здесь и сейчас европейца если не в диковину, то необычно, тем более русского. Он узнал меня – двухчасовое интервью со мною всю неделю крутили по всем каналам, и моя физиономия с повязкой на челюсти преследовала правоверных и не очень несколько дней кряду повсюду, где был установлен экран – в кафе, в торговых центрах, в офисах. Он делает вид, что не видит движения моей руки под полу пиджака, хотя жест достаточно красноречив, склоняет голову в полупоклоне и взмахом руки приглашает следовать за ним.
Молящихся почти нет, всего несколько человек в отдалении. Служитель ведет нас по палате, степенно рассказывает и показывает, где находится молитвенное помещение, что такое михраб и где он, показывает на минбар[80], а Виктор переводит. Подводит к усыпальнице с головой Иоанна Предтечи. Боже мой, какой же я невежда! Ну хоть это мог бы знать, христианином всё-таки считаюсь. А изображение Звезды Давида и вовсе повергает в ступор. Как всё переплелось! Я, кажется, начинаю понимать взаимную терпимость сирийцев, которую стали разрушать чёрные силы, позавидовавшие им. Вот она, вселенская печаль о благополучии ближнего!
– «Воистину, Аллах – с теми, кто богобоязнен и кто творит добро»[81], – произносит служитель на прощание и грустно смотрит на нас. – Вы творите добро, и да хранит вас Аллах.
Потом мы шли по улочке вдоль стены мечети, и Виктор рассказывал историю древнего Дамаска, показывал, где располагался прежде храм Юпитера, на месте которого была воздвигнута сначала синагога, затем христианская церковь, которая служила и христианам, и мусульманам одновременно, а уж потом на её месте возвели мечеть.
Мощенную древними камнями улочку теснили многочисленные лавочки и магазинчики, но совсем не такие, какими полнится старый Дамаск. В них было какое-то дыхание старины, завораживающая притягательность, они жили своей жизнью, как триста, пятьсот, тысячу лет назад. И словно не было войны. Вообще. Напрочь.
Где бы ни бывал, куда бы ни заносила судьба, но всегда старался начать знакомиться с незнакомым городом со встречи с местным музеем – краеведческим, историческим, художественным… Но чтобы напоследок, в виде сувенира на память – впервые. Я упросил Виктора показать мне Музей истории Сирии. Хоть издали, хоть замок на дверях, хоть рядышком постоять, но ощутить эту притягательность хранимой таинственности, этого космоса, опрокинутого в прошлое. В Национальном музее Дамаска война поселилась, но еще не обжилась. Кованая вязь ворот перехвачена цепью и украшена массивным замком.
– Суббота, выходной. – Я с сожалением прильнул к решетке, стараясь проникнуть взглядом в святое святых.
– Война, – грустно поправил Виктор и вздохнул.
Рядом на проходной дежурит охрана. Молодые ребята, приветливые лица, улыбаются. Оказываются, нас уже ждут: Виктор договорился с руководством еще накануне. Я поднимаю руку, провожу ладонью по пыльным камням – дурацкая привычка всё пробовать на ощупь и на вкус. Да нет, совсем нет тепла в них, хотя и солнечные на вид. Один из солдат скользит взглядом по моему боку и что-то говорит напарнику. Чёрт, задралась пола пиджака и обнажилась рукоять пистолета. Им же сказали, что будет археолог из России, эдакий ботан в очочках с запредельными диоптриями, а тут Джеймс Бонд в защитных очках с девятнадцатизарядным «Глок-17» четвёртого поколения и запасным магазином на тридцать три патрона на поясном кармашке и перевязанной физиономией, прикрытой арафаткой. Созданный в глазах этих парней имидж хилого интеллигентика разлетелся вдребезги, и его осколки погребли под собою Виктора с его тщательно выстраиваемой легендой о том, что он тоже из мира археологических черепков и архивной пыли. Теперь ясно как день: каков поп, таков и приход. Поп – это я, ну а приход, понятно, Виктор. Раз поп шарится по Дамаску чуть ли не с базукой, то и приход в лице Виктора под стать ему. Это плохо, это прокол, и бросаю виноватые взгляды на Виктора, полные раскаяния.
Во дворе теснились огромные ящики с экспонатами, подготовленных к эвакуации. Куда? В пылающей Сирии не было более безопасного места, чем этот крохотный островок надежды. Мощные каменные стены, но по виду древние, как сам мир. Может, помнят еще эллинов и римские когорты, финикийцев и всадников Саладина. Чуть желтоватого цвета, потому кажутся теплыми даже в этот февральский день.
Встретившие нас директор и красивая женщина средних лет – то ли его заместитель, то ли искусствовед – приветливы, улыбки не сходят с лица, но в глазах уже поселились грусть, усталость, а ещё надежда, что очнётся страна от этого наваждения страха и жестокости. Экскурсия для нас двоих по огромному музею. Точнее, для одного русского, невесть как оказавшегося в воюющей Сирии, пролившего кровь за её свободу, олицетворявшего Россию и надежду на то, что она их не бросит.
Мы бродили по пустынным залам, и искусствовед с виноватой улыбкой говорила, что совсем недавно они полнились людьми, но теперь война и сюда больше никто не заходит. Ковры времен завоевания Сирии османами, кресла и диван, обитые каким-то супердорогим шёлком того же периода, резной камень, кованый ажур каких-то канделябров, чеканка по серебру и бронзе, и хранительница, с придыханием и почти шепотом, разрешала прикоснуться к ним, замирая от ужаса, что такое может случиться. Не случилось. Вернулся директор, ненадолго покидавший нас, и предложил посидеть на диванчике, обитом шелком, пока принесут кофе. Я поблагодарил: ну что я, на диванах не сиживал? Он улыбнулся: это не простой шёлк, ему более полутысячи лет, и никто не смеет прикоснуться к нему, но такому гостю в виде исключения они разрешают. Не посмел – это уже святотатство, и не стоит делать никому никаких исключений. Директор радостно и с облегчением вздохнул, как будто сбросил тяжеленный
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу «Кофе по-сирийски». Бои вокруг Дамаска. Записки военного корреспондента - Сергей Александрович Бережной бесплатно.
Похожие на «Кофе по-сирийски». Бои вокруг Дамаска. Записки военного корреспондента - Сергей Александрович Бережной книги
- Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента - Виктор Литовкин - Военное
- Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов - Биографии и Мемуары / Военное / Исторические приключения
- Четыре танкиста и собака - Януш Пшимановский - Военное
- Войска специального назначения Организации Варшавского договора (1917-2000) - Жак Бо - Прочая документальная литература
- Отряд специального назначения «Русь» - Александр Лебедев - Прочая документальная литература
- КГБ в Англии - Олег Царев - Военное
- Off-line интервью на Лаборатории Фантастики - Ник Горькавый - Прочая документальная литература
- Горький дым костров - Лев Квин - Прочая документальная литература
- Мозаика малых дел - Леонид Гиршович - Прочая документальная литература
- Снайпер в Афгане. Порванные души - Глеб Бобров - Прочая документальная литература
