Дэннис тоже не хочет облегчать задачу. Он смотрит на меня с широкой улыбкой, которую хочет сдержать, но, очевидно, не может. Он наслаждается моим смятением. Затем наклоняется ближе, нежно сжимая мою руку, и шепчет:
— До тебя мне никто так сильно не нравился, если тебе от этого станет легче.
Он целует меня в щёку.
Сейчас вроде мне впервые почти признались в любви и поцеловали на глазах у наших матерей. Очень необычно. Но, наверное, родители нормально бы к этому отнеслись. Они уже видели, как мы целовались таким образом давным давно и умилялись этому меньше часа тому назад. Поэтому я позволяю себе почувствовать себя счастливой, гоня прочь смущение и робость.
— Мне тоже, — тихо говорю в ответ.
И тепло в моём сердце, которое распространяется по всему телу, никогда не может быть достигнуто хоть лучшим горячим чаем в мире, даже если вы пьете его с печеньями, приготовленными с ЛЮБОВЬю.
***
Что может быть лучше совместного просмотра фильма со своей парой, когда между вами всё ясно и нет никакой недосказанности? Хочется не только насладиться фильмом, горячо любимым нами обоими, но в то же время испытать это странное волнение тёмного пространства, обнимающего и заставляющего сидеть ещё ближе друг к дружке. Все чувства и ощущения усилены до предела и, если приглядеться, то можно даже увидеть искры между нами.
Я на пути к этому.
В комнате становится темно.
Моя рука в его руке. Электрический ток пробегает между нами, покалывая кончики пальцев и заставляя меня забывать, как правильно дышать. Сердце стучит как сумасшедшее, словно твердя с каждым ударом: “Сделай это! Сделай это! Сделай это!”
Пока не знаю, что именно от меня требуется сделать. Полагаю, что речь идёт о поцелуях, но я не привыкла к такой тирании моей никогда не отдыхающей мышцы, поэтому я теряюсь в догадках и странно нервничаю. Мне приходится в который раз облизывать и кусать губы, чтобы отвлечься. Но, делая это, я только больше отвлекаю Дэнниса, отвлекая себя тем, что он отвлекается на меня. Блин, это порочный круг.
Толку от домашнего кинотеатра для меня сейчас мало, так как я всё равно слышу лишь своё поверхностное дыхание и биение сердца. С таким же успехом я могла бы и в камин смотреть.
Романтично в высшей степени, верно?
Но в моих самых смелых фантазиях никогда не было всего вышеперечисленного в прекрасном дополнении… матери парня, сидящей рядом со мной, и его сестры, расположившейся рядом со своей матерью. Это то, что вы не можете себе представить должным образом без реального жизненного опыта. Это как первый кусок пиццы с ананасами.
Это.
Очень.
Странно.
Невероятно стрёмно, если быть совсем честной.
Нет, я не про пиццу. Ну, хотя для итальянцев этот вариант может быть также невозможен, насколько я слышала…
Я говорю о членах семьи на первом свидании.
Ну, если снова говорить об итальянцах, то, учитывая их крепкие семейные узы, возможно, это было бы как раз для них нормально…
"Почему я думаю об итальянцах? Смотри фильм уже, principessa!" — разговариваю сама с собой.
Не очень хороший знак.
Мы сидим в гостиной, моя мама ушла не так давно, тихо сказав перед этим мне на ухо: “Пожалуйста, учти, что я не собираюсь ничего рассказывать твоему отцу о Дэннисе. Это будет твоей проблемой, то есть задачей. Я расскажу ему только о своей подруге и её детях. Все, что выходит за рамки описания, зависит от тебя”, — она похлопала меня по плечу, видя мой очевидный ужас от этой идеи. Я не думала до этого о возможных осложнениях со стороны отца. Это может быть настоящим испытанием. “Мне нравится Дэннис, — продолжала мама, — но тебе нужно, чтобы он снова понравился папе. Его доверие не так просто заслужить. Будь хорошей девочкой. Мы вернёмся около девяти часов”.
То было после чая, сейчас же я сижу на диване в гостиной, чувствуя одновременно приятное волнение от тепла Дэнниса, которое я ощущаю каждым миллиметром левой стороны своего тела, и беспокойство от присутствия его семьи, ощущаемое каждым миллиметром правой стороны своего тела. С чего бы это? Да, Зоса и Джесс сидят справа от меня. Кроме того, я боюсь неминуемой встречи папы с моим свежеобретённым парнем. Я все ещё не знаю, как сообщить ему новость, что мы с Дэннисом встречаемся. Более того, я испытываю какое-то волнение от встречи с другим папой, звездой НХЛ и бывшим капитаном главного клуба Ванкувера. Мистер МакГилл скоро вернется домой. Я никогда раньше не встречала спортивных знаменитостей. Будет ли он ожидать, что я попрошу у него автограф, как у настоящей суперзвезды? Не будет ли он презирать меня, если узнает, что я не интересуюсь хоккеем? Если у меня нет спортивного свитера команды “Ванкувер Кэнакс” с его именем? Или какой угодно другой команды, если уж на то пошло. Ну, я вообще не разбираюсь в этом виде спорта. Он, вероятно, не будет уважать меня, если узнает об этом. Какая на редкость подходящая подружка для его великолепного сына, капитана хоккейной команды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это так глупо на моём месте сейчас думать об этом… Но все эти мелочи и глупости и заставляют меня нервничать.
Поэтому, чтобы отвлечься, я пытаюсь сосредоточиться на тепле руки Дэнниса, его нежном прикосновении к тыльной стороне моей ладони большим пальцем и восхитительных ощущениях в районе солнечного сплетения, которые это вызывает. Должна быть кнопка “включить внутреннее солнце”, иначе зачем это сплетение так поэтично называть? Но я все еще продолжаю думать о самых диковинных “проблемах” сегодняшнего дня и задаюсь только одним вопросом.
С какой стати я выбрала это дурацкое место на диване! Кто согласиться сидеть между своим парнем и его матерью? Как это могло случиться со мной?
О, да, вспоминаю. Это из-за того, что я упрямая.
Мы с Дэннисом вошли в гостиную первыми. Подойдя к огромному L-образному дивану, Дэннис попросил меня выбрать, куда я хочу сесть. Он смотрел на меня так, словно проверял мои способности определить его любимое место. Я не сомневалась, что это то, где я уже сидела — в углу. Очевидно, что оно самое лучшее. Округлая форма позволяет владельцу удобно сидеть там, находясь при этом близко к столу, а также можно класть ноги на другую часть буквы “L”, если она не занята, когда хочется отдохнуть. Там даже можно спать. Если бы у этого места на диване была собственная ванная комната, то там можно было бы и жить припеваючи.
Почти один квадратный метра комфорта и спокойствия в этом суровом мире хаоса и трудностей.
Короче, я села рядом и похлопала по мягкой подушке слева от меня.
“Можешь оставить за собой своё идеальное место, я не хочу забирать здесь всё, что тебе принадлежит, я не жадная”, — сказала, игриво хлопая ресницами.
“Для тебя это не было проблемой, когда ты, не спросив, забрала моё сердце”, — отвечает он со своим обычным беззаботным видом.
Дэннис сел рядом со мной и положил руку мне на плечо.
“Это до слишком сентиментально и приторно для такого СНОБа, каким тебя представляют”, — сказала я тогда, поморщив нос.
А когда я придвинулась к нему ближе, наслаждаясь его мечтательным взглядом, путешествующим от моих глаз к губам и обратно, сказала: “Мне очень нравится”.
В этот момент мы почти поцеловались.
Почти. Снова. Тьфу…
Мама позвала меня из холла, чтобы попрощаться и передать мне слова мудрости прошлых поколений (это те, что “твои проблемы — сама и решай”).
Скорее всего, она попросила Зосу присмотреть за нашим целомудренным поведением, потому что та неожиданно решила присоединиться к просмотру фильма за компанию. Итак, когда все собрались, начался лушмарный киносеанс.
“Лушмарный” я придумала специально для этого случая. Это сочетает в себе слова “лучший” и “кошмарный” и правильно описывает мои чувства. Эта пытка продолжается вечность. Однако, если верить часам на стене, то я, скорее всего, ошибаюсь, и мои страдания длятся всего сорок семь минут.
Дэннис замечает мое постоянное ёрзанье. О, да, я могу представить — все вокруг, небось, думают, что я настоящий невротик. Но ничего не могу поделать. Мне неудобно. Оттого приходится пытаться найти правильное положение для всех моих конечностей — ног и рук. Хотя бы одной руке комфортно — той, которую держит Дэннис. Но он отпускает её.
