продаётся. Колхозник хотел бы купить чёрного хлеба по государственной цене. Но хлеб в буфете продаётся только тем посетителям, которые покупают выпивку и закуску.

Колхозник забредёт иной раз в буфет, постоит сиротливо около двери, облизнётся, проглотит набегающие слюнки… Потом почешет затылок. И, не солоно хлебавши, уходит обратно, вспоминая бабушкины присказки: «Дедушка видал, как барин виноград едал»; или: «По усам вино текло, а в рот не попало»…

Колхозники говорят, что эти буфеты созданы, главным образом, для угощения начальства. Без буфета раньше было неудобство. Понадобилось колхознику с какой-нибудь просьбой к местному начальству обратиться, — предварительно нужно было сходить в город, чтобы купить водки и колбасы для угощения. А теперь дело это очень облегчено и упрощено. Заходит колхозник в канцелярию, просит начальника «на минутку в буфет». И там, за бутылочкой, дело устраивается удобно и быстро…

«Трудящийся да не ест!»

Колхозники работой задушены, а едят впроголодь.

Болтуны же, деревенские начальники, за счёт этих голодных тружеников роскошничают и бражничают. У колхозных начальников пир на весь мир. Они пируют и дома и в буфете.

В первые годы после революции советская власть провозгласила в качестве одной из важнейших основ своей политики принцип первоначального христианства: «Нетрудящийся да не ест!» Даже в Конституцию его записала.

Давно уже в советском государстве этот принцип на практике отменён и совершенно забыт.

Теперь в колхозной жизни он заменён новыми, совершенно противоположными ему, принципами паразитарной идеологии и безудержно — эксплуататорской политики:

— Трудящийся да не ест!..

— Бездельник пусть ест и пьянствует!..

Вымирающее село

— Сколько стариков в вашем селе? — поинтересовался я. — Что-то их теперь не видно?

— А как же их можно увидеть, если их нет?! — ответил знакомый колхозник.

Он начал считать стариков, старше 60 лет. Дело это оказалось несложным. По этому подсчёту, в 1941 году, весною, их оставалось в живых только десять… На 600 жителей села.

А прежде, в дореволюционном селе, старые люди от 60 до 100 лет, старик, старуха или оба вместе, встречались почти в каждом дворе.

По оценке старожилов до революции в 130 дворах Болотного проживало около сотни стариков. А теперь их осталось десять…

— Не нравятся что–то нашим дедам колхозы, — горько пошутил один мужик: как появились колхозы — пропали старики…

Колхозная жизнь, при голоде, холоде, изнуряющем труде, настолько тяжела и разрушительна для организма, что колхозники не могут дожить до старости. Едва–едва они дотягивают до 40, редко — до 50 лет.

Поэтому колхозное село «омолодилось»: старики стали в нем музейной редкостью.

Но, если по возрасту колхозное село «омоложено», то по своему физическому состоянию и внешнему облику население состарилось. Молодые девушки, истощённые голодом, чрезмерным трудом и завядшие в одиночестве, выглядывают пожилыми женщинами. Люди средних лет имеют совершенно стариковский вид.

Стариков в колхозе, нет. Но нет и молодёжи. Колхозная нищета выморила стариков, загубила юность и превратила молодёжь в пожилых людей…

* * *

Из колхозов много мужской молодёжи уходит на работу в города. И оседает там. Из–за этого многие колхозные девушки не могут выйти замуж. Поэтому число браков в колхозном селе резко сократилось. А из-за этого рождаемость детей значительно снизилась.

* * *

О количественных изменениях населения в селе Болотное за последние годы старожилы сообщили приблизительные сведения:

До Октябрьской революции в селе было около 130 дворов. В нем жило тогда около 900 душ населения.

За годы революции и гражданской войны в 1917–20 годах население уменьшилось приблизительно на сотню человек.

Но в годы нэпа, когда жизнь улучшилась, население опять стало увеличиваться. К 1929 году был восстановлен прежний, дореволюционный, уровень числа населения: около 900 душ.

А весной 1941 года, до войны, в селе Болотное, вместе с посёлками, числилось около 600 душ населения. Значит, с 1929 до 1941 года, за десятилетие колхозной жизни, население уменьшилось на 300 душ, или на одну треть.

Из них только полусотне жителей удалось вырваться в города на постоянное жительство или переселиться в колхозы других областей. Эта полсотня переменила место жительства: переселилась из деревни в город или в другие деревни.

Остальные 250 человек вымерли: одни в лагерях, другие в самом колхозе. Вымерли от голода, холода, истощения… Каждый третий, четвёртый житель колхоза умер от преждевременной смерти…

И этот процесс вымирания колхозного села продолжался с 1930‑го и вплоть до 1941 года. За десятилетие колхозной жизни не было ни одного года, когда число родившихся было бы больше, чем число смертей.

В колхозом селе людей умирает больше, чем рождается. Для всех жителей и наблюдателей села этот факт очевиден. Ясны и причины этого явления. От нищеты и рабства люди вымирают. Продолжительность жизни сокращается. Число браков уменьшилось, и рождаемость снизилась.

Начиная с периода коллективизациии, колхозное село вымирает… Процесс этот идёт неумолимо и безостановочно.

Рождение новых пословиц

— Ну, как живётся? — спрашиваю при встрече знакомых колхозников с соседнего посёлка.

— Жизнь наша известная — колхозная, — уныло отвечают они…

— Какое там «живём»?!. Не живём, дорогой, а мучимся, — поправляет меня другой.

— Да, ведь, вы когда–то, помнится, ваш посёлок «райским уголком» называли? — спрашиваю.

— То было при НЭП-е. А теперь совсем другое дело. Теперь в колхозах везде «рай»: ложись и помирай… Был наш посёлок «райский уголок», а теперь — это «адский уголёк»…

— Ну, заплакали, заныли, запричитали, как бабы над мёртвым! — вмешался в разговор бойкий молодой колхозник. — Совсем забыли, что «жить стало лучше, жить стало веселей»… Недаром же наш избач–комсомолец написал аршинными буквами плакат в избе-читальне: «Спасибо дорогому товарищу Сталину за нашу счастливую жизнь!» Ну, а мы, меж собой, этот привет вверх тормашками перекувыркиваем:: «Спасибо счатливому товарищу Сталину за нашу дорогую жизнь!…» Так–то правильней будет…

* * *

Новое время — новое горе — и новые пословицы…

После этой встречи с колхозниками думалось: что это за умница — русский мужик!.. Какая неуёмная сила творчества! Нужда, как спрут, душит его, а он все философствует, этот лапотный мудрец. Он создал богатейшую в мире сокровищницу народной мудрости, огромный океан пословиц. Когда господа называли его презрительно «серым мужиком», «серою скотинкою», то он отвечал на это своею пословицей: «Мужик сер, да ум у него волк не съел»…

Ум русского крестьянина пока не сгорел даже в колхозном аду. Мужик продолжает философствовать и творить пословицы. Теперь в жизни колхозника так много горечи, житейских парадоксов и непримиримых противоречий между высокими словами и низкими делами его теперешних господ, — что современные пословицы

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ... 129

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов бесплатно.

Похожие на Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов книги

Почему Путин боится Сталина - Юрий Мухин - Прочая документальная литература
Летопись мужества - Илья Эренбург - Прочая документальная литература
Сергей Фудель - Николай Балашов - Прочая документальная литература
Балтийский флот в революции. 1917–1918 гг. - Кирилл Назаренко - Прочая документальная литература
Летопись театра кукол в России XV–XVIII веков - Борис Голдовский - Прочая документальная литература
Революция полов, или Тайная миссия Клары Цеткин - Ольга Грейгъ - Прочая документальная литература
От разорения к достатку - Александр Нечволодов - Прочая документальная литература
Николай II: две войны и революции - Борис Романов - Прочая документальная литература
Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина - Прочая документальная литература
Русская литература первой трети XX века - Николай Богомолов - Прочая документальная литература

Оставить комментарий