разворачивает меня.
— Ты не выглядишь ужасно, — говорит он, и осторожно убирает руки с моего лица.
Я не могу глядеть ему в глаза, поэтому отворачиваюсь, и мой взгляд падает на стену с рисунками. На все эти прекрасные наброски. Все прошлые недели я подолгу их разглядывала. Не все затронутые темы кажутся мне красивыми — но сами рисунки… все они красивы. Я не знаю, как он это делает. Как ему удаётся превратить любой предмет в нечто красивое.
Я хочу верить тому, что говорит обо мне Джек, но это не совпадает с тем, что я знаю. Я вспоминаю обо всех тех моментах, когда меня просили быть потише, успокоиться, перестать быть такой эмоциональной, вести себя в соответствии со своим возрастом. Я вспоминаю обо всех тех моментах, когда я пыталась быть как все, и у меня ничего не получалось. Я опускаю взгляд на свои руки и замечаю, что выдернула выбившуюся нитку из рукава его худи и кручу её между пальцами. Я со вздохом отпускаю нитку и начинаю натягивать рукава на руки, чтобы еще больше не испортить вещь.
— Всё в порядке, — говорю я. — Дело не в тебе. Я знаю, кто я такая. Я в полном хаосе. Я слишком остро на всё реагирую, даже на хорошие вещи. Я слишком чувствительная.
— В тебе много разных эмоций. Разве это плохо?
— Я не знаю, — говорю я. — Я только знаю, что это так. Я знаю, что всё это слишком.
— Рэйн, посмотри на меня.
Я качаю головой, не отрывая взгляда от своих рук, спрятанных в рукавах его худи.
— Ciaróg.
Он обхватывает руками моё лицо. Между нами растягивается тишина, такая же значимая и осмысленная, как пауза в музыкальном произведении.
Его взгляд блуждает по моему лицу, после чего он снова встречается с моими глазами, и от того, как он смотрит на меня, моя грудь сжимается. Он вытирает слёзы у меня под глазами, а затем берёт моё лицо в свои руки.
— Как ты можешь думать, что всё это слишком, если мне тебя мало?
Вот он — этот взгляд. Именно такой, который я всегда хотела увидеть. Он смотрит на меня так, словно я его самый любимый человек. Я… плачущая катастрофа.
— Джек…
— Хм-м-м?
— Что между нами происходит?
Он на мгновение замолкает, ничего мне не отвечая. А когда отпускает моё лицо и отстраняется, всё моё существо ожидает его следующих слов.
— Всё что захочешь.
Он осматривает меня. И везде, где задерживается его взгляд, я чувствую, словно по мне проходит ток. Я начинаю, как бы сиять под его вниманием, но мне отчаянно хочется большего. А когда его глаза снова встречаются с моими, я снова вижу этот взгляд, который заставляет меня чувствовать себя так, словно я для него — всё.
— Чего ты хочешь, Рэйн?
Глава 20
Джек
Рэйн мне не отвечает. Вместо этого, она обхватывает меня руками за шею и целует так, что я забываю, о чём её вообще спрашивал.
— Мне нужно больше, — говорит она, отстранившись.
В моё мозгу, вероятно, циркулирует недостаточное количество крови, потому что я не понимаю, о чём она говорит.
— Чем?..
— Поцелуи. Мне нужно больше, чем поцелуи.
— Ты уверена? — спрашиваю я.
— Абсолютно, — говорит она.
— Хорошо.
Мы перемещаемся на диван, я сажаю её к себе на колени и снова целую. Рэйн отказывается носить обычную одежду, когда находится в квартире, и Слава Богу. Потому что сейчас на ней надеты маленькие пижамные шортики, которые не оставляют для воображения почти ничего. Я запускаю руку под худи и обхватываю её грудь. Она начинает тереться об меня, и я чувствую, что уже наполовину не в себе, хотя мы всё ещё полностью одеты.
Что это ты делаешь?
Не сейчас.
Она твоя подчинённая.
Мы это уже обсудили. Всё в порядке.
Ты уверен? А что если ты услышал только то, что хотел услышать?
Она сказала мне, что хочет большего.
Но что если тебя понесёт? Что если она передумает, а ты не сможешь остановиться? Как ты можешь быть уверен в том, что это взаимно?
Я замираю.
— Джек, — говорит Рэйн.
Я поднимаю на неё глаза.
— Ты уверена, что хочешь?..
— Да.
— И ты не чувствуешь никакого давления…
— Я не чувствую никакого давления.
— Но что если ты этого даже не осознаёшь? Что если ты осознаешь это после того, как…
— Нет.
— Но что, если я причиню тебе боль.
— Не причинишь.
— Что если…
— Больше никаких «что если», — говорит Рэйн.
Я всматриваюсь в её лицо, пытаясь понять, не разозлил ли я её, но в то же самое время ищу подтверждения тому, что моё ОКР не ошибается.
— Я хочу тебя. Я тебе доверяю. И если что-то заставляет тебя в этом сомневаться, то это ложь.
— Ты уверена…
— Я с радостью даю тебе согласие делать со мной все эти вещи, о которых не говорят вслух, но, конечно, при условии, что они носят сексуальный характер.
Я не могу не рассмеяться, услышав её слова, и когда она улыбается, я расслабляюсь. Но только немного, потому что мысль о том, что я могу сделать ей больно, бумерангом возвращается ко мне.
— И ты не думаешь, что я могу причинить тебе боль? — говорю я.
— Я знаю, что ты этого не сделаешь.
— Ты скажешь мне, если тебе что-то не понравится? — спрашиваю я.
— Да.
— Обещаешь?
— Обещаю. Я также обещаю сказать тебе, если мне что-то понравится. Как тогда, когда ты ласкал мои груди. Это было супер, — говорит она и тянется ко мне в поисках моего прикосновения. — Однако должна тебе сообщить, что в определенный момент я не смогу сказать тебе о том, что мне нравится, словами. Знаю, это шокирует, учитывая, что я болтаю нон-стоп.
— Только ты способна шутить во время моих навязчивых мыслей в то время, пока мы обжимаемся на моём чертовом диване.
Она улыбается мне дразнящей улыбкой.
— Какие уж тут шутки? Всё серьёзно.
Неожиданно что-то меняется в выражении её лица, и она отстраняется. Мои руки падают ей на талию. На какое-то мгновение мне начинает казаться, что моё ОКР не ошиблось, и она действительно ощущает давление с моей стороны. Но затем она говорит:
— А ты хочешь это сделать? Я не хочу предполагать. Нам не обязательно это делать. Я не приму это на свой счёт.
Мой худи такой огромный, что поглощает её всю вместе с её маленькими шортиками.
— Я, правда, очень-очень хочу это сделать, — говорю я. — Ты выглядишь чертовски сексуально в этой кофте. Я весь день
