— Я буду внизу через десять минут. И да, пожалуйста, ты можешь пялиться на мою шикарную задницу, пока я ухожу в закат под эпический саундтрек.
— Ты слишком много о себе думаешь! Я смотрела на…на…на свои ногти, — предпринимаю жалкую попытку оправдаться. Я до сих пор смотрю ему вслед, не имея возможности отвести взгляд.
И он это знает, напевая мелодию из какого-то блокбастера, даже не оборачиваясь, чтобы проверить свои догадки.
— Сноб и хвастун, — бормочу себе под нос, не в силах перестать улыбаться.
Вздохнув, присоединяюсь к вечеринке в гостиной.
***
Когда Дэннис спускается вниз, он в свежей одежде и полон обаяния. Он приветствует всех в комнате.
— О, вот и мой ребенок. Эдвард, пожалуйста, познакомься с моим сыном, Дэннисом. Сынок, это мистер Эдвард Лидделл, отец Элис.
Папа поджимает губы. Взгляд в мою сторону, затем снова на парня.
— Мы уже имели так сказать “удовольствие” быть представленными, — строго произносит папа, чеканя каждый слог от нескрываемого раздражения.
— Да, пап, меня представили мистеру Лидделлу в тот же день, когда я встретил Элис, понятия тогда ещё не имея, что мы с ней, оказывается, давно знакомы, — Дэннис широко улыбается.
— Тот вечер закончился не очень хорошо, насколько я помню. И я до сих пор не знаю, что произошло между вами двумя такого, что моя Элис была сама не своя в течение многих дней, — папа скрещивает руки на груди, ожидая ответа.
Блин! Блин! Блин! Вот же дерьмо! Что мне делать?
Дэннис подходит ближе ко мне, но не берет за руку. Предполагаю, что он тоже размышляет над тем же извечным вопросом.
— Что бы ни случилось, это уже забыто, раз они встречаются, верно? — ласково говорит Джек.
— Они что?! — вопрошает негодующе папа, глядя на Джека, который смотрит на нас.
А мы за папиной спиной показываем ему жестами, не то, чтобы мы не встречаемся, но что это ещё не точно, короче, посылаем достаточно запутанные сигналы.
Джек безусловно растерян.
— Наверное, я что-то не так понял. Кто ж знает нынешнюю молодежь, что у них в головах? — он смеётся. — Очевидно, я неправильно истолковал информацию.
Я прячу лицо за пустым стаканом, притворяясь, что пью апельсиновый сок, который был выпит до последней капли две минуты назад.
— Мы действительно решили все проблемы, мистер Лидделл. Извините, что доставил вам неприятности. Я очень сожалею о случившемся недоразумении, — говорит уже мне Дэннис с оттенком боли в своих светлых глазах. — Но это помогло мне многое понять. И в конце концов, я бы ничего не изменил.
— Я тоже, — отвечаю, беря его за руку и переплетая наши пальцы.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на реакцию папы на это, но он уже потерял к нам всякий интерес и теперь смотрит на трофеи Джека на стене. Вот и хорошо. Такой вариант тоже меня устраивает.
— Ты когда-нибудь играла в ”Монополию"? — спрашивает Дэннис, подводя меня к кофейному столику.
— Конечно. У тебя есть?
— Да, у нас особая версия. В ней представлены канадские объекты недвижимости, железные дороги и коммунальные предложения, а не оригинальная, которая базируется в Атлантик-Сити, если ты в курсе. Хочешь поиграть?
— Безусловно! Если ты хочешь так скоро расстаться, давай поиграем, — с деланным энтузиазмом поддерживаю его задумку. — Разве ты не знаешь, что эта игра разрушает семьи и самые крепкие отношения? Была у нас когда-то “Монополия”. Но после пары игр, которые всё равно закончились без очевидного победителя, так как мы убирали её очень быстро после того, когда кто-то начинал злиться, мы решили от неё избавиться. Я ужасно скверно переношу проигрыш. Так же, как и мой отец. Нам невозможно играть вместе, — виновато пожимаю плечами.
— Тогда давай сыграем вместе против Джессики. Она хуже всех проигрывает, но вдобавок она с какими-то мазохистскими отклонениями, судя по всему.
— В смысле?
— Ей нравятся настольные игры, несмотря на то, что она почти всегда проигрывает, — Дэннис усмехается.
— У Джессики, должно быть, исключительно сильно развитое чувство надежды. Что ж, тогда давай попробуем, — говорю, зловеще потирая руки. — Эй, Джесс, давай поиграем?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})***
В итоге мы победили. Два раза.
Это было эпически здоровско!
Мы играли все вместе в командах — я и Дэннис, Джесс и Джек и мои родители. Зоса — банкир.
Сегодня нам просто повезло. И знание того факта, что у каждой команды был кто-то, кто невообразимо плохо переносил проигрыш, сделало эти две игры особенно зрелищными. К счастью, в каждой команде также был и спокойный человек с холодным рассудком, не дающий остальным сцепиться в кровавой бойне. Дэннис, Джек и моя мама проделали огромную работу, чтобы помешать другим ссориться и обзываться как дети.
Тем не менее я по-прежнему считаю, что эта игра далеко не для всех.
У нас было много перерывов на перекус, фоновая веселая, атмосферная музыка, все делились прекрасными историями о праздниках. Самым трудным было держать руки при себе, когда мне хотелось прикоснуться к Дэннису, взять его за руку, обнять его, празднуя очередную успешную сделку.
Когда мы обнялись в финальном раунде, будучи победителями, я почувствовала неодобрительный взгляд папы на своей спине. Хотя с каждым часом он, кажется, становится менее напряженным в общении с Дэннисом, я чувствую, что ему нужно больше времени для следующего шага.
— Уже почти полночь. Возьмите стаканы и давайте наполним их тем, что каждый пожелает, — объявляет Зоса. — Дэннис, дорогой, включи телевизор с часами, скоро начнется отсчёт.
Мы встаём, наполняем бокалы шампанским, соком, папы пьют бренди.
Дэннис приготовил нам коктейль из апельсинового сока и шампанского. Никаких вопросов от родителей.
Время пришло. Мы ведём обратный отсчёт хором.
— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. С Новым Годом!
Дружно чокаемся бокалами, желая самого счастливого Нового года. Затем все начинают обниматься и целоваться.
Я поворачиваюсь к Дэннису. Это первый год, когда я отмечаю его с кем-то, кого хочу поцеловать.
— С Новым годом, Элис, — говорит мне Дэннис и осторожно чмокает меня в губы. Сли-и-ишком осторожно, на самом деле. Полагаю, ради моего отца.
Но никто не обращает на нас никакого внимания.
— С Новым годом, Дэннис, — выдыхаю поздравление и делаю то же самое в ответ, что сделал он.
Потом ещё один украденный поцелуй.
Совсем как дети. Никакого веселья.
Сладкий вкус его губ задерживается на моих, как электрический разряд, заставляя нас приблизиться немного больше.
И ещё.
Если я обниму его за шею, мы станем ещё ближе. Дэннис прижимает меня к своей широкой груди. И это кажется идеальным положением.
А теперь можно подарить один дополнительный поцелуй.
Ну, тогда и вот этот…
А потом, в промежутке между поцелуями, мы теряемся во времени и в пространстве, окончательно забываясь.
Мы целуемся так, словно это единственный поцелуй, который мы можем получить, поэтому мы отдаем, ничего не скрывая. Если бы целая жизнь измерялась поцелуями, то этот был бы равен десятилетию. Мы исследуем, ощущаем, пробуем, наслаждаемся, делимся и растворяемся друг в друге.
У меня кружится голова, я не уверена, то ли это из-за шампанского, то ли из-за Дэнниса и любви, то ли из-за банальной гипоксии, но я не хочу останавливаться. Я думаю, что могла бы поцеловать его часы напролёт, и ничто не могло бы остановить меня. Хочу лишь больше и больше.
— Элис?! — где-то раздаётся папин рёв.
И тут я узнаю, что на самом деле может легко меня остановить. Упс.
17. "Новый Год"
Мы прерываем наш поцелуй с Дэннисом и смотрим в три глаза друг друга, не моргая. Да, три, потому что мы не отдаляемся и я по-прежнему в крепких объятиях. Мои руки обвиваются вокруг его шеи и теряются в беспорядочной теперь шевелюре. Его руки быстро перемещаются с моей задницы на талию и даже немного выше, на всякий случай. Мы дышим слишком быстро для тех, кто не двигался с места, за исключением сердец, которые бешено бьются в обеих грудных клетках. Я чувствую их одинаково чётко, когда мы находимся в такой близости.
